Глава седьмая. Мы сделали это!

Глава седьмая. Мы сделали это!

1

Матерые «оракулы» предрекали победу Никсону.

Однако бывает, что доверие к прогнозам самых опытных знатоков вдруг возьмет да и пошатнет всего одна какая-нибудь фраза. Так и вышло. На пресс-конференции президента Эйзенхауэра — ближайшего союзника и патрона Дика.

Его спросили: а правда, Никсон играл в правительстве такую большую роль, как он говорит? И что конкретно такого важного он сделал?

Вау! Лихой репортер журнала Time Чарльз Моор, что ты наделал!

Генерал поднял брови и бросил: «Надо недельку подумать. Может, что и вспомню».

Шок. Мог ли Айк сказать что-либо менее приятное о вице? Ну, может только, что он многоженец.

После он и Дик будут твердить, что генерал пошутил. Но это не помогало. СМИ все равно без устали цитировали эту его фразу в том смысле, что Айк де и не помнит, что Никсон делал в администрации. А демократы потешались над ним в телеролике, куда вставили эти слова.

В середине сентября Никсон вошел в полосу неудач. Дик обещал конвенту лично выступить во всех штатах. Но план оказался под угрозой срыва. В конце августа кандидат ушиб колено. В рану попала инфекция, и две недели ему кололи антибиотики. Тут не до поездок.

Выйдя из больницы, Никсон подтвердил свое намерение. Никто его за язык не тянул. Тем самым он помог Кеннеди — потратил кучу времени на места, где шансов на победу не имел вовсе или число голосов выборщиков не влияло на успех. И пока он два дня выступал на Аляске с ее тремя голосами, Кеннеди проехал ключевые Нью-Джерси, Огайо, Мичиган и Пенсильванию.

Не ошибся он, и пригласив Джонсона как кандидата в вице-президенты. Тот блестяще вел кампанию, развеивая недоверие к Джеку техасцев и вообще южан. В общем, был полезен.

Чего не скажешь о Лодже. Ну, зачем было заявлять, что после избрания Никсон пригласит в администрацию негра? Да, черный избиратель был важен, но он не поверил.

А консерваторов такие слова, да еще из уст республиканца, привели в ярость. Что было на руку Кеннеди.

В своем подходе Джек во многом исходил из того, что, адресуясь к эмоциям избирателей, следует помнить: люди умнее, чем о них думают советники и консультанты. Общение с ними — дело тонкое. Им не нужны посулы, рассчитанные на простаков. Надо прямо говорить о проблемах, которые касаются непосредственно их. Если это высокие налоги — о возможности (или невозможности) их снижения. Если безработица — о новых рабочих местах. Если расовый конфликт — о конфликте. Но так, чтоб люди видели: это не пустая предвыборная болтовня.

В Джорджии задержали Мартина Лютера Кинга. Никсон и Лодж как бы и не заметили этого. А Джек обзвонил видных политиков штата с просьбой добиться его освобождения. Позвонил он и жене и отцу Кинга, выразив им свое сожаление в связи с действиями полиции. Вот это было дело. Это произвело впечатление. И на выборах в округах с высоким процентом черных он сильно обошел Никсона в Нью-Джерси, Иллинойсе, Южной Каролине и Миссури.

* * *

И черные, и белые хорошо помнили 50-е. Рост благосостояния, потребительских возможностей и ожиданий. Это очень поднимало рейтинг Эйзенхауэра (даже в день выборов 1960 года он составил 60–65 %). Никсон мог отлично сыграть на этом, «склеив» свой образ с образом Айка, но не сумел. Бренд «Дик» оказался куда слабее бренда «Айк».

Кеннеди же не столько критиковал просчеты генерала, сколько указывал на вызовы будущего и на готовность к адекватному ответу. Он говорил: у «слонов» его нет. А у меня есть!

Впервые итоги опросов, предвещавшие победу, он увидел за две недели до финала. Пить шампанское было рано, но уже можно было класть его на лед. Ребята устроили утечку в сторону элит. И — вот дела! — «похоже, Кеннеди — фаворит», — изрекли «оракулы».

