7

7

"Саботаж" против "Саботажника" • Избыток идей забивает фильм • • "Тень сомнения" • Вклад Торнтона Уайлдера • "Веселая вдова" • Убийца-идеалист • "Спасательная шлюпка" • Микрокосм войны • Как свора собак • Возвращение в Лондон • "В добрый путь" и "Мадагаскарский эпизод"

Ф.Т. Поскольку "Саботажника" часто путают с "Саботажем", снятым за шесть лет до него в Британии, давайте сразу же отметим, что "Саботажник" был поставлен в Голливуде и Нью-Йорке в 1942 году.

Молодой рабочий военного завода ложно обвинен во вредительстве. Он скрывается и знакомится с девушкой, которая поначалу собирается донести на него в полицию, а потом решает помочь ему. История, в принципе, похожа на другие Ваши рассказы об охоте на человека. Истинным украшением ее является финал– на верхушке Статуи Свободы.

А.Х. По многим параметрам "Саботажник" примыкает к фильмам "39 шагов", "Иностранный корреспондент", "К северу через северо-запад". Есть тут и МакГаффин, и наручники, и обширная территория, и местный колорит. Труднее всего было найти актера для центральной роли. Я по опыту знаю, что если главную роль играет не звезда, фильм страдает, потому что публике, как правило, безразличен персонаж, которого изображает неизвестный ей человек.

Героя "Саботажника" сыграл Роберт Каммингс; это опытный актер, но его привыкли видеть в первоклассных комедиях. У него очень комическая внешность, так что даже когда он изо всех сил старается придать своему лицу выражение отчаяния, ему это плохо удается.

Столкнулся я и с другой проблемой. По контракту с Селзником меня передали независимому продюсеру, работавшему на студию "Юниверсал". И вот, не посоветовавшись со мной, он мне навязал на главную роль актрису, которая никак не годилась для фильма.

Ф.Т. Да, Присциллу Лейн не назовешь изящной. Она довольно вульгарна.

А.Х. Это привело меня в ярость. Кроме того, меня вывело из терпения назначение на роль злодея. В 1941 году в стране появилось много прогерманских элементов, которых называли "перваками" и которые по сути были настоящими фашистами. Их-то я и имел в виду, работая над сценарием, и на роль толстяка предназначал очень популярного актера Гарри Кэри, который выступал в вестернах в амплуа "хорошего парня .

Когда я обратился к нему с этим предложением, на меня накинулась его жена. "Меня потрясла Ваша дерзость: предложить моему супругу такую роль! Между прочим, после смерти Уилла Роджерса[ 14 ] американская молодежь видит в нем своего кумира!"

Итак, очередное разочарование. Пришлось удовольствоваться чем-то приблизительным.

Ф.Т. Второй злодей, человек, который падает со Статуи Свободы, совсем неплох. Я видел его еще в "Огнях рампы".

А.Х. Да, это очень тонкий актер, Норман Ллойд.

Ф.Т. Я обратил внимание, что продюсерами фильма значатся Дж.Скирболл и Ф.Ллойд. Не Фрэнк ли это Ллойд, который был кинорежиссером?

А.Х. Да, он самый. Знаменитая Дороти Паркер приняла участие в написании сценария[ 15 ]. Боюсь, правда, что сделанные ею добавления остались втуне: они оказались слишком изысканными. Там была сцена где герои садятся в поезд и попадают в вагон, занятый цирковыми уродами. Карлик растворяет дверь, и поначалу молодые люди не могут понять кто это сделал, только скользнув взглядом вниз, они замечают карлика. Потом появляется бородатая женщина, накрутившая на ночь бороду на папильотки, карлик по кличке "Майор" ссорится с каким-то костлявым мужчиной; сиамские близнецы не ладят между собой и общаются с помощью посредника– это забавная деталь. Одна из близняшек говорит: "Скажите ей, чтобы она как-нибудь справилась со своей бессонницей. Всю ночь не дает уснуть!"

Ф.Т. Все это очень здорово воспринимается. Публика просто со смеху покатывается.

А.Х. Вот что интересно: Фрай, настоящий вредитель, по дороге к Статуе Свободы в такси смотрит в окно; в пейзаж я вмонтировал громаду "Нормандии", которая стояла, накренившись после пожара, в нью-йоркской гавани[ 16 ]. Взглянув на нее, он отворачивается с едва заметной улыбкой. Флотские власти устроили скандал студии "Юниверсал по поводу этих кадров, потому что из них следовало, будто катастрофа с "Нормандией"– тоже результат вредительства, а значит свидетельствует о недостатке бдительности с их стороны.

