27 февраля

27 февраля

Лужков объясняет особенности русского национального характера спецификой времен года:

– Лето в России короткое, и, чтобы выжить, людям приходилось использовать каждый день, чтобы запасаться дровами и сеном. Но зимой русский человек сидит на печи. Он привык ничего не делать. И отсюда такие глупости, как пьянство и лень. Русская жизнь никогда не была плавно текущей, а состояла из чередования вспышек активности и периодов полного бездействия.

* * *

Получил письмо от А. Н. Алякринского из историко-культурного объединения «Старая Москва». На конверте – адрес издательства «Олма-пресс», «автору издательства Н. А. Зеньковичу». А вверху первой страницы машинописного письма: «Заместителю главного редактора международной независимой газеты «Новости разведки и контрразведки» Зеньковичу Н. А.».

Письмо состоит из нескольких блоков. Первый – об августовских событиях 1991 года. В связи с прочтением, как он пишет, моей последней книги «ЦК закрыт, все ушли…» делится некоторыми личными впечатлениями о тех днях, участником которых он оказался. На одной из фотографий, помещенных в книге, в цепочке, строившей баррикаду у Белого дома вечером 19 августа, находился и Алякринский – «на втором плане во тьме».

Тогда, по его словам, мы оказались по разные стороны этой самой баррикады. Но он пошел к Белому дому не разрушать социалистическую систему вместе со страной, а пошел за социализм с человеческим лицом, обеспечивающий демократические свободы и права человека. «Разве можно назвать социалистической систему, где за слова можно было получить больший лагерный срок, чем за убийство?» – спрашивает автор письма.

Стоя у стен Белого дома, он мечтал: «Вот мы станем и заставим противостоящие стороны – союзную и российскую – сесть за стол переговоров и прийти к взаимному компромиссу». И так был настроен не один он, а очень многие, кто его тогда окружал. Дружным «ура» ими было встречено утром 21 августа сообщение, что к двенадцати часам в Белый дом на переговоры прибывает Крючков (правда, не прибыл). «Обманулись мы, конечно, провели нас Ельцины, Гайдары и Старовойтовы, как «наперсточники» «лоха» на базаре! «Успокаивает» разве только то, что мы оказались не первые и не последние. Революционеры, сражавшиеся на баррикадах Пресни в 1905 году и совершившие Октябрьскую революцию, тоже хотели совсем не того, что потом получилось».

Пишет, что твердо убежден: трагическое происшествие на Садовом кольце в ночь на 21 августа было сознательной провокацией со стороны тех, кто ни в коем случае не хотел допустить переговоров и соглашения между противостоящими сторонами, что давало шанс сохранить державу. Чтобы сделать соглашение невозможным, требовалось пролить кровь. И она была пролита.

Второй блок письма – о Янке Купале. Автор сожалеет, что я не сказал в своей книге, опубликованы или нет материалы частного расследования писателя Бориса Саченко обстоятельств гибели белорусского народного поэта, и если опубликованы, то где. Как некрополист на общественных началах, изучающий московские некрополи в историко-культурном объединении «Старая Москва», Алякринский сообщает некоторые подробности, связанные с захоронением Янки Купалы в Москве на новом Донском кладбище.

Указом Президента РФ от 5 мая 1997 года № 452 «Об уточнении объектов исторического и культурного наследия федерального (общероссийского) значения» 1300 памятников истории и культуры России исключены из числа памятников общероссийского (федерального) значения. Согласно приложению к президентскому указу, полностью снята с государственной охраны и могила Янки Купалы (Ивана Доминиковича Луцевича) на новом Донском кладбище в Москве.

Надо бы возмутиться, продолжает Алякринский, но возмущаться, оказывается, нечем. Почти 40 лет в Москве такого исторического памятника нет вообще. Сначала Купалу похоронили в Москве, но в 1962 году (а не в начале 1990-х, как ошибочно утверждает «Вечерняя Москва», – к распаду СССР это не имеет никакого отношения) прах поэта перевезли в его родную Белоруссию и захоронили в Минске на военном кладбище по улице партизанского генерала Василия Козлова. А в Москве несколько десятилетий где-то что-то «числилось на балансе»!

Дотошный некрополист обнаружил фактическую неточность на с. 245 моей книги. Алексей Александрович Кузнецов был секретарем ЦК ВКП(б), но стать членом или кандидатом в члены Политбюро не успел… И еще. Я, по его мнению, несколько принизил должность Кузнецова в 1941 году. Второй секретарь Ленинградского горкома (если учесть, что первым секретарем горкома был член Политбюро и фактический второй секретарь ЦК А. А. Жданов) – пост по тем временам вовсе не маленький. Об этом свидетельствует уже то, что А. А. Кузнецов стал членом ЦК ВКП(б) двумя годами раньше – на XVIII съезде.

Алякринский указал свой домашний адрес и телефон. Надо будет ему позвонить и встретиться. Письмо доброжелательное. Судя по всему, он знает немало.

* * *

Курс доллара – 22,86 рубля, курс евро – 25, 11 рубля.