Но Никсон не сдавался. В его резерве был супер-танк. За десять дней до выборов в турне отправился сам Эйзенхауэр. И не без успеха! Соотношение стало крайне зыбким: серьезные социологи, обозреватели и политики ушли в тень и ждали. Кампания достигла пика в финале, когда избиратель пришел на участки. Ведь известно: там он принимает решение. Не всегда, но часто.

2

Их оставалось только двое — неуверенных избирателей — из двенадцати жителей селения Харте Локейшн, что стоит на самом краю Нью-Гемпшира и голосует первым в Америке.

Пятеро — за Никсона, пятеро — за Кеннеди. А эта парочка неопределившихся… Накануне люди Джека вновь обошли все дома. Вручили всем фото с подписью. Особую чуткость проявили к неуверенным. Ведь итоги выборов в Харте Локейшн — это первое, о чем, раскрыв утром газету, узнают тысячи избирателей. И надо, чтоб цифры были в пользу Кеннеди.

Меж тем, начиная с самого утра, час за часом, голосуют все новые и новые миллионы. Впереди Никсон. Но Кеннеди не волнуется. Республиканцы в день выборов утром лидируют всегда. Но кончается трудовой день. Рабочий идет домой. И голосует. По пути или после ужина. И в корне меняет картину. Такова мощь трудовой Америки.

Ну а Кеннеди пока что едет в Бостонскую публичную библиотеку. Голосовать.

Рядом с ним Джеки. Без пятнадцати девять они расписываются в регистрационной книге. Он бережно ведет беременную жену под руку, оберегая от толчков, — вокруг толпятся репортеры. Джон скрывается в кабинке для голосования. За кого он голосовал? Это секрет[120]. После краткой съемки снова — все по машинам. В первой — фотографы, во второй — сам, в третьей — охрана, следом — автобусы с прессой. Он не спеша идет по трапу. Синее пальто внакидку, серый костюм. Ветер треплет волосы. У входа оборачивается. Все ждут его обычного приветственного жеста — взмаха высоко поднятой руки. Но его нет. Тысячи рукопожатий на время превратили руку в плеть.

Через 25 минут он в Хианнис-Порте.

Следом спешат сотрудники и корреспонденты. Для них готовили пресс-центр в местном арсенале национальной гвардии — вынесли зенитную установку, установили 100 телефонов и 50 телетайпов, внесли телевизоры и скамьи. В это время корреспонденты из пула Никсона, посматривая на экраны, нежились в мягких креслах обширных холлов отеля «Амбассадор». Многие репортеры следовали за Джеком все 44 000 миль[121] кампании. Но теперь полиция тактично отделила их от машины кандидата.

В поместье его сопровождал эскорт местных политиков. За окном неслась в багрец и золото одетая Новая Англия. Джек глядел на могучие вязы, дубы и клены.

— Если я проиграю, померкнет ли этот осенний свет? Угаснет ли пламя листвы? Нет.

Мир останется как прежде прекрасным. Изменимся только мы…

«Впрочем, если я выиграю, — думал он, — мы тоже изменимся. И куда больше».

Он нервничал и тревожился. Последний, решающий день кампании вымотал его. Но на людях — перед прессой, коллегами и даже близкими он должен быть как всегда — собранным и спокойным. И, если можно, — исполненным шутливого дружелюбия.

О нем не должны написать, что он на миг утратил самоконтроль. Он владеет собой. Всегда.

Завтракали у Джо. С минуты на минуту ждали Пат, Юнис, Джин и Стива. А так все были здесь — Джон и Джеки, Джо и Роуз, Бобби с Этель, Эдвард и Джоан, зять Питер Лоуфорд. Разговор не клеился. План Джо никогда еще не был так близок к успеху. До плана Джека было еще далеко.

Он хотел побыть один. Поцеловал мать и ушел к себе. Присел на ступеньку своего крыльца, подставив лицо солнцу. Снижался самолет газетчиков — снимать. Подумалось: вот изберут — и ни одного летуна не подпустят и на тысячу футов. А то все снимают-снимают, летают-летают…

Стоп! Он забыл в самолете мешок с подарками для дочки! Бред какой. Надо послать за ним. Там есть такой смешной медведь! Такие чудные игрушки.

