На службе Страны Советов
На службе Страны Советов
К началу 1920 года, когда поддержка Западом белогвардейских сил практически прекратилась, а их основные армии понесли поражение, Советская республика получила важнейшие сырьевые, топливные, продовольственные и промышленные центры страны: горнозаводский Урал, хлебную Сибирь, Украину, богатую зерном, железом и углем, Дон, Кубань, Северный Кавказ, значительную часть Туркестана.
Силы белых стремительно таяли. После того как красные овладели Ростовом-на-Дону, группировка войск Деникина была расчленена на две части. Первая оборонялась на юге Украины, вторая в составе Донской и Кубанской армий вела бои на Северном Кавказе. Но название «армия» всех этих объединений малочисленных, порядком потрепанных, плохо вооруженных и экипированных воинских отрядов было очень условное. Даже в наиболее дисциплинированных казачьих полках после массового дезертирства донцов оставалось по 60-100 шашек. Основное ядро Добровольческой армии опять отошло на территорию Дона, а по численности сократилось до уровня весны 1918 года. В декабре 1919 года под Ростовом было всего две-три тысячи «добровольцев», и, даже проведя тотальную мобилизацию и поставив всех в строй, белые с трудом набрали 8400 бойцов и 158 орудий.
14 февраля красные перешли в наступление, белые, не выдержав удара превосходящих сил противника, были вынуждены отступить в степь, где их ждали мороз, леденящий ветер и гибель в глубоком снегу. После отступления белых специальная комиссия насчитала до пяти тысяч убитых и замерзших казаков, а также более двух тысяч павших лошадей. 22 марта генерал А. И. Деникин, сложив с себя полномочия командующего Добровольческой армией, передал бразды правления всеми войсками, находившимися на юге России, генералу П. Н. Врангелю. Вскоре эти войска начали наступление.
С запада на Советскую Россию наступали польские войска. Война с Польшей началась после того, как 22 апреля 1920 года С. Петлюра заключил с Пилсудским договор, по которому Польша признавала независимость Украины при условии воссоздания Великой Польши, включающей Волынь, Галицию, Полдяхи, Полесье, Холмскую область. После этого для войны против Советской России западные державы представили Польше огромные займы, в основном в виде материальных средств. Так, Франция предоставила почти 1500 орудий, 350 самолетов, 2800 пулеметов, 324 тысячи винтовок, 42 тысячи револьверов, 800 грузовых автомобилей, 10 млн снарядов, миллиард патронов. К снаряжению польской армии подключились и США, которые помимо вооружения и снаряжения направили в Польшу 260 тысяч тонн продовольствия.
Наступление поляков началось 25 апреля 1920 года. Красное командование не смогло организовать упорное сопротивление, и войска Красной Армии начали отход на рубеж реки Днепр. Оно было столь стремительным, что уже 7 мая красные оставили Киев.
Для противодействия Врангелю и полякам началась дополнительная мобилизация в Красную Армию, в спешном порядке доукомплектовывались старые и развертывались новые воинские части. Именно в тот период на улицах городов появился известный плакат, с которого красноармеец грозно запрашивал: «Ты записался добровольцем?» На этот призыв «откликнулось» более 500 тысяч человек. Военное положение было введено на железнодорожном, водном транспорте. Под особый контроль была взята работа всех заводов, выпускающих оружие и боеприпасы, на выпуск военной продукции дополнительно был переориентирован еще ряд заводов. 30 апреля было принято специальное постановление, согласно которому все народные комиссариаты еженедельно должны были отчитываться перед Советом труда и обороны о том, что конкретно они сделали для фронтов, развернутых против поляков. Центральный Комитет партии большевиков 23 мая разработал программу, по которой «…буржуазия Польши будет разгромлена. Польский пролетариат превратит свою страну в социалистическую республику».
В это время группа бывших генералов, в которую входили Н. И. Раттель и В. Н. Клембовский, начала убеждать Брусилова написать письмо Л. Д. Троцкому с предложением собрать особое совещание по случаю войны с Польшей. Это письмо, с соответствующими комментариями, удобными для советской власти, было опубликовано в нескольких газетах в начале мая 1920 года. Одновременно был издан приказ, подписанный Л. Д. Троцким, о формировании при Главнокомандующем всеми Вооруженными Силами Республики С. С. Каменеве «высокоавторитетного по своему составу особого совещания, в состав которого должны войти как военные, так и политические деятели». В состав совещания вошли бывшие генералы А. А. Поливанов, В. Н. Клембовский, Д. П. Парский, П. С. Балуев, А. Е. Гутор, А. М. Зайончковский, А. А. Цуриков, А. И. Верховский. Председательствование в особом совещании было возложено на А. А. Брусилова.
