Дочь за отца не отвечает, или Побег от оператора к «сталинскому соколу»
Дочь за отца не отвечает, или Побег от оператора к «сталинскому соколу»
Фильмы для Зои. – Агентура периода чисток. – Агент при Сергее Есенине. – От Орловой до Ладыниной, или Актрисы конца 30-х. – Эрих Кестринг – резидент абвера. – Арест отца, или Алиби для агента «Зефир». – Пакт о ненападении и возвращение в Москву. – Шпионское кино. – «Зефир» и «Колонист» против абвера. – Чекист и балерина. – Ильин и Федотов – ассы контрразведки. – Зоя и «сталинский сокол». – Как актрисы выходили замуж за летчиков. – В «доме под юбкой». – Супруга архитектора – агент НКВД. – Максим Штраух – бывший дипкурьер и киношный Ленин. – От Серовой до Раневской, или Актрисы предвоенной поры. – Как вербовали Лидию Смирнову
В 1937 году героиня нашего рассказа оказалась включена сразу в три кинопроекта на «Ленфильме». Это были фильмы «Враги», «Человек с ружьем» и «Великий гражданин» (снимались сразу две серии). Причем сюжеты фильмов выстраивались в строгую хронологическую линейку. Так, в первой ленте (режиссер А. Ивановский, по пьесе М. Горького) речь шла о событиях кануна 1905 года. Согласно сюжету, на фабрике Скроботова и Бардина стало неспокойно. В ответ на справедливое требование рабочих уволить жестокого и грубого мастера хозяева закрывают фабрику и вызывают войска. Выстрел одного из рабочих, не сумевшего сдержать порыва ненависти к хозяевам, обрывает жизнь одного из хозяев фабрики – Скроботова. К месту происшествия тут же прибывают жандармы. Им удается раскрыть действовавшую на фабрике социал-демократическую организацию. Арестованные рабочие противопоставляют истерической жестокости жандармов спокойное, уверенное мужество…
У Зои Федоровой в фильме была роль второго плана – она играла девушку по имени Дуня. Причем у Горького такой героини в пьесе не было – ее придумал режиссер Ивановский. Но Федорова «обедни» не испортила – лишней в кадре не выглядела.
Фильм «Человек с ружьем», над которым работали сразу три режиссера – Сергей Юткевич, Павел Арманд и Мария Итина, – тоже был экранизацией: в основу легла одноименная пьеса Н. Погодина. Сюжет развивался в октябрьские дни 1917 года, и это был второй советский художественный фильм, где на экране появился В. И. Ленин (в исполнении артиста Максима Штрауха). Первым таким фильмом был «Ленин в Октябре» Михаила Ромма, снятый в 1936 году, а на экраны вышедший в ноябре 1937-го (вождя мирового пролетариата в нем играл Борис Щукин).
В фильме Юткевича героиня нашего рассказа исполняла главную женскую роль – горничной Кати Шадриной, невесты комиссара Николая Чибисова, роль которого исполнял актер Владимир Лукин. Заметим, что это была уже третья их совместная картина. Первой была «Подруги» (у Лукина там был эпизод – рабочий в кабаке), второй – «Шахтеры» (роль Матвея Бобылева). Но только за роль комиссара Чибисова актер Лукин будет удостоен награды – ордена «Знак Почета» (1939). А вообще его жизнь оборвется на самом взлете – он погибнет на фронте в 1942 году.
Наконец, третий фильм с участием Федоровой – «Великий гражданин» режиссера Фридриха Эрмлера. Это была биографическая лента, в основу которой были положены факты биографии лидера ленинградских большевиков Сергея Мироновича Кирова, убитого в декабре 1934 года. В фильме он выведен под именем Петра Михайловича Шахова (актер Николай Боголюбов). Фильм этот считается классикой советского кино, а создан был. по прямому указанию Сталина. Согласно сюжету, Шахова (Кирова) убивали представители троцкистско-зиновьевского блока. Зоя Федорова исполняла роль Надежды Колесниковой, которую Шахов назначает директором завода вместо человека, который в итоге оказывается вредителем.
В финальной сцене (вторая серия) Шахова расстреливает убийца, притаившийся за одной из дверей в Доме культуры, куда приехал главный герой фильма. В финальных кадрах советские граждане клянутся над могилой героя, что дело Шахова будет продолжено и никто из врагов не уйдет от возмездия. Слова оказались пророческими – уже в разгар съемок первой серии (летом 1937 года) в высших советских верхах начались широкомасштабные репрессии.
Кстати, в ходе самих съемок, как вспоминали создатели фильма, они неоднократно сталкивались со случаями реального вредительства, серьезно мешавшего процессу работы над картиной. Так, в один из съемочных дней осветители обнаружили, что кабели к прожекторам были перерублены топором. В итоге в ходе съемок четверо членов съемочной группы были арестованы, и двоих из них потом расстреляли.