«А интересно: если меня изберут — она поймет что случилось? Точнее — что я сделал… Ведь Кеннеди — не из тех, с кем что-то случается…» Во всяком случае, так он думал тогда…

3

В полдень нагрянули фотографы. Засверкали блицами. Превратили лужайку в бедлам. Потом доставили забытые подарки Кэролайн. Господи, как она рада, детка-конфетка, как возится с пушистым слоном… А он-то, слон-то — больше нее, красавицы. Джон вывел дочку на крыльцо. И тут явились братья с футбольным мячом. Такие ребята — им все нипочем. Пас. Рывок. Тачдаун[122]!

Быстро пообедал с Джеки. Вышел в толстом свитере, ворот рубахи наружу, спортивные туфли (правый сияет, левый — в пыли). Отправился на «командный пункт» — в доме Бобби поставили 30 телефонов и 4 телетайпа[123], соединили с Национальными комитетами партий и штабом Никсона, разместили операторов для обработки итогов. А с ними был сумбур — цифры сменяли друг друга в таком темпе, что о выводах пока и речи не шло.

Позвонил Джону Бейли в Коннектикут. Никакой ясности. Но скорее, хорошо, чем плохо. Набрал Джонсона, тот бросил: «Похоже, ты продул в Огайо!.. Но мы берем Пенсильванию!..»

Вечерело. Пришли цифры из Новой Англии и со Среднего Запада. И вдруг: компьютеры национального пресс-центра предсказали успех Никсона. Джек досадливо бросил: технологии… Сразу стали названивать журналисты, раздобывшие номера «командного пункта». No comments! Тем более что, похоже, плохи наши дела в Калифорнии. В Огайо хаос. В Висконсине тоже.

Джек сел перед «ящиком». На всех каналах — вести с участков. И все — не такие, как у него.

Но — поздно метаться. Надо молиться. В остальном он сделал все, что мог. Теперь все зависело от американцев — от их решения. Ну и, быть может, от хитроумия иных деятелей вроде чикагского мэра Дэйли, боссов мафии Сэма Джанканы и Джонни Роселли, а также их партнеров в профсоюзах… Так, во всяком случае, писали иные биографы. Однако если они и могли повлиять на ситуацию в отдельных городах, то решающее слово все равно оставалось за народом.

В четыре закроют участки в Теннесси. Потом — в Алабаме, Кентукки и Мэне. Придет черед Миссисипи, Оклахомы, обеих Каролин и пресловутого Огайо. Теперь мегаполисы — Филадельфия, Чикаго, Нью-Йорк. И промышленные зоны — Мичиган, Иллинойс, Пенсильвания.

Картина маслом: кандидат лицом к лицу с демократией.

А лицо ее переменчиво. Бывало и так, что общее число голосов, полученных победителем на выборах, было меньше, чем у соперника, но количество полученных им голосов в Коллегии выборщиков перевешивало. И он въезжал в Белый дом.

Но это — лишь возможность. Надо ждать. Просто ждать. Но, Боже, как же это не просто!

«Спокойно, — думал Джек, — спокойно. Я дома, с близкими, владею собой. Но кто в это время владеет мной? Вопрос-то вроде пустой. Он же всегда с тобой… И все же… Разве цель — в тысячах голосов и хвалебных слов? Они — задача.

Цель же сияет над радиомачтами и цехами заводов. Над ракетными шахтами и трассами нефтепроводов. Над коттеджей рядами, небоскребов столпами, мостами, крестами и полицейскими постами. Над алчностью и тщеславием. Над кострами Линча и грохотом револьверов. Цель там, где смыслы и озарения, идеалы и вера. Цель там, где самое сокровенное и драгоценное — за что ты жизнь отдашь».

