6
6
Стенограмма этой дискуссии, сделанная Евгением Поповым, опубликована под заголовком «Дело "МетрОполя"» в №?82 журнала «Новое литературное обозрение» за 2006 год[130]. Ознакомиться с ней легко. А здесь мы приведем лишь ряд характерных эпизодов.
Ф. Кузнецов. Вопрос об альманахе неожиданно возник на прошлой неделе. Мы вызвали составителей, побеседовали, теперь докладываем вам… (Читает 1-ю страницу: выходные данные, вступление, оглавление…) <…> Показывает альманах, <…>читает предисловие, «являющееся программой», просит В.Аксенова что-нибудь рассказать об альманахе.
В. Аксенов. Говорит о благих намерениях авторов и составителей, закончив работу, отнести альманах Стукалину[131]. Говорит, что «работа нами, ленивыми людьми, велась вяло в течение года, и никакой шумихи не было, но вот мы внезапно обнаружили невероятное внимание к нашей работе со стороны руководства МПО и форсировали события – принесли 1-й экземпляр альманаха…». О том, что идея наша – просить об издании альманаха, (мечтать) об издании тиражом пускай небольшим – 3000 или даже 1000 экземпляров – и, естественно, у себя на родине. Если нам откажут, то альманах уже выпущен нами… для чтения среди людей… Мы хотим, чтоб наконец-то появился «незаредактированный сборник». <…>У нас единственный критерий – художественность. <…>В сборнике произведения писателей, незаслуженно оставшихся за бортом литературы…
Василий Павлович разъясняет, как трудно реализоваться авторам альманаха. Лазарь Карелин[132] спрашивает: где другие экземпляры и читают ли их? Аксенов отвечает: читают. Сообщает о презентации – «маленьком литературном празднике». Приглашает на нее всех. Грибачев заявляет: «МетрОполь» – это самиздат. Попов в ответ: «Мы ведь хотели идти к Стукалину, так какой же это самиздат?», а Аксенов читает черновик письма в Госкомпечати. Вступает Кузнецов: «Значит, вы хотите, чтоб текст… остался в печати без изменения?..»
– Текст альманаха за границей? – вопрошает парторг МПО Михаил Барышев[133].
Аксенов и составители хором: «Нет!!!»
Аксенов и Ерофеев говорят о планах издания альманаха в СССР и на Западе через ВААП. О том, что в Москве 100 000 иностранцев и сборник от них не спрятать.
Ф. Кузнецов.…У нас не НЭП, чтоб самим издавать книги. Мы решили встретиться и поговорить с товарищами в мягкой, доброжелательной форме, так как литература – это политика. <…>Мы сказали им: приходите под нашу крышу, и мы сделаем прекрасный сборник… Мы протянули им руку и предложили работать вместе, но Аксенов отказался.
В. Аксенов. Не работать вместе, а делать вместе вы предлагали, а дело уже сделано.
Ф. Кузнецов. И мы увидели, что товарищи катятся по наклонной плоскости, намазанной мылом. Мы выставили им 4 позиции:
1) Что у них в альманахе есть тяжелая политическая ошибка, граничащая с преступлением. Это о том, что в СССР есть группа гонимых писателей.
2) Чтоб не вмешались шакалы-журналисты (западные).
3) Чтоб в сборнике не участвовали диссиденты.
4) Чтоб они не ставили ультиматум – или печатаете, или нет.