Ф.Т. Я заметил пострадавшее судно, но не сообразил, что это "Нормандия". Еще один интересный момент– схватка на верхушке Статуи Свободы, когда злодей повисает в воздухе. Вы даете крупный план рукава отрывающегося по шву. Этой сценой Вы как бы говорите о том, что несмотря на протекцию Свободы жизнь висит на ниточке. Здесь снова проявило себя Ваше режиссерское умение перебросить мостик от незначительного к великому, от банального к социально значимому.

А.Х. Да, мне нравится вплетать такие детали в ткань повествования. Но тем не менее в этом эпизоде есть серьезная ошибка. Если бы на рукаве повис не злодей, а главный герой, напряженность в публике была бы сильнее.

Ф.Т. Возможно, но сцена и без того так впечатляет, что зрители не могут не ужаснуться. К тому же немного спустя герой и сам попадает в хорошенькую переделку, когда Присцилла Лейн хватает его за руку, чтобы втащить за ограждение. Этот момент предвосхищает похожий трюк в "К северу через северо-запад", но там эпизод обогащен за счет монтажного стыка сцепленных рук– сперва на вершине горы Рашмор, а потом в купе поезда.

А.Х. Да, в "К северу..." это получилось куда лучше. И финальный кадр– непосредственно следующий за сценой в спальном вагоне– пожалуй, самый "безнравственный" из всех, что я когда-либо снял.

Ф.Т. Вы имеете в виду тот, где поезд входит в туннель?

А.Х. Да, фаллический символ.

Ф.Т. Все наиболее значительные фильмы после "К северу через северо-запад", исключая разве "Психоз"– фильмы "семейные", на которые можно прийти с детьми. В каком-то смысле "К северу..." можно рассматривать как римейк "Саботажника".

А.Х. Оба эти фильма роднит желание представить разнообразную Америку, подобно тому как в "39 ступенях" зритель имел возможность пропутешествовать с нами через Англию и Шотландию. Но в "К северу..." была задействована чрезвычайно значительная фигура, и мне удалось наконец ввести в действие гору Рашмор, о чем я много лет мечтал.

Ф.Т. Так же как "39 ступеней" считают синтезом всей Вашей деятельности в Британии, "К северу через северо-запад" можно рассматривать как свод американского периода Вашего творчества.

А.Х. Да, правильно. Во всяком случае, возвращаясь к "Саботажнику", я чувствую, что из него режиссерские идеи просто выпирают: герой в наручниках, бросающийся с моста; сцена со слепцом; тающий в тумане призрачный город с оставленным рабочими заводом; длинный план дамбы. Боюсь, мы слегка переборщили.

Ф.Т. Я не вижу в этом ничего плохого. В историях такого рода– о человеке, находящемся в опасности– основная трудность заключается в том, как справиться с девушкой, как ввести ее в действие, а затем как от нее на время избавиться, прежде чем герои вновь соединятся в финале.

А.Х. Вы правы, от этого прямо голова болит.

Ф.Т. Вы вышли из положения с помощью параллельного монтажа в последней части "Саботажника". Мужчина и девушка заперты порознь; каждый из них совершает побег по-своему, и эта вынужденная смена эпизодов, переносящих зрителя то к нему, то к ней, худо влияет на драматургическое развитие фильма. В сущности, самые сильные сцены те, в которых их объединяет опасность; например, эпизод в бальном зале.

А.Х. Я, помню, спрашивал сам себя, как же я сумею создать впечатление ловушки, в которую попадают мои герои в людном месте. Самый простой выход заключался в том, чтобы один из них произнес такие слова: "Я в ловушке". А другая ответила: "Это бред". Но подойдя к окну, могла бы убедиться, что так оно и есть. Для обыкновенного человека вся эта ситуация фантастична, абсолютно неправдоподобна. Очень трудно было с ней справиться.

Ф.Т. Но ситуация, когда человек оказывается в большей опасности в толпе, чем в безлюдном месте, часто повторяется в Ваших фильмах; Ваших героев блокируют в кинотеатре, мюзик-холле, на политическом митинге, аукционе, в бальном зале, на бирже. Эти массовые сцены, как мне кажется, провоцируют недоумение: "Это же идиотизм. Почему он не обратится к полиции или просто к прохожему?"