Волна репрессий, как смерч, пронеслась тогда и по органам НКВД, вырубая тысячи сотрудников, которые служили там полтора, а то и почти два десятилетия. В Ленинграде, например, были арестованы практически все чекисты, которые пришли в Большой дом на Володарского, 4, после убийства Кирова. Даже шеф ленинградского НКВД Леонид Заковский не уберегся – был поставлен к стенке. Пулю в затылок получили и руководители СПО и ОО (Особый отдел) – непосредственные начальники агента «Зефир». Даже ас из асов в агентурной работе Яков Агранов не избежал пули палача. Короче, в рядах НКВД (как и в армии) под колесо репрессий угодило процентов 60–70 начальствующего состава. В этот период были репрессированы или уволены 2273 сотрудника НКВД. Читаем в Википедии:
«В ходе Большого Террора из НКВД в первую очередь вычищались:
– большевики с дореволюционным партстажем (их доля упала с 20,83 % в 1934 году до 4 % на 1 сентября 1938 года), на смену которым пришли коммунисты, набранные по „ленинскому призыву“ (доля вступивших в партию в 1925–1928 увеличилась с 1 % до 66 %, 1929–1932 с 0 % до 38 % за тот же период). Доля лиц 1895 и более ранних годов рождения при этом упала с 56,25 % до 4,95 %, доля лиц 1901–1905 годов рождения, наоборот, возросла с 6,25 % до 46,15 %, лиц 1906–1910 годов рождения – с 0 % до 29,12 %;
– лица с некоммунистическим прошлым (бывшие эсеры, меньшевики, анархисты, боротьбисты и др.): их доля упала с 31,25 % суммарно на 1 июля 1934 года до 0,65 % на 1 июля 1938 года. По окончании террора единственным членом руководства НКВД с некоммунистическим прошлым остался сам Берия Л. П., который в молодости был связан с азербайджанской националистической партией мусаватистов;
– увеличилась доля рабочих (с 23,96 % до 28,67 %) и крестьян (с 17,71 % до 30 %), снизилась доля служащих (с 25 % до 18 %), а также „помещиков, торговцев, мелких предпринимателей и кустарей“ (с 28,13 % до 12 %). Суммарная доля рабочих и крестьян в руководстве НКВД увеличилась с 42 % в 1934 году до 60 % на 1 сентября 1938 и до 80 % на 1939 год;
– за тот же период 1 июля 1934 – 1 сентября 1938 увеличилась доля русских (с 31,25 % до 56,67 %) и украинцев (с 5,21 % до 6,67 %, на 1 июля 1939 года до 12,42 %), снизилась доля евреев (с 38,54 % до 21,33 %, на 1 июля 1939 года до 3,92 %; согласно мемуарам Хрущева Н. С. и сына Берии Л. П. Берии С. Л., массовая чистка НКВД от евреев имела место уже в 1939 году по окончании основной волны террора), латышей (с 7,29 % до 0 %) и поляков (с 4,17 % до 0,67 %, на 1 июля 1939 года до 0 %). Также из НКВД были вычищены все поголовно обрусевшие немцы. Кроме того, с назначением Берии в два раза выросла доля грузин (с 3,33 % на 1 сентября 1938 года до 6,98 % на 1 января 1940 года);
– для органов НКВД периода 1934–1938 годов также характерен очень высокий процент людей, имевших только начальное образование: на 10 июля 1934 года 40,63 %, на 1 сентября 1938 года 42,67 %. По окончании основной волны террора количество таких сотрудников начало снижаться, упав к 26 февраля 1941 года до 19,23 %, количество лиц с высшим образованием в органах НКВД с 1938 до 1941 года выросло с 10 % до 34,07 %.
Еще одной особенностью руководящих сотрудников НКВД являлся необычно высокий процент лиц, чье детство прошло неблагоприятно (исключения из школ, неполная семья, бродяжничество и др.); на 1934 год таких лиц было до 56 %. В 1937 году этот показатель вырос до 8 %, в 1938 до 12,7 %. По окончании основной волны террора количество подобных лиц к 1940 году вновь упало до 6 %…»
О том, какая ротация кадров была в НКВД в 1937–1938 годах можно судить хотя бы по Московскому управлению НКГБ, где за год сменилось шесть начальников. Назовем их всех: Станислав Реденс (15 июля 1934 – 20 января 1938 года), Леонид Заковский (Генрих Штубис) (20 января – 28 марта 1938 года), Владимир Каруцкий (20 апреля – 12 мая 1938 года), Владимир Цесарский (28 мая – 15 сентября 1938 года), Александр Журбенко (15 сентября – 29 ноября 1938 года), Виктор Журавлев (5 декабря 1938 – 13 января 1939 года).
Что касается Ленинграда, то там Л. Заковского в январе 1938 года сменил Михаил Литвин, который пробыл на этой должности… десять месяцев. После чего уступил бразды правления (и был репрессирован) Сергею Гоглидзе – ставленнику нового наркома внутренних дел СССР (с ноября 1938 года) Лаврентия Берии. При последнем чистки в органах продолжились, но они не были столь кровавыми – людей не расстреливали, а увольняли. Началось это еще в 1938 году, когда ЦК партии дал указание об удалении из органов всех сотрудников, имеющих родственников за границей и происходивших из мелкобуржуазных семей. А при Берии, в 1939 году, из органов госбезопасности были уволены 7372 человека (каждый пятый оперативный работник) и взято на оперативные должности 14,5 тысячи человек. Среди сотрудников центрального аппарата НКВД, насчитывавшего к началу 1940 года около 3,7 тысячи человек, русских было 3073 человека (84 %), украинцев – 221 (6 %), евреев 189 (5 %), белорусов – 46 (1,25 %), армян – 41 (1,1 %), грузин – 24 (0,7 %), а также представители татар, мордвы, чувашей, осетин и др.
Две известные женщины-чекистки, о которых я уже упоминал чуть раньше, тоже пострадали от репрессий. Имеются в виду Александра Андреева (Горбунова) и Марианна Герасимова. Первая в 1936–1938 годах трудилась в должности помощника особоуполномоченного НКВД СССР, но в июне 1938 года была уволена по болезни. А в декабре ее арестовали и приговорили к 15 годам лишения свободы и отправили в ГУЛАГ, где она и умерла в 1951 году в возрасте 63 лет.
Что касается Герасимовой, то она в конце тридцатых трудилась в Секретно-политическом отделе. В декабре 1939 года ее тоже арестовали, но дали всего лишь пять лет лагерей.
Вместо этих женщин в НКВД (в том числе и в СПО) пришли другие сотрудницы. Например, Суламифь Каганова (1905), она же Эмма Судоплатова – супруга знаменитого чекиста Павла Судоплатова. В органы ГПУ она пришла работать в 1923 году – служила в Одесском Губотделе ГПУ Украины на ниве секретно-политической работы с местной интеллигенцией. А когда начальника СПО ГПУ Украины Генриха Люшкова в 1931 году перевели в Москву и назначили помощником начальника СПО ОГПУ, то он вскоре вызвал к себе и супругов Судоплатовых. Эмма стала работать по «линии культурного и литературного фронтов» в СПО на Лубянке, а ее супруг трудился в Иностранном отделе (в 1936 году туда же переберется и Эмма).
