Джейн Уэлш (Карлейль) – Томасу Карлейлю (3 октября 1826 года, вторник, отправлено из Темпленда)

Джейн Уэлш (Карлейль) – Томасу Карлейлю

(3 октября 1826 года, вторник, отправлено из Темпленда)

Некрасиво с Вашей стороны повергать меня в уныние, когда Вам ничего не стоит вознести меня на седьмое небо! Моя душа была чернее полуночи, когда Ваше перо сказало «да будет свет», и по этому повелению стал свет. И теперь я полна решимости и даже весела, весела даже в преддверии ужасной церемонии, голодной смерти и любой другой участи.

О, мой дражайший друг! Будьте всегда настолько же добры ко мне, и я стану лучшей и счастливейшей из жен. Когда я вижу по Вашему лицу и словам, что Вы любите меня, я нахожу отклик в самых сокровенных глубинах моей души, и тогда мне нет ровным счетом никакого дела до всей Вселенной. Но когда Вы ускользаете от моих ласк, чтобы покурить или заговорить обо мне как о своем новом обстоятельстве, тогда и впрямь мое сердце тревожится о многом.

Матушка еще не приехала, но мы ждем ее на этой неделе, еще неделю дадим ей, чтобы напоследок наглядеться на свое дитя, а затем, дорогой мой, если Бог даст, я навсегда стану Вашей…

О, сжальтесь! Чего бы я ни отдала, чтобы сидеть в нашем кукольном домике и быть уже неделю замужней!..

Я, пожалуй, отвечу на один из двадцати. Но, право же, дорогой, эти поцелуи на бумаге едва ли стоит хранить. Вы поцеловали меня один раз в шею тем вечером, когда Вы были в таком благостном расположении духа, и один раз в губы по какому-то забытому поводу, и с этими поцелуями я не расстанусь даже за сто тысяч подаренных на бумаге. Возможно, когда-нибудь я уже не получу ни тех, ни других; sic transit gloria mundi (так проходит мирская слава. – Примеч. ред.)… И тогда исполнится не моя воля, а Ваша. Я намерена быть очень кроткой женой, в сущности, я уже становлюсь образцом кротости. Тетя уверяет, что смогла бы провести со мной всю жизнь без единой ссоры, настолько я рассудительна и уравновешенна. Вот что обрадует Ваше сердце! Более того, вчера вечером, когда я ела овсянку, дедушка заметил, что «она и вправду мила и степенна, что твоя лебедушка». Так что имейте в виду, мой добрый сэр: если мы не уживемся вдвоем, то лишь по Вашей вине… Но мне пора остановиться. Это мое последнее письмо. Что за мысль! И ужасная, и исполненная блаженства. Вы будете любить меня вечно, не правда ли, мой супруг? А я всегда буду Ваша верная и любящая

Джейн Уэлш