А.Х. Абсолютно верно. Посмотрите, что происходит в фильме "Человек, который слишком много знал", когда Джеймс Стюарт подходит к полицейскому в Альберт-Холле, чтобы предупредить о готовящемся покушении на дипломата. Полицейский просто принимает его за сумасшедшего.

Но возвращаясь к "Саботажнику", я бы добавил, что сценарию недостает строгости. Не могу заявить, что мне удалось создать во всем последовательный, точный, оригинальный сценарий. Он изобиловал идеями, но они не составились в единый порядок; не был произведен надлежащий отбор. Все должно было быть рассортировано и отредактировано еще до съемок. Фильм доказал, что избыток идей, как бы хороши они ни были сами по себе, еще не гарантирует удачи. Каждую из них следует тщательно подать, всегда имея в виду целое. А это в американском кинопроизводстве сопряжено с огромными трудностями, с поисками ответственного сценариста, компетентного в создании композиции, соразмерной замыслу.

Ф.Т. Насколько я понимаю, из всего Вами созданного Вы выше всего цените "Тень сомнения". Но этот фильм весьма не бесспорен с точки зрения хичкоковского стиля. На мой взгляд полнее всего образ Вашего творчества воплощает "Дурная слава".

А.Х. Ну, я бы не сказал, что "Тень сомнения"– мой самый любимый фильм. Если такое впечатление создается, то лишь благодаря тому, что наши друзья-правдолюбцы не нашли бы здесь повода для недовольства.

Ф.Т. А психологи?

А.Х. И психологи тоже! Но здесь-то и кроется слабость. С одной стороны, я притязаю на небрежение правдоподобием, а с другой– сам вроде бы им озабочен. В конце концов, я всего лишь простой смертный! Но такое впечатление, может быть, обязано еще и очень приятным воспоминаниям о сотрудничестве с Торнтоном Уайддером. В Англии я всегда работал с лучшими звездами и самыми блестящими писателями, но в Америке все обернулось по-другому. Толпы звезд и заносчивые драматурги, воротившие нос от моего жанра, буквально смяли меня. Вот почему мне так отрадно было узнать, что один из самых выдающихся американских драматургов изъявил желание работать со мной и очень серьезно отнесся к этому предприятию.

Ф.Т. Вы сами избрали Торнтона Уайлдера или последовали чьему-либо совету?

А.Х. Я сделал это по своей воле. Давайте-ка вспомним историю создания фильма. Женщина по имени Маргарет МакДоннел, возглавлявшая сценарный отдел у Селзника, была замужем за романистом. Однажды она сообщила мне, что у ее мужа родился замысел фильма, но он никак не соберется его развить. Она пригласила меня на обед, во время которого мы эту идею как следует обговорили. Я простился с ними, договорившись о том, что скоро получу текст на бумаге.

Скелет будущего фильма на девяти машинописных страницах был отослан Торнтону Уайлдеру. Он сам явился сюда, в эту самую студию, где мы с Вами сейчас беседуем, чтобы потрудиться над режиссерской разработкой. Мы начинали работу вместе с утра, а после обеда он продолжал ее один, записывая от руки в школьную тетрадь. Он не умел работать последовательно, прыгал с одного на другое– куда вела фантазия. Добавлю, что желание заполучить Уайлдера возникло у меня потому, что я знал его как автора удивительной пьесы "Наш городок".

Ф.Т. Я видел экранизацию этой пьесы, осуществленную Сэмом Вудом.

Главный герой "Тени сомнения" Чарли Кокли (Джозеф Коттен) приезжает в Сайта Роза навестить родных. Но истинная причина его появления там– попытка сбить со следа двух сыщиков, идущих за ним по пятам. Семья– дуреха-сестрица, ее муж и юная, обожающая своего дядю племянница– встречает его с распростертыми объятиями.

Но понемногу девушка начинает подозревать, что ее обожаемый дядюшка и есть тот неизвестный, которого разыскивает полиция за совершенное им убийство нескольких вдов.

Ее подозрения разделяет молодой сыщик (Кэри МакДональд), который появляется в доме под предлогом регистрации избирателей. В это время на востоке страны полицейские при аресте случайно застрелили другого человека, попавшего под подозрение по этому делу, в связи с чем расследование закрывают.