4

В Кэмпбелл-каунти, штат Кентукки, всегда голосовали за победителей. То есть издавна подмечено: за кого Кэмпбеллы, тот и президент. И вот — итог (пусть и промежуточный): там за Кеннеди — 56 % (5300 голоса), за Никсона — 44 % (4100). В 56-м Айк взял там 64 %…[124]

Меж тем в штабе волновались. Экзит-поллы[125] показывали: Никсон с отрывом в 40–60 % лидирует в Канзасе. А этот штат — индикатор электоральных предпочтений аграрных штатов.

Тут позвонил Бейли: в Коннектикуте Джек впереди на 60 000 голосов. Позвонил снова: уже на 100 000. И еще раз: все ж таки на 90 000.

Застучал телетайп. На проводе Пенн-стейт[126]: разница между Кеннеди и Никсоном в Филадельфии — 300 000. Кандидат закурил «Гавану Роял». А возбужденный Питер Лоуфорд доставлял обработчикам все новые и новые цифры. Они сидели на втором этаже. В детской спальне. Там мудрил Лу Харрис. И его хмурое лицо постепенно светлело. Певец Мортон Дауни раздавал сандвичи и «колу». Сестры щебетали — будто решалась не судьба старшего брата и дело жизни отца, а итоги теннисной партии, а на трибунах все уже болтают в ожидании партии. Джек сунул окурок в пепельницу и велел смешать дайкири. Выпил и вышел к ужину.

Все были в приподнятом, чуть нервозном настроении. Но беседа не клеилась. Он отчего-то вспомнил Льюистоун, штат Мэн. Они туда прилетели в два ночи и катили по темным улицам, безжизненным в свете фар. Въехали в парк, а там… Там его ждали 15 000 человек. Его 15 000.

Раз заехали в глубинку. И на перекрестке увидели тех — в черном. Всю семью. Джек решил: они приветствуют его, и велел тормозить, но муж отвернулся, а миссис показала язык…

Что-то покажет ему сегодня судьба?

У телевизора сели Джек, Джеки, Бобби, Сэлинджер и Соренсен. Кеннеди следил за их лицами. Если он победит, завтра каждый из них станет другим. Большим человеком. А если проиграет? Неизвестно. Не предскажешь, как поведут себя даже близкие. Тот же Лоуфорд. Но он знал: рядом останутся те, на кого он может положиться. Семья. Клан. Кеннеди.

Поступали данные из центров индустрии. Дела шли все лучше. Рабочий класс не подвел. А когда из Чикаго сообщили какие-то уж и вовсе сокрушительно победные цифры — Жаклин обняла его: «Ты — президент!», а он: «Тише, тише… рано, рано…».

К полуночи у него был 241 голос выборщиков из нужных 269. Но он уже взял почти все, что мог: Северо-Запад и Юг. Где же они? Где — эти проклятые 30 голосов?!

Вбегает Лоуфорд. Телеграмма! Телеграмма!

— Что такое? От кого?

— От Эйзенхауэра. Поздравляет с победой!

— Они что там — рехнулись? Пьер, набери старика.

Ответил пресс-атташе Джеймс Хаггерти: «Пардон, ребята, мои орлы заготовили два текста: один — на случай поражения, другой — победы. И один шибко нервный взял да и послал поздравление. Все на взводе. Сами понимаете».

— Молоко! Есть в доме молоко? — почти крикнул Джек. Молчание. Все у ТВ. На экране Дик и Пэт. Не тянет она на первую леди. Никсон поднимает руки — знаменитый жест Эйзенхауэра.

В зале шум: «Мы хотим Никсона! Никсона давай!»

Тот благодарит. Но кампания еще не окончена. Осталось несколько часов. Хорошо держится, сукин сын. А вот у Пэт улыбка кривая. Похоже, она едва стоит на ногах. Облизывает губы. Лицо подергивается. А это что? Слеза? Да. Непрошеная слеза оставляет след на ее гриме. Крупный план. Но Пэт уже справилась с чувствами. Из последних сил.

— Если победит Кеннеди, — говорит Никсон, — я поддержу его. А вам большое спасибо!

— Ишь — трепыхается, — усмехнулся Бобби.

— А почему он должен сдаваться? — говорит Кеннеди. — Я бы не стал.

— Джек, молока нет. — Соренсен проверил холодильник. — Только пиво.