Заседания членов Особого совещания проходили по понедельникам. Эффективность этих заседаний была крайне низкой. Брусилов пишет: «Мы, в сущности, толкли воду в ступе и делали вид, что усердно работаем. В действительности же мы переливали из пустого в порожнее. Никаких плодотворных результатов эти заседания не дали… В общем, эта инсценировка со стороны правительства была шита белыми нитками».
Уже на правах председателя этого совещания Брусилов начал хлопотать о судьбе арестованных генералов В. Н. Клембовского и П. А. Лечицкого. Но его старания не увенчались успехом, и оба они умерли в тюрьме. В отношении их вины Брусилов писал: «Что касается Лечицкого, то я допускаю мысль, что по своей честной, но узкой несговорчивости, прямолинейности действий в вопросах политики он и не хотел сдаваться, даже в разговорах. Но Клембовский думал и действовал иначе. Это был человек с очень широким горизонтом. Его поймать в неискренности относительно Советской власти было труднее. И тем не менее они оба одинаково погибли»[54].
Правда, уже позже стало известно, что П. А. Лечицкий в первый раз был арестован в Петрограде 3 декабря 1919 года по обвинению в спекуляции продуктами, но на следующий день он был освобожден. Повторно его арестовали 8 марта 1920 года по обвинению в организации контрреволюционного заговора. Он умер в тюрьме в Москве 2 февраля 1921 года. Причины ареста В. Н. Клембовского так и остались неизвестными. Сведений о его контрреволюционной деятельности не имеется. Но известно, что, оказавшись в тюрьме, он в знак протеста объявил голодовку и умер 9 сентября 1921 года от истощения[55].
Главнокомандующий вооруженными силами Республики С. С. Каменев.
Члены Особого совещания при Главнокомандующем всеми Вооруженными силами Республики обратились с воззванием к бывшим офицерам, «где бы они ни находились», с призывом встать в ряды Красной Армии для отпора полякам. «В этот критический исторический момент нашей народной жизни мы, ваши старые боевые товарищи, обращаемся к вашим чувствам любви и преданности к родине и взываем к вам с настоятельной просьбой забыть все обиды, кто бы и где их вам ни нанес, и добровольно идти с полным самоотвержением и охотой в Красную Армию», – писалось в нем. Первой под этим воззванием стояла подпись А. А. Брусилова. На этот призыв откликнулись тысячи бывших офицеров, и к началу 1921 года в составе РККА их насчитывалось уже более 12 тысяч.[56]
Несмотря на нехватку военных специалистов, аресты бывших офицеров и генералов продолжались. 22 августа 1922 года был арестован А. Е. Гутор, а 19 октября – А. М. Зайончковский. Правда, впоследствии, после ходатайства Брусилова перед Л. Д. Троцким, Гутор и Зайончковский были освобождены. Оба преподавали в Академии Генерального штаба РККА (впоследствии – Военная академия имени М. В. Фрунзе). Первый ушел в отставку в 1931 году, второй умер в марте 1926 года. Также Алексею Алексеевичу удалось добиться освобождения из заключения еще многих офицеров, которые оказались в тюрьме по разным причинам.
Осенью 1920 года, после окончания войны между Советской Россией и Польшей, Особое совещание было расформировано. Несмотря на это, Брусилов еще некоторое время продолжал заниматься вопросами, связанными с пересмотром обвинений бывшим офицерам, заключенным советской властью в тюрьмы по обвинению в сопротивлении революции.
В середине сентября 1920 года Брусилову было предложено подписать воззвание к врангелевским офицерам, на котором уже стояли подписи В. И. Ленина, Л. Д. Троцкого, М. И. Калинина и С. С. Каменева. Брусилов подписал его.
Позже он объяснял, что его нагло обманули. Когда он приехал к заместителю председателя Революционного Военного совета Ефиму Склянскому, тот сказал ему, что располагает достоверными сведениями о том, что «многие войска (Врангеля. – Авт.) не хотят сражаться с красными и тем более бежать за границу, что их заставляют силой драться и покидать родную землю, что состав офицеров определенно настроен против распоряжений высшего начальства. Он задал мне вопрос, соглашусь ли я принять командование врангелевской армией, если она останется в России без высшего начальства». На это Брусилов ответил, что стар и болен для того, чтобы принимать командование армией, но готов прийти на помощь русским офицерам, солдатам и казакам с тем, чтобы «быть их руководителем и согласовывать их действия с планами Советской республики»[57].
В связи с этим воззванием в эмигрантских кругах появилась версия о предательстве Брусилова в отношении к своим бывшим товарищам по оружию. И на первый взгляд она была вполне обоснованна. Поверив известному генералу, тысячи офицеров и других военнослужащих армии П. Н. Врангеля после ее разгрома отказались эмигрировать за границу и отдались в руки большевиков.
