Гленн Ходдл
Гленн Ходдл
Апрель 2008 года
«Эмммммм», — произносит Гленн Ходдл. После монолога, посвященного чемпионату мира 1998 года, который навсегда останется главным успехом в его карьере, он умолкает. «Единственная проблема, что сказанного тебе хватит, чтобы написать целую книгу. Ха-ха-ха-ха-ха, — он громко хохочет. — Мы обсудили такие вещи, о которых раньше я никому не рассказывал».
«Например, визуализацию?» — спрашиваю я.
«Да, и ее тоже. Я никогда не говорил о ней с репортерами настолько подробно. И даже не рассказывал так много о сборной Англии».
Журналисты любят слышать подобные вещи. Но уже слишком поздно. Десять лет назад я бы получил за это интервью кучу денег. К сожалению, сейчас Ходдл мало кому интересен. Перед встречей друзья говорили мне: «Как минимум ты выяснишь, придурок он или нет». Сегодня его имя воскрешает смутный образ странноватого английского тренера, пригласившего целительницу Эйлин Друри лечить травмированных игроков и свято верившего, что сборная Англии выиграет чемпионат мира 1998 мира. До тех пор, пока та окончательно не проиграла. Где Ходдл ныне работает? Все еще в «Вулфс»? Нет, сейчас он нигде не работает.
Он — Роберт Кеннеди английского футбола. Иногда американские либералы, лежа по ночам без сна, пытаются представить: что если бы 5 июня 1968 года в отеле «Амбассадор» в Лос-Анджелесе Сирхан Сирхан не застрелил Бобби? Скорее всего, он бы выиграл следующие президентские выборы у Ричарда Никсона, США прекратили войну во Вьетнаме и…
Если вы тоже так думаете, то вы сумасшедший. Точно так же мы не можем знать, что бы стало с английским футболом, выбери он путь Ходдла. Но иногда не думать об этом не удается. И самому Гленну тоже.
Как и остальные, я почти забыл Гленна Ходдла. Но в один прекрасный день он позвонил мне на мобильный. Через неделю мы сидели за столиком «Поло-бара» в отеле в Аскоте. Это шикарное место, расположенное в нескольких минутах ходьбы от знаменитого ипподрома. На улице холодно. Лужайку за окном украшают имитации греческих статуй.
Я не сразу узнал Гленна, потому что он поседел. Но и сейчас, в куртке без рукавов и красной рубашке, выглядит как спортсмен. Его знаменитые длинные ноги скрещены под столом. Мы заказываем капучино, и бывший тренер демонстрирует мне брошюру футбольной академии, которую пытается создать в Монтекастильо, в Испании. Образовательное учреждение даст второй шанс подросткам, которых не приняли в английские клубы. Ходдл считает, что сможет вернуть в профессиональный футбол 15–20% этих ребят.
«Я увлечен, — говорит он. — Это моя компания. Полная свобода, никаких президентов, исполнительных директоров, правления, советников, принимающих дурацкие решения, и фанатов, дышащих в спину. Ради этого проекта я отказался от шести или семи предложений. В каком-то смысле это очень, очень похоже на футбольный клуб. И если нам удастся заняться гольфом и недвижимостью под брендом “Академия Гленна Ходдла”, то довольно скоро сможем открыть еще одно образовательное учреждение. Но сейчас мы по-прежнему ищем деньги для первого». И Гленн смеется над своими словами.
Идея академии возникла, когда он был молодым перспективным тренером в «Свиндоне» и «Челси», где ему приходилось говорить семнадцати- и восемнадцатилетним ребятам: «Очень жаль, но сейчас вы не в лучшей форме». Ходдл всегда пытался утешить мальчишек: «Докажите, что мы ошибаемся. Буду рад снова встретиться с вами через несколько лет». Но о большинстве из них он больше никогда не слышал.
«Мне было очень тяжело отказывать, — говорит он. — В первый раз мне пришлось отправить восвояси шестерых восемнадцатилетних парней. И когда четверо из них расплакались прямо у меня в кабинете, я подумал: “Да, не очень приятно. У меня были несколько другие представления о тренерской работе”».
Тогда-то он и решил, что, закончив карьеру тренера, создаст академию. Недавно умерший Джон Сийер, спортивный психолог, много лет работавший с Ходдлом, как-то сказал мне: «Гленн хорошо это скрывает, но у него золотое сердце».
Тем не менее в начале тренерской карьеры Ходдлу было сложно сочувствовать неудачникам. С самого начала всем было ясно, что этого мальчишку из Харлоу ждет успех. Бывший тренер рассказывает: «Я был одним из тех, с кем все хотели подписать контракт. Я ушел из школы и сразу попал в большой футбол. Но когда я смотрю видеозаписи своих игр в семнадцать лет, то вижу, что был худым, как щепка. Порыв ветра — и меня просто сносило. Но в футболе приходится быть агрессивным. Я впервые в жизни вышел на поле в семнадцать лет в матче с «Норвичем». Его центральным полузащитником был огромный Дункан Форбс. Я разбил ему нос!»