А через два дня выяснилось то, о чем они умолчали, что 23-го они собирают эту свою «встречу друзей», или «вернисаж». <…> Уже… в предисловии говорится: 1) Что существует пласт бездомной литературы; 2) Что есть копирайт и круговая порука; 3)И адресат явно – Запад. <…>Мы – предложили вам работать вместе. В какую пучину вы нас тянете? Это – политическая акция с далеко идущими целями. Не случайно здесь (в альманахе) присутствует антисоветчик Алешковский, отбывающий в Израиль… Да, давление (со стороны секретарей союза при личных беседах. – Д.П.) было, но это было дружеское давление… Никакого крика, оскорблений, угроз. Мы пригласили на четверг секретариат, крупных писателей – Трифонова[134], Евдокимова, Семенова[135], а они не пришли, сорвали секретариат. За день до этого… Аксенов позвонил мне и в резкой форме сказал, что зачем ты, Феликс, вызываешь ребят, угрожаешь им. Сказал, что обратятся к Брежневу[136]… Я не успел ему сказать, чтоб жаловались Картеру.
Затем Кузнецов читает с выражением песню Высоцкого «Подводная лодка», «Заразу», «Охоту на волков», как «образец политической лирики», попутно вопрошая: «Чувствуете, о каких флажках здесь идет речь?» Читает Алешковского, Вознесенского, Сапгира. Клеймит «пакостью» прозу Петра Кожевникова и Ерофеева. Делает вывод: в альманахе 4 ведущих направления: 1) приблатненность (Высоцкий), 2) изгильдяйство над народом, 3) сдвинутое сознание (Горенштейн, Ахмадулина), 4) секс. <…> Это какая-то изощренная литературная мистификация. Здесь нет антисоветчины, но вместе всё складывается… в зловещую картину.
Эти формулы «литературная мистификация» и «зловещая картина» показались слишком мягкими Грибачеву. Ему нужна была «антисоветчина»: «…Я вам скажу, как сталинградский комбат. Это – антисоветская пропаганда. Это – политика. Потому что политика – жизнь, и литература – жизнь. Если альманах выйдет на Западе, нужно их поставить лицом к народу. Пусть ответят, и пусть летят их головы… Пускай ответят за свое "новаторство"».
Ф. Кузнецов (Аксенову). А вы бы принесли 8 экземпляров в Союз.
В. Аксенов. Не принесем, потому что пропадут.
Вступает Юрий Жуков[137]. Обозреватель «Правды», Герой Соцтруда говорит о положении в мире, о цели Запада «разложить наше общество»; он уверен: «МетрОполь» выйдет за границей.
– Вот тогда, – говорит, – будет проработка.
Вдруг Андрей Битов предлагает послушать статью Тростникова о литературном поиске. В ответ слышит: «Философов нам слушать не надо. Здесь и так много философии» – это Лазарь Карелин. Он утверждает: «…Это – политическая диверсия и желание литературного скандала. <…> Одумайтесь!.. Откажитесь от саморекламы и шумихи».
Станислав Куняев заводит речь о достоинствах и изъянах текстов альманаха. Но зал жаждет иного. Михаил Алексеев[138] заявляет составителям: «Вы за границей бываете больше, чем здесь…» Это – упрек. «Некоторые из вас печатаются в "Посеве", "Гранях"». Это – обвинение. Михаил Барышев: «Этот "литературный шалаш" (помните предисловие?)… устроен, чтобы скрыть политическую диверсию, враждебную стране, КПСС, нашей политике. Не случайно в альманахе нет ни одного коммуниста… Это – идеологический героин… под видом литературы».
Феликс Кузнецов замечает: «товарищ Попов стенографирует…», и напоминает, что «один вот тоже писал, резидентом потом оказался»[139]. Он заявляет: «Или мы сможем повернуть это дело на литературные рельсы, или это будет политическое дело. Завтра – роковой день!!!»
Ну, конечно: 23 января – «завтрак с шампанским»!
Аксенов с сарказмом:
– О Боже! Роковой день! Шекспир!
Кузнецов: «Если состоится этот… обед, то… процесс остановить будет невозможно».
Он очень боится презентации, публичности, журналистов. Со многими приглашенными уже поработали. C Олегом Ефремовым – в МГК КПСС, с Юрием Любимовым – в Министерстве культуры, с Вознесенским беседовал оргсекретарь Союза писателей СССР Юрий Верченко[140].