Судя по всему, Эмма Судоплатова прекрасно знала агента «Зефир», так как была одним из руководителей агентурной сети в среде московской творческой богемы. После чисток 1937–1938 годов именно к таким людям, как Судоплатова, перешли бразды правления над агентами, работавшими на ниве «культурного фронта». Эмма работала в отделении, которое курировало Большой театр и Кировский театр оперы и балета в Ленинграде, а в Большом работал муж сестры Федоровой Марии – артист Синицын. А если брать шире – в этом театре чуть ли не половина работников была агентами НКВД, поскольку Большой театр был одной из главных культурных достопримечательностей СССР, которую любили посещать иностранцы. В свете этого на балерин ложилась особая миссия – расположить к себе иноземных гостей и вытягивать из них полезную для спецслужб (а значит, и для страны) информацию. Короче, в агентурной табели о рангах балерины стояли на первом месте. Далее шли актеры/актрисы кино и театра (в первом главным местом сосредоточения агентуры был «Мосфильм», во втором – МХАТ), писатели, музыканты, художники и т. д.
Между тем в 1936–1938 годах сменилось пять начальников СПО – 4-го отдела НКВД СССР. Были арестованы и расстреляны комиссар госбезопасности 1-го ранга Я. С. Агранов (начальник 4-го отдела ГУГБ, заместитель наркома НКВД), старший майор ГБ В. Е. Цесарский (начальник 4-го отдела ГУГБ в марте – мае 1938 года), майор ГБ А. С. Журбенко (начальник 4-го отдела ГУГБ в мае – сентябре 1938 г.), заместители начальника отдела старший майор (затем комиссар ГБ 3-го ранга) Б. Д. Берман, старший майор ГБ С. Г. Гендин, майор ГБ З. Н. Глебов-Юфа; застрелились комиссары ГБ 3-го ранга В. М. Курский (начальник 4-го отдела ГУГБ в ноябре 1936 – апреле 1937 года), М. И. Литвин (начальник 4-го отдела ГУГБ в мае 1937 – январе 1938 года), заместитель начальника отдела В. А. Каруцкий; погибло большинство других руководящих работников СО-СПО двадцатых – тридцатых годов.
Короче, уничтожались если не все, то многие представители старой чекистской гвардии, настоящие асы своего дела, вроде Артура Артузова, Мартина Лациса или Якова Агранова. Естественно, никакими шпионами они не были, как их представляли на суде, – просто они должны были навеки замолчать и унести с собой в могилу те тайны, которые не должны были стать достоянием тех, кто шел им на смену. И многие из этих тайн канули вместе с ними.
Не стал исключением и старый чекист Ян Карлович, у которого была на связи агент «Зефир». В один из дней он просто пропал из поля ее зрения, не явившись на очередную конспиративную встречу. Вместо него пришел новый куратор – Сергей Ильич, который по внешнему виду был даже моложе «Зефира». На вопрос, куда подевался ее прежний куратор, Сергей Ильич ответил коротко: «Не надо задавать лишних вопросов». Из чего Зоя поняла, что старого чекиста поглотил молох репрессий. Тем более что он был латыш, да еще из категории старых большевиков, а с такими тогда особо не церемонились. Сталин весьма прагматично и безжалостно менял старую элиту, выпестованную Лениным, на новую – собственную. На прежнюю он не мог положиться с такой же уверенностью, как на новую, перед которой стояли иные цели. Впереди страну ждали серьезные испытания очередной мировой войной, и вождю нужна была элита с новым ощущением времени. Идея мировой революции себя не оправдала, поэтому новая элита должна была быть «заточена» под идею построения социализма в одной конкретной стране – СССР. Для этого Сталин стал активно раскручивать идеологию державостроительства, а прежняя элита, коминтерновская, состоящая в основном из евреев, ему в этом мешала. Отправить ее в отставку было опасно – она в любом случае затаила бы злобу, спрятала бы камень за пазухой. Поэтому Сталин, как жестокий прагматик, избрал самый радикальный способ – пустил старую элиту под нож. И чекисты (а среди них большинство составляли именно евреи) должны были пострадать в первую очередь.
Среди агентуры таких широкомасштабных чисток не было, хотя кое-кто, конечно, не мог не пострадать. Но таких агентов, как «Зефир», это не касалось – подобные кадры были наперечет (тем более что Зоя была чистокровная русская). Как уже говорилось, главный удар в те годы приняли на себя чекисты и агенты еврейского происхождения, коих пострадали тысячи. Фактически это была широкомасштабная зачистка НКВД от сотрудников-евреев, которые доминировали в нем с самого момента создания ВЧК – с конца 1917 года. Напомним: доля евреев в НКВД снизилась с 38,54 % до 21,33 %, а на 1 июля 1939 года и вовсе до мизерных 3,92 %. Вот и среди репрессированных начальников СПО было много евреев: Я. Агранов, В. Цесарский, Б. Берман, С. Гендин, М. Литвин, В. Каруцкий.
В качестве примера приведем судьбу секретного агента ГПУ еврейского происхождения Вольфа Эрлиха. Того самого, который был близким другом поэта Сергея Есенина и, по одной из версий, участвовал в его устранении троцкистами. Так вот, по сведениям литературоведа В. Кузнецова, Эрлих стал сотрудничать с ГПУ в 18-летнем возрасте – в 1920 году, когда проходил курс всеобуча в 1-м пехотном Казанском территориальном полку. А год спустя он поступил на литературно-художественное отделение факультета общественных наук Петроградского университета, откуда был отчислен два года спустя. Но без работы не остался. В 1925 году он занимал «чекистскую» должность ответственного дежурного Первого дома Ленинградского Совета.