В телевизоре Дик обнимает жену за талию и ведет к выходу. На экране плакаты «Хотим Никсона».

5

Финал сыграли в диком темпе. Кандидаты до капли выжали себя и своих людей. Кончалось все: и борьба, и силы (правая рука Дика вспухла от рукопожатий, у Джека висела плетью), и деньги (Никсон получил их куда больше, чем Кеннеди[127]. Но спонсоры не забывали и Джона (ведь это важно — иметь возможность при любом раскладе сказать: это я ему помог).

Никсон подчеркивал свой опыт службы в Белом доме, указывая, что Кеннеди его не хватает — слишком молод. «Америка, — говорил Дик, — не может использовать Белый дом как тренировочную площадку, где кто-то набирается опыта за счет Соединенных Штатов…».

Кеннеди отвечал: «Белому дому нужны молодая сила, здоровье и энергия. Со дня моего рождения сменилось семь президентов, и четверо из них были больны, что, по крайней мере, частично мешало им работать. А избиратель имеет право на уверенность в том, что сила и энергия не оставят президента все четыре, а то и восемь лет его пребывания на посту».

Его критика нередко звучала и острее, и резче.

7 ноября он «сделал» Никсона, что называется, по полной программе.

Накануне выборов, выступая в переполненном дворце спорта «Бостон гарден», Кеннеди заявил: «Мой соперник напоминает символ его партии — циркового слона. Они бегут по арене, ухватив хоботом хвост того, что впереди… В 1952 и 1956 годах мистер Никсон крепко ухватился за мистера Эйзенхауэра. Но сейчас перед народом не Эйзенхауэр, а Никсон. И вопрос в том, хочет ли народ идти за ним и его партией, которая никогда не выступала за развитие?

Когда я сказал, что не помню, что они за сто лет сделали для страны… их газета написала: президент Тафт запретил детский труд. В начале века. Да. Но чем они занимались с тех пор?»

В последний вечер перед голосованием он обрушился на Никсона: «Сила коммунистов — не в Хрущеве. А в готовности к борьбе. Меж тем вице-президент твердит о визитах доброй воли… Но только мало знающий человек может надеяться примирить две могучих силы дебатами. Сейчас в Америке состязаются те, кто привык к покою — с теми, кто думает о будущем. Те, кто верит в кривую, что вывезет, и в течение, что вынесет, — с теми, кто ведет страну в шестидесятые!

Вице-президент говорит, что, выиграв выборы, полетит в Восточную Европу…

Я полечу в Вашингтон. Ибо там — рабочее место президента».

Именно так — себя и демократов видел Кеннеди вождями новой эпохи.

И его лидерство влекло партию вперед. Не случайно ему помогало столько добровольцев. И работали они отлично. Но он хотел воодушевить не только сторонников, но всю Америку.

6

В этом была вторая по важности задача: разбудить инициативу, одолеть пассивность и страх, побудить людей жить интересами страны. Ради этого было все: перелеты, речи, дебаты, критика, внешняя политика, социальная и другие программы.

Но силы были на исходе. Джека валила с ног усталость и страшные боли в спине.

Но ему помогли — отыскали целителя. Макса Якобсона по прозвищу Доктор-Здоровье. Нет, он не был колдуном и экстрасенсом, имел диплом, лицензию врача и официальную практику. Но как бы это сказать? Не боялся экспериментов. И в ходе своих опытов нашел волшебное снадобье — панацею, эликсир, живую воду. Точнее — смесь. Точный состав ее не описан. Но известно: туда входил амфетамин. А экзотические вытяжки и овечья плацента служили гарниром. Лекарство работало. Помогало забыть о боли и одолеть усталость. Его употребляли и друзья Джона Чак Сполдинг и Стас Радзивилл — муж сестры Джеки, польский князь, сделавший деньги на недвижимости и работавший в ходе кампании с лидерами польской диаспоры. Говорят, это они познакомили Джека с Максом в канун дебатов и тогда же он сделал первые инъекции.

Амфетамин считали не наркотиком, а волшебным снадобьем: бодрящим и расслабляющим.

