Жак Херцог
Жак Херцог
Май 2005 года
Жак Херцог, худой, с бритой головой швейцарский архитектор, сидит в кожаном кресле и осматривает футбольный стадион Мюнхена, строительство которого только завершил.
В 2001 году он совместно с Пьером де Мюроном, его бизнес-партнером и другом еще по детскому садику в Базеле, получил премию Прицкера, эквивалент Нобелевской премии в архитектуре. Главным образом — за реконструкцию здания лондонской галереи «Тейт Модерн». В будущем году, когда мюнхенский «Альянц Арена» примет гостей чемпионата мира, стадион затмит «Тейт». К открытию площадки, названной именем известной страховой компании, приурочены товарищеские матчи. Но архитектору необходимо присутствовать на открытии выставки работ его компании.
Сегодня он впервые наблюдает свое творение в готовом виде. Херцог в желтой строительной каске, дождевике и кедах только что завершил его инспекцию. Каковы впечатления? Он вздыхает: «К сожалению, всегда замечаешь те мелочи, которые хотел сделать по-другому. Они бросаются в глаза. Но получилось неплохо, я думаю». Что можно было изменить? «Скажем, добавить немного цвета. Но люди и освещение — это тоже обязательные элементы атмосферы». Когда стадион заполнится, серые трибуны будут незаметны.
Немногие знаменитые архитекторы снисходили до стадионов, пока Херцог и де Мюрон не возвели спортивные комплексы в Мюнхене и Базеле для одноименного клуба, за который они болеют. Сейчас они строят Олимпийский стадион в Пекине, где будут проходить Олимпийские игры 2008 года. В 2006 году откроется обновленный «Уэмбли», который спроектировал Норманн Фостер. Это — его первое спортивное сооружение более чем за сорокалетнюю карьеру архитектора. Все перечисленное — признак новой эры: гигантские спортивные комплексы становятся главными зданиями городов. Так же как католические соборы в Средние века и оперные театры в недавнем прошлом.
Несколько месяцев назад, на реконструированной вилле в Базеле, Херцог размышлял о стадионах: «Сегодня они — новая тема, как когда-то музеи. Спорткомплексы долго оставались территорией более технически ориентированных людей. Ими пренебрегали. Скудно финансировали. Часто спортивные сооружения возводились на деньги местных сообществ. Но если разобраться, эти площадки были плохо продуманы».
За последние сто лет, после множества ошибок, пока американцы все ближе подходили к пониманию идеальной площадки для бейсбола, европейцы определились с критериями совершенного футбольного стадиона. «Альянц Арена» — попытка Херцога создать таковой. Что-то удалось. Что-то нет. Но современные города так быстро меняются. В целом его проект — иллюстрация всей истории стадионов, насчитывающей около трех тысяч лет.
«Первый стадион, “Олимпия”, был возведен в Древней Греции в 776 году до нашей эры и просуществовал 1145 лет. Римский “Колизей” почти вдвое меньше, до VI века нашей эры. Затем люди почти полторы тысячи лет прекрасно обходились без них», — пишет Саймон Инглис, прекрасный знаток истории спортивных сооружений.
В викторианскую эпоху, когда появились современные командные виды спорта, стадионы вновь стали востребованы. В Англии они располагались на самой дешевой земле возле дома того или иного энтузиаста и походили на большие амбары. Почти все легендарные спортивные сооружения — «Олд Траффорд», «Энфилд», «Хайбери», «Айброкс», «Туикнем», «Крейвен Коттедж» — полностью или частично были созданы скромным архитектором из Глазго Арчибальдом Лейтчем. В 1939 году он умер и удостоился, кажется, единственного некролога: краткого упоминания Института инженеров-механиков (Institute of Mechanical Engineers), где не было ни слова о его творениях для спорта.
Следуя новой тенденции, которую американцы называют «возрождением стадионов», Инглис опубликовал книгу-биографию «Инженер Арчи: Арчибальд Лейтч, создатель футбольного поля» (Engineering Archie: Archibald Leitch — Football Ground Designer).