Кстати, Эрлих имел отношение и к кинематографу. В 1935 году он помогал братьям Васильевым писать сценарий фильма «Волочаевские дни», который вышел на «Ленфильме» в январе 1938 года. Но на момент премьеры Эрлиха уже не было в живых. 19 июля 1937 года он был арестован в Армении, во время своей очередной поездки, которую предпринял с целью написать сценарий об армянских репатриантах. Комиссией НКВД и прокуратуры СССР 19 ноября 1937 года по ст. 58-1а-7-10-11 УК рСфсР Эрлих был приговорен к расстрелу. Приговор привели в исполнение 24 ноября 1937 года. А спустя 19 лет Военная коллегия Верховного суда СССР его реабилитировала «в связи с отсутствием в его действиях состава преступления».
Итак, агент «Зефир» была вне подозрений, как по профессиональной линии, так и по национальной. Правда, агент была замужем за евреем, но эта ситуация очень скоро тоже благополучно разрешится. Но все же косвенным образом репрессии могли задеть даже таких агентов. Случилось это в 1938 году.
В тот период Зоя Федорова опять была с головой погружена в работу – она снималась сразу в трех фильмах: «На границе», «Огненные годы» и «Ночь в сентябре». О чем были эти ленты? Так, сюжет ленфильмовской картины «На границе» (а это была экранизация рассказов П. Павленко) происходил на советском Дальнем Востоке, на границе с Маньчжоу-Го. Обе территории разделяла пограничная река, по одну сторону которой в небольшой маньчжурской деревне обосновались русские белогвардейцы, на противоположном берегу живет семья Власовых. Желая уничтожить Власовых, в их дом проникают белогвардейцы. На помощь приходит отряд бойцов во главе с комендантом погранучастка капитаном Тарасовым (Николай Крючков). Начинается долгий изнурительный бой…
В этом фильме у Федоровой была главная роль – Варвара Власова, дочь Степаниды (актриса Елена Тяпкина). Кстати, чуть ли не впервые в советском кино в этом фильме была показана попытка изнасилования, причем в роли жертвы выступила Зоя Федорова, на героиню которой покусился беляк, пришедший в ее дом с коварными японцами.
Фильм «Огненные годы» снимался на киностудии «Советская Беларусь» (режиссер Владимир Корш-Саблин) и повествовал о событиях 1919 года. По сюжету, части белополяков, вторгнувшиеся в пределы Советской Белоруссии, встречали на своем пути упорное сопротивление вооруженных отрядов белорусских рабочих и крестьян, идущих на сближение с Красной армией. У Зои Федоровой здесь была роль второго плана – она играла политрука комсомольской роты по имени Анна.
Наконец, третий фильм снимался на «Мосфильме» – «Ночь в сентябре» (режиссер Борис Барнет). Вернее, на главной киностудии страны снимались павильонные эпизоды, а для съемок натуры пришлось ехать на Украину, поскольку действие фильма происходило в Донбассе. Согласно сюжету, в ночь на 1 сентября 1935 года забойщик шахты Степан Кулагин вместе с парторгом шахты Павлом Луговым, чтобы увеличить добычу угля, решили по-новому организовать работу. Когда герои спустились в шахту, то выяснилось, что шланги подачи воздуха в забой выведены из строя. Устранив первую неполадку, Степан и Павел спускаются вновь. Однако крепежный лес подается гнилой – и теперь герои уже не сомневаются в наличии диверсионной группы, орудующей на шахте…
У Зои Федоровой в этом фильме была главная женская роль – шахтерка Дуня Величко. Как и в картине «На границе», ее героине и здесь пришлось бороться с происками врагов. Во время обхода Дуня обнаружила вредителя, который минировал шахту. Девушка бежит к начальнику шахты Поплавско-му (актер Владимир Баталов – отец известного актера Алексея Баталова), а тот оказывается. главарем вредителей. Вскоре туда же приходит и вредитель-взрывник. В итоге Дуня оказывается в их руках, но они, вместо того чтобы ее убить и обрубить все концы, решают сделать из нее. сумасшедшую, у которой якобы разыгралась шизофрения на почве шпиономании. Но этот трюк не прошел – чекисты навещают Дуню в больнице и верят ее показаниям. После чего арестовывают всю шайку. Вот такой более чем наивный сюжет снятый, кстати, хорошим режиссером Борисом Барнетом.
Две главные роли в год – хороший повод для того, чтобы не давать публике забыть о себе. Поэтому можно с уверенностью сказать, что Зоя Федорова была на тот момент одной из самых популярных актрис советского кино. Но она была звездой второго эшелона – до первого она все-таки не дотягивала. В первом эшелоне в ту пору значилось не так много актрис – Любовь Орлова, Тамара Макарова, Елена Кузьмина. Причем каждая была замужем за большим режиссером: Орлова – за Григорием Александровым, Тамара Макарова – за Сергеем Герасимовым, Елена Кузьмина – за Михаилом Роммом. У каждой за плечами было несколько кинохитов, где они исполняли главные роли. У Орловой – «Веселые ребята» (1934; Анюта), «Петербургская ночь» (1935; Грушенька), «Цирк» (1936; Марион Диксон), «Волга-Волга» (1938; почтальон Дуня Петрова-Стрелка); у Макаровой – «Люблю ли тебя?» (1935; Наталья), «Семеро смелых» (1937; Женя Охрименко), «Комсомольск» (1938; Наташа Соловьева); у Кузьминой – «Окраина» (1934; Манька Грешина), «У самого синего моря» (1936; рыбачка Мария), «Тринадцать» (1937; жена командира Марья Николаевна).
Время другой звезды первого эшелона – Марины Ладыниной, которая была замужем за режиссером Иваном Пырьевым, – в 1938 году только наступало. Она пока снялась всего в двух главных ролях – в фильмах «Застава у Черного брода» (1937; Варенька – единственная отрицательная роль в ее послужном списке) и «Богатая невеста» (1938; колхозная ударница Маринка Лукаш). До хита «Трактористы» еще целый год.