Но в мемуарах Брусилова этот его поступок объясняется совсем по-другому. Он считал, что таким образом сможет собрать вокруг себя лучшие офицерские кадры для того, чтобы «под шумок парировать развращение русских наивных запуганных парней», оказавшихся в армии во власти «еврейских красноречивых наглых субъектов». И «пусть для этого нужно было надеть красную звезду, наружно, но, чтобы ее сбросить и заменить крестом, нужно было быть с нами, на Родине».
Таким образом, уже спустя некоторое время в своих мемуарах, отредактированных Желиховской, Брусилов якобы пишет о том, что своим воззванием хотел вернуть на Родину офицеров для того, чтобы в дальнейшем иметь в их лице силу для борьбы с большевиками. «Я думал – армия Врангеля в моих руках. Плюс все те, кто предан мне внутри страны и в рядах Красной армии. Конечно, я не поеду на юг с пентаграммой, а вернусь с крестом и свалю захватчиков или безумцев в лучшем случае»[58].
Возможно, это и так. Но на деле его воззвание принесло совершенно другие плоды. «Когда началось поголовное бегство…, чтобы не попасть в руки озверелых коммунистов, там распространялось воззвание, подписанное моим именем, которое… расклеивали на всех стенах и заборах. И многие офицеры верили им и попадали в руки не мои, а свирепствовавшего Белокуна (еврей Коган), массами их расстреливавшего»[59].
По имеющимся данным, в Крыму в 1920–1921 гг. было расстреляно около 12 тысяч белых офицеров. Руководили расстрелами венгерский интернационалист Бела Кун, который, вернувшись в Советскую Россию из Венгрии летом 1920 года, был назначен членом Реввоенсовета Южного фронта, которым командовал М. В. Фрунзе, а также Розалия Самойловна Залкина (Землячка), назначенная секретарем Крымского обкома РКП (б).
Михаил Васильевич Фрунзе.
Безусловно, Брусилов глубоко переживал эту трагедию. Он неоднократно задавал себе вопрос: «Могу ли я обвинять себя в этом ужасе?» И, отвечая на этот вопрос, писал: «Я до сих пор не знаю, было ли это именно так, как рассказывали мне, и в какой мере это была правда. Знаю только, что в первый раз в жизни столкнулся с такой изуверской подлостью и хитростью и попал в невыносимо тяжелое положение, такое тяжелое, что, право, всем тем, кто был попросту расстрелян, несравненно было легче.
Если бы я не был глубоко верующим человеком, я бы покончил самоубийством. Но вера моя в том, что человек обязан предвидеть все последствия своих вольных и невольных грехов, не допустила меня до этого»[60].
После расформирования Особого совещания А. А. Брусилов не остался без дела. Он был назначен председателем комиссии по выработке мер с целью поддержания культурного производства лошадей для кавалерии и артиллерии при Главном штабе Реввоенсовета Республики. Он с головой уходит в работу. Возглавляемая им комиссия предлагает создать специальный орган по делам коневодства, и эти предложения были приняты советским правительством. Брусилов назначается главным инспектором Центрального управления коннозаводства и животноводства при Народном комиссариате земледелия.
Летом 1921 года по пути из Китая в Прагу в Москву приехал американец Ч. Крен, являвшийся сотрудником американской разведки, который прикрывался удостоверением сотрудника благотворительной миссии, занимавшейся гуманитарной помощью народам Европы, пострадавшим от войны. На правах давнего знакомого жены Брусилова он часто бывал в их доме и беседовал с генералом. Брусилов был очень доволен этими встречами, так как затем начал регулярно получать от Крена продуктовые посылки. Не исключено, что у американского шпиона и его хозяев на отставного генерала были и другие взгляды.
Кроме постоянной работы в комиссии, Брусилова несколько раз приглашали для чтения лекций в Военной академии Генерального штаба РККА, которая в то время располагалась неподалеку от его дома на Пречистенке. Он рассказывал слушателям об организации наступления Юго-Западного фронта летом 1916 года, но революционная молодежь, воспитанная уже совсем в другом духе, старого генерала слушала невнимательно. «Мне переставало хотеться иметь общение с молодежью, охоты не было читать какие бы то ни было лекции», – пишет Брусилов. Но от него не отставали. Больной генерал вынужден был ездить читать лекции в Петроград, в 1-й кавалерийской школе читал лекции по теории езды и выездки лошадей, то есть о том, чем занимался в Офицерской кавалерийской школе, будучи молодым офицером.
Нагрудный знак командира Красной армии.
Заниматься чтением лекций Брусилова вынуждала острая нужда. «Это, в сущности, был необходимый заработок для семьи, – пишет он. – Была такая дороговизна, что не хватало никаких денег. Гонорар за лекции был пустячный, но лишний паек и дрова были важны».