Узнав о подозрениях племянницы, дядя Чарли предпринимает две неудачные попытки разделаться с ней, а потом, при посадке на поезд, который должен доставить его в Нью-Йорк, пытается столкнуть ее с платформы. Но в завязавшейся борьбе сам падает и погибает под колесами встречного поезда.

На похоронах жители Санта Роза отдают мертвому последние почести. Правда о нем остается достоянием девушки и ее друга-сыщика.

А.Х. Когда сценарий был завершен, Уайлдера призвали на службу в Отдел психологической поддержки вооруженных сил армии США. Но я чувствовал, что в сценарии чего-то не хватает, мне хотелось добавить в него несколько блесток юмора, которые уравновесили бы мрачный драматизм. Торнтон Уайдцер рекомендовал сценариста из "МГМ", Роберта Одри, но мне он показался слишком серьезным, и мы пригласили Салли Бенсон.

Прежде чем сесть за сценарий, мы с Уайлдером хотели как можно конкретнее представить себе ту обстановку, где будет разворачиваться действие. Мы выбрали подходящий городок и стали искать дом. Нашли один, но Уайлдеру он показался слишком просторным для банковского служащего. Но из беседы с хозяином выяснилось, что он как раз занимает то положение, что и наш герой, так что Уайлдеру пришлось смириться. Однако, когда за полмесяца до начала съемок мы туда вернулись, дом преобразился: хозяин на радостях отремонтировал его. Пришлось с согласия владельца опять его загваздать. По окончании съемок мы, разумеется, всё выкрасили в яркие свежие цвета.

Ф.Т. Признательность, выраженная Торнтону Уайлдеру в титрах "Тени сомнения", выглядит непривычно.

А.Х. Это был сердечный порыв; меня очень тронули его человеческие качества.

Ф.Т. Тогда почему же Ваше сотрудничество не имело продолжения?

А.Х. Потому что он ушел на войну, и я не видел его после этого долгие годы.

Ф.Т. Меня очень интересовало, как Вам пришла в голову мысль проиллюстрировать мелодию "Веселой вдовы" танцующими парами. Этот образ повторяется несколько раз.

А.Х. И даже используется как фон для титров.

Ф.Т. Этот кадр был взят из резерва?

А.Х. Нет, я его специально подготовил для этой картины. Не помню только, кому первому пришла идея насвистывать мелодию из "Веселой вдовы"– дяде Чарли или племяннице.

Ф.Т. Сначала Вы показываете танцующие пары, оркестр играет мелодию. Потом мать напевает ее и сидящие за столом пытаются вспомнить, откуда она... Джозеф Коттен, начиная нервничать, говорит, что это "Голубой Дунай", а племянница, сперва согласившись, поправляет его: "О, нет, это "Веселая..." И тут Коттен расплескивает содержимое своего стакана, чтобы не дать ей договорить и чтобы не прозвучало страшное для него слово.

А.Х. Да, потому что это наводит на мысль о том, что он так стремится скрыть. И в то же время подчеркивает почти что телепатическую связь дяди и племянницы.

Ф.Т. "Психоз"– вторая Ваша картина, центральный герой которой– злодей. Персонаж "Тени сомнения" все же вызывает некоторую симпатию, может быть, потому, что мы ни разу не становимся свидетелями того, как он убивает вдов.

А.Х. Может быть, потому, а может быть оттого, что это убийца с идеалом; он один из тех, кто воображает себя исполняющим определенную миссию. Вполне возможно, что вдовы заслужили то, что получили, но, конечно, это не значит, что наказание должно было осуществиться его руками. Фильм вершит над ним моральный суд. Он ведь погибает в конце. Племянница нечаянно его убивает. Значит, злодеи не всегда совсем черны, а герои тоже бывают не без пятнышка. У каждого свои полутона. Дядя Чарли любил свою племянницу, но не так, как она его. И именно она его губит.

Ф.Т. Я ломаю голову над одной деталью. В первом эпизоде на станции, когда приходит поезд, в котором прибывает дядя Чарли, огромное черное облако дыма заволакивает весь перрон. Я чувствую, что в этом заложен особый смысл, потому что когда поезд отходит, уже в конце фильма, появляется только легкое облачко дыма.

А.Х. Вы правы: я специально просил дать побольше дыма в начале; это одна из тех идей, которые очень трудно осуществить и которые проходят незамеченными. Но тут нам повезло. Положение солнца создало прелестную тень, покрывшую перрон.

Ф.Т. Черный дым знаменовал пришествие дьявола.