Инженер не утруждал себя тем, чтобы построить спортивные площадки, приятные для глаз. Его клиентов не интересовал внешний вид. Как пишет Инглис: «Их форма отражает то, что мог придумать приятель президента команды из “Ротари-клуба” при таком ограниченном бюджете». Херцог, возможно, никогда не слышавший о предшественнике, говорит: «Мои любимые стадионы — “Энфилд” или “Олд Траффорд»” — производят ужасное впечатление».
Но Лейтч создал то, что позже вдохновило Херцога: традиционный английский стадион. Обычно его окружали ступенчатые улицы. Для экономии места трибуны начинались прямо от края поля. Дорожек для легкоатлетов не было, потому что зрителей не интересовала легкая атлетика. Крыша была простой и дешевой. Великие бейсбольные поля начала XX века, например бостонский «Фенвей Парк» и «Ригли Филд» в Чикаго, выглядели почти так же.
Сравнения между религией и футболом превратились в банальность, но европейские стадионы, несомненно, взяли на себя некоторые функции опустевших соборов. В XX веке граждане стали чаще собираться вместе именно на спортивных площадках: здесь они пели, плакали и чувствовали свою принадлежность к чему-то большему. «Английский стадион, — говорит Херцог, — был “гостиной религиозной общины”». Еще он стал местом гражданской гордости: во многих городах именно спортивные сооружения стали самыми большими и известными зданиями.
Но традиционные стадионы стали исчезать. Сначала в Штатах. К 1950-м годам почти в каждой американской семье была машина. Американцы стали переезжать в пригороды, и спортивные площадки последовали за ними, так как в старых городских районах не хватало места для парковки. У фанатов стало больше денег, им понадобились еда, туалеты и комфорт. Потребовались большие сооружения с паркингами недалеко от основных шоссе.
В 1988 году, как раз тогда, когда все думали, будто «городские стадионы» почти вымерли, американская бейсбольная команда низшей лиги построила в центре приходящего в упадок Буффало как раз такой. Белой кирпичной кладкой и арочными окнами «Пайлот Филд» дополнял окружающие старые здания. Места для зрителей начинались прямо у линии поля. Фанатам понравился «ретро-стадион», и они стали приходить сюда целыми компаниями.
Кстати, «Пайлот Филд» построила компания НОК. Те, кто не связан со спортом, о ней знают мало, но именно ее сотрудники спроектировали почти все современные бейсбольные стадионы, а также «Олимпийский стадион» в Сиднее, «Миллениум» в Кардиффе, будущую базу «Арсенала» и новый центральный корт Уимблдона.
«Пайлот-филд», который теперь называется «Данн-Тайер-парк», вдохновил бейсбольные команды низшей лиги всей страны возводить ретро-стадионы.
В 1992 году клуб «Балтимор Ориолес» из высшей лиги открыл «Камден Ярдс». Так началась новая мода. Сооружение, также спроектированное НОК, находится в центре города. Построено из красного кирпича и имеет ассиметричное поле с настоящей травой. Перед сооружением стоит памятник местному уроженцу, легендарному Бейбу Руту. Его фанаты обожают «Камден Ярдс». С тех пор такие же ретро-площадки построили почти все команды высшей лиги.
В Европе ренессанс стадионов принял другую форму. В центрах европейских городов почти нет больших пустых территорий, где могли бы разместиться сооружения, подобные американским аналогам. В Мюнхене и по всей Европе новые стадионы располагаются за чертой города. Но и здесь архитекторы переняли опыт предшественников и учли в проектах беговые дорожки, из-за которых фанатам приходится сидеть далеко от поля, что нарушает атмосферу. Футбол и легкая атлетика не сочетаются.
Футбольные фанаты ходят на стадионы ради общих переживаний. Сооружения Лейтча этому способствовали. Он строил прекрасные футбольные площадки, главным образом потому, что фанаты сидели близко к полю. Его стиль вдохновил создателей «Альянц Арены».
«В каком-то смысле, это попытка вернуться к корням футбола, — говорит Херцог. — Возродить некоторые из его архаичных элементов. Шекспировский театр, возможно, именно он стал моделью для английского футбольного стадиона, это близость между актерами и толпой. Если вам удастся добиться подобной общности, архитектурой станут сами люди».