А это было нужно во время кампании. Вот и сейчас около четырех пополуночи, едва показали цифры: Никсон — 49 %, Кеннеди — 51 %, Джек ушел спать.

На лужайке уже стояли теле- и кинокамеры, операторы и комментаторы.

Ждали Кеннеди. А вышел Сэлинджер.

— Он выступит в десять утра. До того никаких заявлений.

— Что делает Кеннеди?

— Спит, полагаю.

— Как вы считаете — он выиграл выборы?

— Никаких стейтментов до десяти утра.

— И все же?..

— Сенатор ушел спать с надеждой.

4.15 утра. Он знает: 265 голосов выборщиков в кармане у Джека. Ему с трудом удается сдержать так и рвущееся наружу торжество.

7

В Америке есть место, где никогда не спят — Секретная служба — система охраны президентов и их близких. Не спали и в эту ночь. Шеф Урбанус Е. Бауман смотрел телевизор. Ждал итогов. Ведь его ребята должны приступить к обязанностям строго в тот момент, когда официально объявят имя нового главы государства.

Агенты — две группы по шестнадцать человек в каждой — были готовы занять позиции.

Мистер Бауман включил телевизор в 7.30 по Вашингтонскому времени.

На экране были цифры:

Никсон — 50 %.

Кеннеди — 50 %.

На часах: 8.55. На экране: Никсон — 47 %; Кеннеди — 53 %.

О! В телевизоре Никсон. Голосует. С ним Пэт. Они устали и осунулись. А вот Кеннеди.

Выглядит не лучше. Заходит в кабинку. Потом берет под руку беременную Жаклин и исчезает.

А это кто — в кольце репортеров на фоне «Уолдорф-Астории»? А-а-а, президент Гувер!

— Никсон будет в Белом доме?

— Я не гадалка…

Бауман — седеющий, спокойный, усталый с интересом наблюдал политическое шоу. Любопытно же, кого охраняем.

9 вечера: Никсон впереди в 22-х штатах, Кеннеди в 19-ти.

А вот и старейший избиратель страны — мистер Шоулендер из Северной Дакоты. С бюллетенем в дрожащей руке желает будущему президенту дожить до его возраста — 105

11.00 — час, когда, по словам знатоков, вдали уже брезжат контуры будущего шефа.

Никсон — 46 %.

Кеннеди — 54 %.

В полночь у Джека перевес в 2 000 000 голосов.

1.15 — по процентам у Дика — 47, у Джека — 53.

На экране какой-то ухарь объявляет, что победа Кеннеди стала бы славным подарком сестре его жены. Ее зовут Ли. Она красавица. И замужем за успешным дельцом из рода Радзивиллов — это, леди и джентльмены, такие польские князья. Так вот, господа! Ли беременна! Как и ее сестра, что родит буквально в ближайшие часы.

— Мадам, что вы думаете по этому поводу?

Какая-то грымза поправляет фиолетовые кудри: это потрясающе!

— А знаете ли вы, — продолжает болтун, — что в штате Нью-Йорк есть город Кеннеди? И большинство его жителей голосовали за Никсона! А в Нью-Джерси есть город Никсон! И — вот умора — там большинство за Кеннеди. Но внимание, внимание! Последние новости! Подсчитано 62 % голосов. И что там у нас? Кеннеди лидирует в 25 штатах. Никсон — в таком же количестве. В половине третьего у него — 48 %, у Джека — 52.

Кажется, леди и джентльмены, они у финишной черты!

На экране Лодж: «Хочу поздравить господина Кеннеди. Он уже избран. Это очевидно. Мы все должны поддержать его. Ничто так не обрадует коммунистов, как разделенная Америка».

— Вот это в точку, — думает Бауман. — С чего бы нам радовать красных?

5.35 — подсчитаны голоса в Мичигане. Кеннеди!

Урбанус Е. Бауман снимает трубку. Набирает номер отеля «Холидей Хит Инн» в Хианнис-Порте. Отвечает инспектор Беррелл Петерсен. Он уже знал, кого охраняет. И ждал приказа.

А вот и он…

Kennedy, Kennedy, Kennedy, Kennedy, Kennedy for me!