В июле инспекция была переименована в военную, а Брусилов был назначен главным инспектором конезаводства и коневодства, которое возглавлял Н. И. Муралов. У Брусилова было 27 помощников, которых он рассылал по всей России с целью спасти остатки чистокровных лошадей, сохранившихся после Гражданской войны на конных заводах. Тогда же Алексею Алексеевичу, с целью поддержания конской породы, удалось добиться организации бегов и скачек. При этом приходилось преодолевать непонимание ряда большевистских руководителей. Так, один из них на заседании комиссии начал всех убеждать, что для кавалерии годятся и обычные крестьянские лошади. «Мы извели людскую аристократию, зачем же нам разводить лошадиную?» – горячился он. Тогда Брусилову пришлось долго доказывать, что кавалерийская лошадь сильно отличается от рабочей и что готовить и воспитывать ее нужно по особой программе.
1922 год стал годом победы большевизма в СССР. Последний оплот белогвардейщины на Дальнем Востоке пал. Гражданская война завершилась победой большевиков. Хотя какая может быть речь о победе в Гражданской войне? Миллионы жертв, беженцев, разоренное хозяйство, сломанная идеология. Брат шел на брата, сын на отца… Большего бедствия, чем гражданская война, нельзя пожелать ни одному народу.
Большевистское правительство взяло курс на создание СССР. Народы разных республик должны были «самостоятельно» попроситься в братскую семью. Пример должна была показать Украина, народ которой в то время очень страдал от голода. Засуха 1921 года лишила республику урожая, начался голод. По официальным данным, на Украине в 1921 и 1922 годах от голода умерло более 200 тысяч человек.
Голод, который господствовал в стране «победившего социализма», заставил советское правительство искать новые формы хозяйствования. В 1921 году оно было вынуждено отказаться от продразверстки и ввело так называемую новую экономическую политику (НЭП). Был введен значительно меньший по объему продналог. Крестьянин мог продавать остаток продукции по своему усмотрению. Началась денежная реформа. В оборот были введены деньги, обеспеченные золотом, в том числе изготовленные из благородного металла. Это резко уменьшило денежную массу, дало толчок развитию товарных отношений, торговле. Наблюдался подъем и в сельском хозяйстве. В 1921 году Харьковский тракторный завод выпустил первый трактор, а их серийное производство было предусмотрено начиная с 1924 года. В стране, делавшей упор на собственные силы, было широко развернуто строительство других промышленных предприятий.
Конница Красной армии.
Однако решение хозяйственных задач требовало дополнительных средств и людских ресурсов. Правительством страны было принято решении о сокращении численности РККА с 5 млн человек до 500 тысяч. Расформировывались десятки соединений и частей, в том числе и кавалерии. Помощников Брусилова начали сокращать по штатам одного за другим, и вскоре он остался в полном одиночестве. Видя бесперспективность своей работы, Алексей Алексеевич написал рапорт об отставке. Но вместо этого он был назначен инспектором кавалерии.
Брусилов согласился принять эту должность, вполне разумно рассчитывая этим не только материально поддержать свою семью, но и помочь устроиться на службу другим генералам и офицерам, оставшимся без работы и испытывавшим острую нужду. Брусилов даже предлагал организовать с участием кавалерии военную игру, но в этом его не поддержали. После неудачи Алексей Алексеевич снова начал терять интерес к работе, и, по его признанию, «я сложил руки и равно ничего не делал, за исключением текущей переписки».
Брусилов также использовал свое служебное положение для того, чтобы давать рекомендации бывшим офицерам, которые пытались устроиться на работу в различные организации. В то время без весомых рекомендаций люди на работу, как правило, не принимались. Брусилов давал рекомендации многим, и его не подвел ни один человек, кроме какого-то Кесслера, который затем обворовал кассу и присвоил деньги своих сослуживцев. Брусилов, как поручившийся за этого человека, был вынужден выплачивать его долги, хотя это было для него весьма затруднительно.
Инспектор кавалерии РККА, 1923 г.
25 сентября 1923 года Брусилов, сославшись на свой преклонный возраст и состояние здоровья, написал рапорт на имя Главнокомандующего всеми Вооруженными силами Республики С. С. Каменева об отставке, но она принята не была. Брусилов продолжал работать в своем штабе, расположенном на Басманной, помещения которого не отапливались. «Я буквально замерзал, сидя в полушубке, в валенках в комнате и, главное, без всякого смысла, ибо приезжал туда к 12 часам, а уезжал в три часа и все это время читал газеты или переговаривался со своими сослуживцами, – пишет он. – Бедненькие машинистки, которым все же давали какие-то бумаги переписывать, наживали опухоли и нарывы на пальцах от холода. Да еще их заставляли дежурить по ночам в этой ледяной атмосфере по общему правилу»[61].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.