Та же история была и с Верой Марецкой, которая блистала в конце двадцатых (две главные роли в фильмах «Закройщик из Торжка», 1928, Катя; «Простые сердца», 1929, Настя), после чего в течение нескольких лет никак не могла найти себя в звуковом кино, снимаясь в эпизодах. Наконец, в 1937 году она исполнила главную роль в фильме «Поколение победителей» – Варвара Постникова. А два года спустя еще громче прогремит ее роль в фильме «Член правительства» – Александра Григорьевна Соколова, председатель колхоза, депутат Верховного Совета СССР).
Похожая ситуация была и у Ады Войцик (1905) – первой жены Ивана Пырьева. Она прославилась ролью Марютки в «Сорок первом» (1927). После чего снялась в немом кино еще в девяти фильмах (одна главная роль). В 1936 году ее тогдашний супруг Пырьев снял ее в главной роли в картине «Партийный билет», после чего… ушел к Марине Ладыниной.
А Войцик до войны снялась еще в одном фильме – «Семья Оппенгейм» (1939).
Еще одной киноактрисой, слава которой тянулась из немого кино, была Эмма Цесарская (1909). Она дебютировала в кино главной ролью в фильме «Бабы рязанские» (1927; Василиса). А в 1931 году исполнила роль Аксиньи в «Тихом Доне» Ивана Правова и Ольги Преображенской. Однако в звуковом кино она отошла на роли второго плана, хотя одну центральную роль она все же исполнила – в 1936 году, в фильме «Любовь и ненависть» (вдова шахтера Василиса). После чего в ее жизни наступила черная полоса. Почему?
Дело в том, что Цесарская была замужем за крупным чином НКВД – капитаном Максом Станиславским, которого в июне 1937 года арестовали и тут же расстреляли. Читаем в воспоминаниях чекиста М. Шрейдера:
«…Мне не доводилось бывать в квартирах высшего начсостава ОГПУ (за исключением Л. Г. Миронова, который жил очень скромно), но однажды, попав домой к Станиславскому, бывшему в то время начальником одного из отделений экономического управления ОГПУ (потом он станет начальником ГУПО (пожарная охрана) НКВД СССР. – Ф. Р.), я был поражен невиданно роскошной обстановкой – мебелью, хрусталем и т. п. Все это, естественно, не могло быть приобретено на зарплату и было, видимо, булановским даром за верноподданничество…»
После гибели супруга Цесарскую на некоторое время отлучили от кино. Но арестовывать, как тогда было заведено по отношению к родственникам «врагов народа», ее почему-то не стали. В итоге спустя год (!) после расстрела мужа-чекиста Цесарскую пригласили на роль жены командира Красной армии (!) в знаменитую картину «Девушка с характером» (1939). И с этого момента ее карьера в кино благополучно продолжится, хотя играть главные роли ей больше уже не доведется.
Популярна была мхатовка Алла Тарасова, сыгравшая три главные роли (одна была еще из эпохи немого кино): «Василисина победа» (1928; Василиса), «Гроза» (1934; Катерина Петровна Кабанова), «Петр I» (1937 – 1-я серия; Екатерина I).
Среди других звезд советского кино, деливших славу с Зоей Федоровой в тридцатые годы, можно назвать следующих. Например, уже упоминавшуюся ранее Варвару Мясникову, за плечами которой было несколько известных ролей в фильмах: «Инженер Елагин» (1928; Ирина Елагина), «Чапаев» (1934; Анка-пулеметчица), «Волочаевские дни» (1938; Маша).
Или Янину Жеймо с фильмами, где у нее были главные роли: «Моя Родина» (1934; Оля), «Песнь о счастье» (1935; Анук), «Разбудите Леночку» (1935; Леночка), «Подруги» (1936; Ася-«пуговица»), «Леночка и виноград» (1936; Леночка).
Из этого же ряда Валентина Кибардина с главными ролями (Наталья Артемьева) в кинотрилогии про Максима. Вернее, в дилогии («Юность Максима», «Возвращение Максима»), поскольку третий фильм («Выборгская сторона») выйдет в 1939 году.
Двумя главными ролями прославилась Нина Алисова: «Бесприданница» (1937; Лариса Огудалова) и «Новая Москва» (1938; Зоя Новикова).
А Татьяна Окуневская запомнилась ролями второго плана в фильмах «Пышка» (1934; госпожа Карре-Ламадон), «Горячие денечки» (1936; Тоня, Антонина Терентьева-Жукова), «Последняя ночь» (1937; Лена Леонтьева).
Но вернемся к Зое Федоровой.