А.Х. Именно. Похожая деталь использована в "Птицах", когда Джессика Тэнди, потрясенная смертью фермера, уезжает в своем автомобиле. Чтобы создать это ощущение, мы специально запылили дорогу и добавили выхлопы грузовика. Этот отъезд контрастировал с мирным настроем, сопутствовавшим ее появлению на ферме. Тогда мы утрамбовали дорогу и никаких дымящих грузовиков на нее не пускали.

Ф.Т. За исключением сыщика состав исполнителей выше всяких похвал, и Вы, наверное, остались довольны игрой Джозефа Котгена и Терезы Райт. Она безупречна в роли юной американской девушки: ясный овал, милое лицо, изящная походка.

А.Х. Она была на контракте у Головина, мы ее "позаимствовали". Ирония ситуации обусловливалась ее безграничной любовью к дяде.

Ф.Т. В финальной сцене девушка и ее любимый, детектив, стоят у ворот церкви, из глубины которой слышен голос священника, воздающего хвалы дяде Чарли, уже покойному. А в это время молодая пара строит планы на будущее, и в устах их– поскольку они одни знают всю правду– слова о дяде звучат двусмысленно.

А.Х. Я не помню точно, какие слова она произносит, но смысл таков: она будет любить дядю Чарли до конца дней.

Ф.Т. "Спасательная шлюпка"– это фильм-вызов.

Главные роли в фильме исполнили: Таллула Бэнкхед, Джон Ходиак, Уильям Бендикс, Уолтер Слезак, Мэри Андерсон, Генри Халл, Гитер Энджел, Хьюм Кронин и Кэнэда Ли. История разворачивается во время второй мировой войны.

Подводная лодка торпедировала пассажирский лайнер. Несколько человек спасается в шлюпке. Среди них– модный писатель, придерживающийся левых убеждений член команды, военная медсестра, миллионер, стюарт-негр, радист, англичанка с мертвым ребенком и моряк, тяжело раненный в ногу.

Получивший повреждение в результате взрыва преследующий их торпедоносец тоже тонет. К шлюпке подплывает немецкий моряк-подводник. Сначала обсуждается вопрос, оставлять ли его на борту, но после того, как он показал свое корабельное мастерство, он взял на себя командование "экипажем". С каждым днем сильнее становятся страдания от голода и жажды, и это обостряет взаимоотношения. И только один человек сохраняет самообладание– это оказавшийся офицером подводник, высматривающий немецкое судно и направляющий потом к нему шлюпку. Раненого матроса, обнаружившего эту хитрость, он сбрасывает за борт. Утром он объясняет это самоубийством, но, поняв правду, люди забивают его до смерти.

В тот момент, когда шлюпка приближается к немецкому судну, оно тонет в результате атаки корабля союзников. Не веря глазам своим спасшиеся наблюдают, как идет помощь, означающая, что страшное испытание позади.

Разве не дерзостью с Вашей стороны было развернуть все действие с начала до конца на борту шлюпки?

А.Х. Правильно, это был вызов. Кроме того, я хотел подтвердить с помощью этого фильма свою тогдашнюю концепцию. Анализируя всяческие психологические картины, которые были тогда в ходу, я вдруг сообразил, что тридцать процентов материала было отснято в крупных или средних планах. Чаще всего это делалось из инстинктивного желания режиссера приблизиться к герою. В этом было предощущение грядущей телевизионной эры.

Ф.Т. Очень важное замечание. Во всяком случае, раньше Вы большей частью экспериментировали с единством пространства, времени или действия. Любопытно еще и то, что "Спасательная шлюпка"– полная противоположность триллеру, это фильм психологический. Не повлиял ли на выбор этого жанра успех "Тени сомнения"?

А.Х. Нет, "Тень сомнения" никак не повлияла на "Спасательную шлюпку", на нее повлияла лишь война. Это микрокосм войны.

Ф.Т. Одно время я пребывал в уверенности, что цель "Спасательной шлюпки" заключается в том, чтобы показать, что каждый из нас несет свою вину, у каждого есть чего стыдиться, и что Ваше заключение в связи с этим таково: никто не в праве обвинять ближнего. Но теперь я вижу, что ошибался.

А.Х. И правда, ошибались. Концепция фильма совершенно иная. Мы хотели показать, что в тот период противостояния демократических сил и фашистов первые оказались прискорбно разобщены, а вторые единодушны. Мы хотели призвать демократические силы на время забыть разногласия и объединиться перед лицом общего врага, чья сила немало зависела от его целеустремленности и духа общности.