И снова речь об ответственности и двурушничестве – как в 63-м..
И особо – об антисоветчине, «против которой мы, коммунисты, будем протестовать».
Удивительно звучит выступление Льва Гинзбурга[141]: Мы должны беречь честь нашего Союза писателей. И давайте все любить друг друга.
Но какая любовь, если многие рвутся карать? Другим охота спустить дело «на тормозах». Юрий Грибов[142] советует: «Кончайте вы это дело. Унесите вы альманах ваш домой да раздайте его по авторам, а потом и выпьете». Олег Попцов печалится: «…Я не хочу, чтоб с одной стороны сидели глухонемые, а с другой – кричащие».
Говорит Искандер: «…Неправильно… закрывать глаза на… обстановку в редакциях журналов и издательствах. Книга Можаева лежит 10 лет[143]. Книги лежат по 10, 15, 20 лет… У Чухонцева 15 лет пролежала книга[144], а сейчас напечатали, масса положительных рецензий. А кто знает, какой путь прошел он за эти 15 лет?
История с Поповым. Две положительные рецензии на книгу в «Советском писателе» и отрицательное редзаключение[145]. Это жульничество! <…> Здесь говорят о содержании альманаха. Но ведь сущность писателя в том, что он всегда недоволен. Нет общества, в котором писателю хорошо… Вам пора оставить самодовольство… Молодые придут и будут стучать по столу кулаком, и вы стучите кулаком повыше. Помогите людям работать…»
Речь Искандера отчасти меняет ситуацию. После него только Юлия Друнина что-то вяло твердит о порнографии, а Андрей Битов – об альманахе. Но вступает Кузнецов: «Прогноз. Будет этот "выпивон". Потом заговорят "голоса". Потом книга выйдет за границей, и у нас будет с авторами жесткий разговор. После чего начнутся вопли о культурной оппозиции. О том, что нет… свободы творчества. А ведь действительно… Кампучия какая-то получается, если прочесть альманах, а не наша страна[146]».
И дальше он почти умоляет «метропольцев» уступить: От вас требуется крохотный шажок – не делать этого вашего "вернисажа". Аксенов вел себя и ведет не как литератор, а как политический лидер. Всем понятно, что вы не прозрачны, как стекло, Василий Павлович.
В. Аксенов. Дело шьешь, Феликс?[147]
В ответ Кузнецов читает письмо автора «МетрОполя» Генриха Сапгира о публикации его стихов в «Континенте». Сапгир отмежевывается от публикации. Кузнецов: «…Предупреждаю вас, если альманах выйдет на Западе, мы от вас таких писем принимать не будем».
Феликс Федосьевич читает проект решения секретариата.
«Группа молодых московских литераторов под руководством В. Аксенова приготовила альманах "Метрополь" в нездоровой обстановке. В альманахе представлены известные литераторы в сочетании с молодыми и антисоветчик Алешковский. Составители и не скрывали своих намерений, опубликовав на 1-й странице манифест-ультиматум. <…>Все предложения о сотрудничестве они упорно отвергают. Секретариат постановил:
1. Считать альманах делом недопустимым, безыдейным, низкохудожественным, противоречащим практике советской литературы по [4] характеру подготовки, ультимативному характеру.
2. Обязать членов СП, составителей и авторов, воздержаться от действий… ведущих к раздуванию… Если альманах будет напечатан за границей и составители [или] авторы совершат эти действия, поставить вопрос об исключении из Союза писателей.
3. Обсудить и изучить альманах на парткоме и собраниях творческих секций.
4. Провести открытое партсобрание на тему "Идеологическая работа с московскими писателями на примере альманаха"».
Единогласно. Александр Михайлов просит не называть альманах априорно «безыдейным и малохудожественным». Голосуют. Единогласно.
Так прошла встреча многообразия со стандартом. России, устремленной в самопознание, с Россией, боящейся что-либо знать, кроме мнения и воли начальства.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.