Итак, примерно с апреля по сентябрь 1938 года она была в разных киноэкспедициях, курсируя между Ленинградом, Москвой, Украиной, Белоруссией и Дальним Востоком. И именно в это самое время в Москве был арестован ее отец Алексей Федоров. За что? Еще в 1936 году, когда тяжело заболела его жена (у нее обнаружили рак), он прибег к услугам врача-немца по фамилии Бек. Вылечить больную так и не удалось (она умерла в том же году), но эта история аукнулась отцу актрисы спустя два года. Оказалось, что этот врач обслуживал еще и работников немецкого посольства в Москве, среди которых были и нацистские шпионы. А отношение СССР и Германии в те годы были более чем напряженными. Как пишет историк Н. Плотникова:
«В 1933–1935 годах резко изменяются приоритеты в организации контрразведывательной работы органов госбезопасности. Германия занимает место потенциального противника и возможного будущего агрессора. Выступая на оперативном совещании перед сотрудниками органов государственной безопасности в августе 1934 года, нарком внутренних дел Г. Ягода в качестве главного направления деятельности выделял разработку фашистских организаций. Совершенно очевидно имелось в виду, что создателями этих организаций выступали прежде всего официальные представители Германии в СССР…
Сотрудники контрразведывательных подразделений прежде всего активно разрабатывали персонал посольства Германии. В марте 1935 года контрразведывательным отделением ГУГБ НКВД СССР было изъято шифрованное сообщение, переданное германским военным атташе, о подводных лодках, торпедных аппаратах, броневой стали, что соответствовало реальным данным об их производстве на Балтийской верфи, Ижорском заводе. Соответствующие указания были даны УНКВД Ленинграда и области. В результате были установлены шесть германских подданных, работавших на заводах, откуда происходила утечка информации. Консул в Ленинграде Зоммер регулярно встречался с германскими специалистами и получал от них секретную информацию…
По мере обострения отношений СССР с рядом европейских государств, прежде всего с Германией, в 1935–1936 годах прокатывается целая волна раскрытых органами госбезопасности дел о контрреволюционных организациях, созданных якобы по заданию германских разведывательных органов. Своеобразным толчком послужила директива Экономического отдела о разрушительной деятельности германской разведки в народном хозяйстве, разосланная в январе 1936 года. Местные органы НКВД были нацелены на поиск вредителей, прежде всего среди лиц немецкой национальности. В исследуемый период значительно возрастает количество арестованных политэмигрантов из Германии. С февраля 1936 года, когда принимается постановление ЦК ВКП(б) „О мерах, ограждающих СССР от проникновения шпионских, террористических и диверсионных элементов“, они начинают подвергаться преследованиям и необоснованным арестам. (Отметим, что в 1936 году, уже при новом наркоме Н. Ежове, из Особого отдела будет выделена гражданская контрразведка, которая станет самостоятельным управлением – 3-м. – Ф. Р.)
Апогеем в борьбе с потенциальной агентурой германских спецслужб стало выполнение сотрудниками контрразведывательных отделов управлений государственной безопасности оперативного приказа НКВД № 00439 от 25 июля 1937 года. В нем говорилось: „Агентурными и следственными материалами последнего времени доказано, что германский Генеральный штаб и гестапо в широких размерах организуют шпионскую и диверсионную работу на важнейших, и в первую очередь оборонных, предприятиях промышленности, используя для этой цели осевшие там кадры германских подданных. Агентура из числа германских подданных, осуществляя уже сейчас вредительские и диверсионные акты, главное внимание уделяет организации диверсионных действий на период войны и в этих целях подготавливает кадры диверсантов. Вновь выявляемых в процессе следствия германских агентов-шпионов, диверсантов и террористов, как из числа советских граждан, так и подданных других государств, немедленно арестовывать, независимо от места их работы“.
Особенно важны два директивных письма, изданных ГУГБ НКВД в начале 1937 года. Первое из них (№ 12 от 14.02.1937) – „О террористической, диверсионной и шпионской деятельности немецких троцкистов, проводимой по заданиям гестапо на территории Советского Союза“ – оказало влияние на деятельность органов госбезопасности „по разоблачению“ немецкой агентуры среди политэмигрантов из Германии. Второе директивное письмо (№ 26 от 2.04.1937) – „О возрастающей активности германских разведывательных органов и специальных учреждений фашистской партии (иностранный и внешнеполитический отделы, «Антикоминтерн», разведывательная служба охранных отрядов и т. д.) на территории Союза ССР“ – содержит уже целый план разгрома „германской агентуры“. Прямое отношение к будущей немецкой операции имело и предписание „создать точный оперативный учет всех контингентов, используемых германской разведкой (политэмигрантов, германско-подданных, бывших германско-подданных, принявших гражданство СССР, и др.)“. На основании приказа № 00698 от 28 октября 1937 года было предписано организовать „беспрерывное наблюдение“ за посольствами, миссиями, консульствами Германии и других стран, а также за квартирами и общежитиями их сотрудников, за театрами, клубами, ресторанами, за частными квартирами, которые эти сотрудники посещали.
Этот приказ привел не только к многочисленным арестам (в основном советских граждан), но и крайне затруднил дальнейшую работу в СССР многих иностранных учреждений. Число иностранных дипломатических представительств под нажимом НКВД быстро сокращается…
Массовая „немецкая операция“ НКВД 1937–1938 годов была направлена в первую очередь против советских граждан, в основном этнических немцев. Главная задача этой операции заключалась в том, чтобы ликвидировать „очаги“ и „базы“ шпионско-диверсионной и повстанческой деятельности германской разведки в СССР. Немецкая операция началась с арестов бывших германских военнопленных, политэмигрантов, перебежчиков из Германии, „контрреволюционного актива“ немецких национальных районов. Также репрессиям подвергались бывшие германские подданные, работающие или работавшие ранее в оборонной промышленности и на транспорте. Это были специалисты, приехавшие из Германии в конце 1920-х – начале 1930-х годов. Многие из них приняли советское гражданство. Маховик арестов коснулся всех, кто имел прямые или косвенные контакты с немецкими дипломатами в СССР
В качестве „подозрительных по шпионажу“ НКВД рассматривал бывших служащих немецких фирм. Цель заключалась в том, чтобы пресечь подрывную деятельность иностранных разведок в отраслях оборонной промышленности. Подлежала ликвидации диверсионно-шпионская агентура, состоящая из лиц, которые работали еще в царской России в германских акционерных обществах, банках, промышленных и коммерческих предприятиях („Кунст и Альберо“, „Зингер и К°“, „ИГ Фарбениндустри“, а также ликвидированные иностранные концессии, действовавшие в 1920-е годы („Юнкерс“, „Друзаг“, „Крупп“), бывшие служащие справочных контор по наведению справок о кредитоспособности, являвшихся в дореволюционное время, как отмечается в приказе, важнейшим прикрытием разведывательной деятельности германского и австро-венгерского генеральных штабов („Штиммель унд Пфениг“ и др.). С началом массовых операций эта категория сразу же выдвинулась в центр внимания НКВД как имевшая очевидную (зафиксированную в анкете) связь с Германией…».