Ф.Т. Это прозвучало очень убедительно.

А.Х. Моряк, которого играл Джон Ходиак, был коммунистом, но там был и крупный бизнесмен, почти фашист по убеждениям. В самые трудные моменты никто, даже коммунист, не знает, что делать. Это вызвало шквал критики. Видная обозревательница Дороти Томпсон дала фильму десять дней на то, чтобы духу его не было в городе.

Ф.Т. Эта картина не только психологическая, она также глубоко нравственная. В конце, например, когда люди решают расправиться с немцем, они показаны со спины.- Вы сознательно представили их в наиболее неприглядном виде?

А.Х. Да, они напоминали свору собак.

Ф.Т. В фильме есть психологический конфликт и мораль, причем одно и другое так переплетаются в драматургической ткани, что разделить их невозможно.

А.Х. Я обратился с просьбой написать сценарий к Джону Стейнбеку, но его концепция была несколько односторонней, поэтому пришлось пригласить МакКинлея Кантора, который работал над ним две недели. Мне совсем не понравилось то, что он насочинял, но в ответ услышал: "Я сделал, что мог". Я поблагодарил его за старание и нанял еще одного сценариста, Джо Сверлинга, который сотрудничал с Фрэнком Капрой. Когда со сценарием было наконец покончено и я приготовился к съемкам, обнаружилось, что повествование вырисовывается довольно невнятно. Пришлось еще раз пройтись по сценарию, пытаясь придать драматургическую форму каждому эпизоду.

Ф.Т. Вы, в частности, обыграли некоторые неодушевленные предметы, вроде пишущей машинки Таллулы Бэнкхед, ее браслет и т.п.?

А.Х. Да. Одной из мишеней, вызвавших на себя критический огонь, оказалось то, что я показал немца в более выгодном, чем остальных персонажей, свете. Но представьте себе: шел 1940-1941 год, французы капитулировали, союзники бездействовали. Немец же, который сначала отрекомендовался простым матросом, на самом деле оказался командиром подлодки; так что были все причины изобразить его более умелым моряком, чем кто-либо другой на шлюпке. Но критики настаивали, что ужасный нацист не мог быть хорошим моряком.

Как бы то ни было, хотя фильм и не побил кассовых рекордов, он хорошо прокатывался в Нью-Йорке, может быть, благодаря своей технической дерзости. Я ни разу не позволил камере выйти за пределы шлюпки; не ввел музыкального сопровождения– это было довольно смело. Конечно, образ, созданный Таллулой Бэнкхед, удался несравненно лучше других.

Ф.Т. Она в чем-то идет тем же путем, что и героиня "Птиц", начиная как изысканная дамочка и постепенно становясь все более естественной и человечной. Ее морально-психологическая траектория отмечена вехами чисто материальными– конкретными вещами. Сначала падает в воду пишущая машинка, а в конце в море летит золотой браслет, на который пытались поймать рыбку, когда голод стал нестерпимым.

Кстати, говоря о конкретных предметах, я вспомнил, что в фильме фигурирует газета с Вашим ритуальным изображением.

Начиная с "Жильца", где, по его словам, Хичкок появился главным образом для того, чтобы "заполнить кадр", он фигурировал во всех своих фильмах. В "Жильце" он показывается дважды– за конторкой в пресс-центре и в толпе, наблюдающей за арестом. В "Шантаже" он читает газету в подземке, и мальчишка ему мешает. В "Убийстве" и "39 ступенях" он проходит по улице. В "Молодой и невинной" выступает в качестве неловкого репортера у зала суда. В фильме "Леди исчезает" он мельком показывается на лондонском перроне, в "Ребекке" проходит мимо телефонной будки. В "Тени сомнения" играет в бридж в поезде, в "Завороженном" поднимается на переполненном эскалаторе, в "Дурной славе" пьет шампанское вместе с гостями. В "Деле Парадайн" тащит футляр для виолончели, в "Веревке" сразу после титров возникает в кадре, пересекая улицу на перекрестке. В картине "Под знаком Козерога" слушает речь, в "Страхе сцены" оборачивается на улице, провожая глазами Джейн Уаймен, которая разговаривает сама с собой. В "Незнакомцах в поезде" садится в вагон, в "Я исповедуюсь" поднимается по лестнице. В ленте "В случае убийства набирайте "М"" его лицо смотрит на нас с фотографии выпускников колледжа, вклеенной в альбом. "Окно во двор" показывает его заводящим часы, а "Поймать вора"– едущим в автобусе рядом с Кэри Грантом. В "Человеке, который слишком много знал" он виден со спины наблюдающим за выступлением арабов-акробатов. В "Головокружении" и "К северу через северо-запад" он переходит улицу, в "Психозе" стоит на тротуаре в широкополой ковбойской шляпе. В "Птицах" прогуливает двух щенков, а в "Марни" шествует по гостиничному коридору.