Он также замечает, что «“Альянц” слишком хорош для Германии»: «Я бы предпочел построить стадион для «Манчестер Юнайтед» или «Ливерпуля».
Мы сидим на самом верхнем ярусе, и Херцог указывает прямо вниз, на поле. Трибуны расположены настолько вертикально, насколько позволяют нормы строительства, и все 66 000 зрителей могут наблюдать за игрой с очень близкого расстояния. Беговых дорожек нет: они и не нужны, ведь футбол сегодня привлекает больше зрителей, чем любые другие виды спорта. Крыша простая и темная, она открывает всего небольшой просвет неба, и фанатам остается смотреть только на поле. Это традиционный «эмоциональный» футбольный стадион. «Ведьмин котел», как называют их немцы, в своем самом крайнем проявлении.
Это идеальное место для наблюдения за игрой. Но оно выглядит традиционным только для болельщиков. В катакомбах «Арены» кроются рестораны и лаунж-зоны, немыслимые во времена Лейтча. Некоторых болельщиков новшества раздражают, как, впрочем, и самого Херцога. Направляясь в бизнес-клуб, он указывает на потолок: «Он золотой или золотистый, как кредитная карточка Mastercard или что-то в этом роде».
Архитектор считает этот корпоративный глянец неизбежным злом. «Футбольные стадионы старого типа были местом встреч рабочего класса. Но здесь рабочего класса больше нет: публика совершенно иная. Теперь это нечто вроде современного оперного театра. Вы можете спросить, нравится ли мне название “Альянц Арена”. Нет, не нравится. Но что поделаешь. Здесь мы не можем следовать своим моральным принципам».
Но самая большая брешь в традициях, пробитая «Ареной», видна со стороны. Стадион расположен в пустынной местности, рядом с индустриальной зоной. Херцог нашел остроумный выход, позволяющий поддерживать связь с миром: во время матча огни стадиона повернуты вовне. Когда играет мюнхенская «Бавария», они будут красными, когда играет «Мюнхен 1860» — то синими, а когда сборная Германии — белыми. Но, в отличие от того, как это было в Базеле, в дни детства Херцога, крики болельщиков не будут слышны даже водителям, проезжающим мимо «Арены» по ближайшему шоссе.
«Альянц Арене» не хватает еще одного — деталей, благодаря которым, по мнению архитектора, фанаты могли бы чувствовать себя на стадионе как дома. «Стадиону не хватает местного колорита, — признает Херцог. — Отчасти из-за того, что он построен для трех разных команд. А еще потому, что их представители не утруждали себя переговорами с его компанией».
Он говорит: «Сегодня архитектура стала очень важна, но футбол до сих пор остается атрибутом гостиных всего мира, поэтому, чтобы подчеркнуть свою идентичность, футбольным командам не нужна архитектура».
Мы сидим в лаунж-зоне. На поле внизу материализуется знакомая фигура: Михаэль Баллак, величайший современный футболист Германии. Предполагается, что в следующем году он приведет немцев к победе на чемпионате мира. Сегодня он снимается в рекламном ролике. Херцог восклицает: «Здесь Баллак! Просто поразительно, как молодо он выглядит». Однако спортсмен вряд ли узнал пожилого джентльмена. Может, стадионы — это и новые соборы. Но их архитекторы пока не стали настолько известными, как новые футболисты.
Херцогу удалось построить не все задуманные стадионы. В 2008 году, посещая офис компании в Базеле, я познакомился с тремя блестящими молодыми людьми, проектировавшими «потрясающую площадку для “Портсмута” на берегу реки». Питер Стори, тогдашний исполнительный директор клуба, говорил: «Существует только один эпитет для описания этого стадиона. Совершенство».
К сожалению, идеальный стадион еще не построен. В начале 2010 года, когда утонувший в долгах «Портсмут» вызвали в суд по ликвидации компаний, этот клуб стал новым символом расточительности не только английского футбола, но самой Британии.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.