Резидентуру абвера в Москве возглавлял во второй половине тридцатых генерал Эрих Кёстринг, слывший до 1941 года в разведывательных кругах Германии «самым осведомленным специалистом по Советскому Союзу». Он родился и некоторое время жил в Москве, поэтому свободно владел русским языком и был знаком с образом жизни в России. Во время Первой мировой войны сражался против царской армии, затем в двадцатых годах работал в специальном центре, занимавшемся изучением Красной армии. С 1931 по 1933 год он выступал в роли наблюдателя от рейхсвера в СССР. В октябре 1935 года он снова оказался в Москве в должности военного и авиационного атташе Германии и пробыл здесь до 1941 года. Кёстринг имел в Советском Союзе широкий круг знакомых, которых стремился использовать для получения интересующей его информации. Этим, кстати, занимались все германские консульства в СССР. Вот что, к примеру, рассказывал арестованный в 1945 году бывший секретарь ленинградского Генконсульства Герман Штреккер:
«Активную разведывательную работу в Ленинграде против СССР вел генеральный консул Рудольф Зоммер, который в свое время шпионажем занимался также в Харькове, Тифлисе, Владивостоке и Киеве.
Насколько я знаю, Зоммер в бытность свою в Ленинграде агентуру приобретал в первую очередь из числа вновь прибывших германских специалистов, а также лиц немецкой национальности, давно проживавших в Ленинграде…
Зоммер в разведывательных целях часто объезжал Ленинград и его окрестности, систематически посещал порт, где производил личные наблюдения. Как-то в 1938 году генеральный консул киевского консульства Гросскопф заявил мне, что морской атташе германского посольства капитан фон Баум-бах свою карьеру сделал благодаря успешно проводимой разведывательной работе Зоммера…»
После аншлюса Германией Австрии в марте 1938 года отношения между Москвой и Берлином обострились еще сильнее. В итоге к середине ноября 1937 года из семи германских консульств осталось только два (в Киеве и Новосибирске), а к маю 1938 года закрылись и эти последние. Кроме этого, ГУГБ начал «трясти» всех советских граждан, кто контактировал с немцами. Именно под эту «раздачу» и угодил Алексей Федоров, который пользовался услугами немецкого врача по фамилии Бек.
Узнав об аресте родителя, Зоя Федорова, естественно, не сидела сложа руки. Она пыталась выйти на руководство НКВД (его тогда возглавлял Николай Ежов) и вызволить отца из застенков. Но успехом эта миссия не увенчалась. Спрашивается, почему, если мы предполагаем, что актриса была агентом спецслужб? Но последнее обстоятельство не играло особой роли в делах такого рода, да еще в те годы. Достаточно сказать, что в лагерях тогда сидели даже вторые половины членов Политбюро и маршалов (речь идет о женах М. Калинина, К. Ворошилова, С. Буденного, а чуть позже и В. Молотова). Чего уж говорить о родственниках сотрудников НКВД. Как пишет все та же Н. Плотникова:
«В период с 1934 года резко возрастал поток дел, которые были свидетельством роста шпиономании в стране. В шпионской деятельности в мае 1935 года была обвинена группа сотрудников Ленпромстроя, которые ставили своей задачей оказывать помощь Германии в случае войны с СССР Дело разрабатывалось Экономическим отделом ГУГБ НКВД СССР. Главным образом члены группы критиковали существовавший в СССР политический строй, политику, проводимую в деревне, нищенское существование рабочего класса. В их действиях не было состава преступления, однако в обвинительном заключении отмечалось, что они подготавливались к передаче немецким спецслужбам различных шпионских сведений об оборонных предприятиях, состоянии морских сил в случае начала войны с Германией.
С 1934 года КРО начинают проводить мероприятия по учету немцев, занятых в различных сферах народного хозяйства и общественной жизни. Все началось с оборонных предприятий. Эта работа проводилась в процессе спецпроверки всего личного состава оборонных заводов и фабрик. На основе решения ЦК ВКП(б), комиссия которого провела проверку найма и увольнения рабочих на важнейших военных заводах, нарком внутренних дел 14 июля 1934 года издал приказ № 004 „О мероприятиях по охране 68 важнейших предприятий военной промышленности и установлении нового порядка найма и увольнения рабочей силы“. Помимо проведения агентурно-оперативной работы на предприятии, первоочередной задачей являлось недопущение приема на работу иностранцев как потенциальной базы иностранных разведок…»
Можно предположить еще одну версию, почему усилия Федоровой по вызволению отца не увенчались тогда успехом. Дело в том, что в 1938 году мало кто в стране (а в Политбюро вообще никто) сомневался, что впереди зримо маячит война с гитлеровской Германией. Значит, в спецслужбах должны были заранее к этому готовится. Каким образом? Создавая возможное алиби своим агентам через арест их родственников или близких знакомых, обвиненных именно в связях с немцами. С таким алиби можно было легко втереться в доверие не только к германским властям, но и к дипломатам, работавшим в Москве. Ведь у Федоровой, судя по всему, были давние отношения с разного рода немцами, которые либо жили в СССР, либо приезжали туда в качестве дипломатов и бизнесменов. Вспомним историю 1927 года и то, с кем ее тогда поймали – с Кириллом Прове, который, как мы помним, тоже был немцем по отцовской линии. И свою первую главную роль в кино Федорова сыграла в 1933 году на «Межрабпомфильме» (советско-германской киностудии) в фильме «Гармонь». Кстати, и доктора Бека в семью Федоровых привела именно Зоя, познакомившись с ним в середине тридцатых. Но и это еще не все. Осенью 1939 года Федорова ушла от Рапопорта и вернулась навсегда в Москву, прожив в Ленинграде более пяти лет. И это возвращение совпало с подписанием в августе того же года мирного договора между СССР и Германией. Вполне вероятно, что агента «Зефир» хотели использовать все на той же ниве, что и раньше, – по линии контактов с немцами. Ее даже поселят по соседству с посольством Германии, которое располагалось по адресу: улица Станиславского (бывший Леонтьевский переулок), дом 10. Впрочем, о переезде Федоровой стоит рассказать более подробно.