А.Х. Это моя любимейшая роль, и должен признаться, она мне трудно далась.

Обычно я изображаю прохожих, но в океане они не попадаются. Подумывал я о том, чтобы сыграть утопленника, проплывающего мимо, да побоялся взаправду утонуть. Я не мог исполнить роль кого-нибудь из спасающихся на шлюпке, потому что не являюсь профессиональным актером.И вдруг меня осенило. Как раз в то время я сидел на суровейшей диете, этой жестокой мерой сгоняя вес с трехсот до двухсот фунтов.

Вот я и решил обессмертить свою утрату и сфотографировался в двух видах– "до" и "после" применения рекламируемого средства для похудения, "редуко", и зрители имели возможность лицезреть разницу, когда Бендикс разворачивал газету. Эта роль принесла мне бешеный успех. Толстяки просто засыпали меня письмами, желая узнать, как можно обзавестись драгоценным снадобьем.

Ф.Т. Не явилось ли Ваше решение снять два короткометражных антивоенных фильма для Британского министерства информации в 1944 году реакцией на неприятие критикой "Спасательной шлюпки"?

А.Х. Отнюдь нет! Я чувствовал потребность внести посильный вклад в победу, но был физически непригоден к службе в армии. Я знал, что если не смогу ничего сделать, то не прощу себе этого до конца жизни; мне самому важно было принять в этом хоть какое-то участие и для начала окунуться в подлинную атмосферу войны. В те дни было не так-то просто попасть в Англию. Я вылетел туда на бомбардировщике, пристроившись кое-как прямо на полу, но когда мы уже почти пересекли Атлантику, самолет повернул назад. Через два дня мне удалось вылететь вновь. В Лондоне мой старинный приятель Сидни Бернстайн возглавлял отдел кино Министерства информации. По его просьбе я снял две небольшие картины о Французском Сопротивлении.

Ф.Т. Кажется, я видел одну из них в Париже в конце 1944 года.

А.Х. Вполне возможно, потому что задумывалось показать их по всей Франции, везде, где немцы теряли почву под ногами, чтобы поднять в стране авторитет Сопротивления. Первый фильм назывался "В добрый путь".

Это короткая история о французе, которому помогают выехать из Франции по каналам Сопротивления. В Лондоне с ним беседует офицер из организации "Свободная Франция", который сообщает ему, что сопровождавший его польский офицер на самом деле является гестаповцем. После этого обескураживающего открытия дается флэшбэк– вновь совершается путь во Францию, но на этот раз особое внимание обращается на те детали, которые ускользнули от нашего взгляда в первый раз и которые указывают на то, что проводник действительно гестаповец. Фильм завершался захватом этого человека. Одновременно главный герой узнавал, что помогавшая ему юная девушка, заподозрившая в "поляке" шпиона, была им убита.

Ф.Т. Да, это тот самый фильм, который я видел.

А.Х. Это была четырехчастевая картина, для которой "Свободная Франция" предоставила мне своих консультантов. Клод Дофен помог писать диалоги. Мы работали в моей комнате в "Кларидже", там набивалось множество французских сопротивленцев. Например, один, кажется, полковник Форестъе, вечно отвергал все, что предлагалось другими. Вообще выяснилось, что "свободные французы" были очень разобщены, и их внутренние конфликты послужили основой нашего второго фильма– "Мадагаскарский эпизод".

Одним из его героев стал актер и юрист, получивший в Сопротивлении имя Кларусс. Он кончал свой шестой десяток, но был полон энергии и редко выражал несогласие с товарищами, которые тем не менее упрятали его за решетку в Тананариве. Это была подлинная история, и Кларусс сам рассказывал ее в нашем фильме. Но когда работа над фильмом закончилась, на его пути встали трудности и он, кажется, так и не вышел в прокат.