Как мы помним, у нее и Рапопорта своего отдельного жилья первое время не было. Наконец, в начале 1939 года оно появилось. На Малой Посадской улице, прямо напротив «Ленфильма», архитектором Демьяном Фомичевым был воздвигнут шестиэтажный дом номер 4, открытие которого было приурочено к двадцатилетию национализации большевиками кинопромышленности. Этот дом стал наградой «Ленфильму» за серию блестящих кинокартин, таких как «Чапаев», «Трилогия о Максиме» и «Депутат Балтики». В доме было пятнадцать квартир, которые состояли из двух, трех, четырех и пяти комнат общей жилплощадью 1000 кв. метров. В доме было центральное отопление, ванные комнаты, души и умывальники с горячей водой; устроены два лифта. Здесь же построили служебный корпус из четырех комнат для обслуживающего персонала и квартиры для управхоза.
В этом «киношном» здании поселились видные ленинградские кинематографисты: режиссеры Г. Козинцев (кв. № 2), Л. Трауберг, Л. Арнштам, А Файнциммер, В. Эйсымонт, Г. Раппапорт, актеры Б. Блинов, Я. Жеймо, художник кино Н. Суворов, а также супружеская чета в лице оператора Владимира Рапопорта и актрисы Зои Федоровой (они получили здесь двухкомнатную квартиру). Казалось бы, живи и радуйся! И поначалу так и происходит – супруги не нарадуются на свои двухкомнатные хоромы. И летом 1939 года Федорова снимается сразу в трех (и, как окажется, последних до войны) ленфильмовских картинах, причем все были комедиями: «Станица Дальняя» режиссера Евгения Червякова, «Шестьдесят дней» Михаила Шапиро и «Музыкальная история» Александра Ивановского. Во всех фильмах у Зои главные роли.
В «Станице дальней» Федорова исполняла роль казачки Даши Горкуновой. Ее героиня – весьма лихая девушка. По сюжету, действие происходит во время военных маневров в районе кубанских станиц Дальняя и Кочетовская. В них принимают участие отряды станичных казаков. Разведку кочетовцев возглавляет лихой казак Михаил (эту роль исполнял главная киношная звезда тех лет среди мужчин-актеров Николай Крючков, с которым Федорова, кстати, за два последних года снялась в трех фильмах, включая «На границе» и «Ночь в сентябре»), а его невеста Даша Горкунова – связистка «вражеского» отряда. Даша ловко обманывает своего «врага» – и, скрывшись от преследователей, дает указания «своим». Но поскольку маневры совпадают с уборкой урожая, которая по традиции всегда заканчивается свадьбой, то массовый праздник, несмотря на полное поражение кочетовцев по двум позициям (в маневрах и социалистическом соревновании), благополучно завершается свадьбой Михаила и Даши.
Скажем прямо, этот фильм нельзя назвать шедевром, хотя он имел большой зрительский успех И здесь стоит более подробно рассказать о его режиссере Евгении Червякове (1899). В 1930 году он, работая на кинофабрики «Союзкино» (будущий «Ленфильм»), экранизировал книгу К. Федина «Города и годы». Причем фильм снимался в содружестве с уже упоминавшейся немецкой киностудией «Дерусса» (той самой, которая затем обанкротилась и ее место занял «Межрабпомфильм»). Червяков (как и Федин) прекрасно владел немецким языком и имел множество знакомых немцев, как в самой Германии, так и в СССР. А учитывая, что такого рода люди от внимания НКВД никогда не ускользали, можно предположить, что он имел некие связи с чекистами. Об этом, кстати, говорит и его последующая кинодеятельность – он снял три фильма по заказу НКВД: «Заключенные» (1937), «Честь» (1938) и «У старой няни» (1941; «Боевой киносборник № 2»). Сюжет у последнего фильма был следующим. Когда-то, еще до войны, молодая женщина была няней в немецкой семье. Став диверсантом, ее воспитанник, давно уехавший со своей семьей в Германию, теперь пытается найти убежище у старой няни. Женщина узнает гостя и вместе с внуком «сдает» его красноармейцам.
Кстати, и смерть Червякова была по-настоящему чекистской. Когда немцы окружили Ленинград, он наотрез отказался покидать город вместе с коллегами-кинематографистами и стал выполнять секретные задания НКВД, пуская в дело свое великолепное знание немецкого языка. Переодеваясь в форму немецкого полковника, Червяков выезжал на трофейном немецком автомобиле «Хорьх» в тыл к фашистам и, подзывая к себе их солдат, расстреливал их в упор из «шмайсера». Так длилось несколько месяцев, пока немцы не раскусили смельчака и не устроили ему засаду на дороге. И Червяков погиб в неравном бою, расстрелянный фашистами. Это случилось 16 февраля 1942 года.
Но вернемся к фильмам Зои Федоровой.
В фильме «Шестьдесят дней» речь шла о том, как двое молодых научных работников были призваны на военные сборы. У Федоровой была роль лаборантки Люсеньки – возлюбленной одного из этих призывников. Однако выход фильма будет задержан на целых три года. Почему? Вот как это объяснялось в справке комиссии ЦК ВКП(б) «О запрещенных кинофильмах в 1940 и 1941 году»:
«…Картина посвящена важной теме – боевой учебе командиров запаса на учебном сборе, но разрешена тема неудовлетворительно. Организация обучения командиров запаса не соответствует современным требованиям. Кроме последней части, в фильме нет никаких признаков, что командиры обучаются в условиях, близких к боевой обстановке. В фильме утверждается совершенно неправильное положение, будто бы победа приходит в сражении в результате случая. Тактическое учение разыграно так, что побеждает командир запаса Антонов, который в течение сбора не хотел ничему учиться и действительно не учился…».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.