Ходдл вновь смеется. «Я бежал за мячом, который был прямо над ним, и находился в таком состоянии, как ребенок, впервые попавший на большой стадион. Я настолько хотел любой ценой забрать снаряд, что даже подпрыгнул от возбуждения».
Когда бывший тренер говорит, ты видишь, как он представляет себе летящий в воздухе мяч. «Я столкнулся с ним, — продолжает Гленн, — и его нос сделал “Тфуууумммм”. Должно быть, бедный Дункан ломал нос раз десять. Это была моя первая минута на поле, и фанаты, наверное, подумали: “Ого, у нас появился новый Дэйв Маккей!”»
Тогда Ходдл развивал свое главное качество: «Я думал, что это мой настоящий дар — способность представлять общую картину на поле». Он научился этому у Джимми Гривза. Старый потрепанный алкоголик, который давал показания против «Фейеноорда», чтобы заработать хоть немного денег, в 1972 году вернулся в клуб, где на тот момент играл четырнадцатилетний Гленн.
«Мы играли в маленьком спортивном зале. Было очень тесно, и он был везде, постоянно забивая. Я видел что, перед тем как получить мяч, он крутит головой и смотрит по сторонам. Это было потрясающе. Так он зарабатывал себе на жизнь, забивая мячи: он смотрел, смотрел, смотрел и знал, что снаряд окажется здесь, возле этой девочки, — Ходдл показывает на официантку в другом конце бара, — и каким будет пас. И он — раз — поворачивается и забивает его в сетку быстрее, чем вы успели что-то заметить. И ты думаешь: “Вот дерьмо”. Когда к нему летел мяч, у него в голове мгновенно возникала картина: где находится он, где защитники. Поэтому Гривз мог тут же развернуться и ударить. Это была великолепная плотная игра. Да, признаю, это я перенял у него. Не все замечали. Но я у него учился».
В 1986 году мы с родителями переехали из голландского городка Лейден в северный Лондон. По субботам я иногда садился в автобус маршрута W3, шедший от «Александра-палас» до «Спурз». Мы ездили туда ради Осси Ардилеса и Криса Уоддла, но в первую очередь ради Ходдла. Он мог поднять мяч большим пальцем. Причем любой ноги.
Я вспоминаю об этом, когда тот рассказывает, что иногда говорит своему сыну Джейми, перспективному игроку в крикет: «Джи, когда переходишь эту белую линию, то иногда должен становиться актером, другим человеком. А уходя с поля, не надо быть агрессивным».
Я отвечаю ему, что удивлен: помню, что Ходдл всегда привносил в игру свой характер, свою личность. Казалось, что он всегда остается спокойным.
«Хм-мм, — отзывается футболист. — Это интересно, что вы заметили мое спокойствие. Я всегда наблюдаю за собой, когда просматриваю записи старых игр. Думаю, что действительно был спокоен. Я хотел выглядеть так, будто у меня больше времени, чем у других. Считаю, что на подобное способен Дэвид Бекхэм. Иногда Макинрой ведет себя так, будто у него очень много времени, когда готовится ударить. Возможно, когда мяч попадает к некоторым игрокам, он действительно меняет форму, становясь продолжением их тела. А другим это не удается».
Он делает паузу, а затем продолжает: «У меня был этот дар. Я был таким с раннего детства. У меня была способность не замечать соперников до тех пор, пока меня не сбивали с ног, хотя некоторые начинают бояться противника уже с десяти метров. Начинаешь их опекать, и они тут же впадают в панику». Ходдл смеется: «Я не сразу понял, что на самом деле визуализирую на долю секунды, когда даю пас и когда бью».
Он встает и на узорчатом ковре «Поло-бара» принимает позу, которую до сих пор помнит каждый английский болельщик старше тридцати пяти лет: Гленн Ходдл с широко расставленными руками готовится дать длинный пас.
«Так что, когда я видел Тони Гэлвина на левом фланге, и видел защитника, и Тони был здесь, — двадцать пять лет спустя Ходдл все еще видит обоих, но теперь где-то посреди «Поло-бара». — Наклоняя голову, чтобы ударить по мячу, я мог его видеть. Даже сейчас. Я могу наблюдать за Тони Гэлвином, и я вижу, куда собираюсь отправить мяч, через голову защитника. И я знаю, что он примет мяч именно в той точке».
Гленн вновь смеется: «Я просто визуализирую Тони. Знаю, где он, а где туннели. Я точно знаю, где нахожусь. Я это вижу!»
Тем не менее «Тоттенхэм» Ходдла ни разу не выиграл титул лиги. Гленн был странным образом неуместен в английском футболе. Он был строен, у него были красивые длинные ноги, и он не носился по полю словно маньяк-убийца. Поэтому его прозвали Гленда. Как часто он играл на собственной позиции?
«Наверное, всего один раз. Это был выездной квалификационный матч в Венгрии. Я находился за двумя нападающими. Кажется, забил два гола и дал одну передачу. Или забил один гол и выполнил две передачи. За мной вроде были три защитника, и я мог играть как раз позади Тревора Френсиса и Пола Маринера».
Я задаю простой вопрос: согласен ли он, что Англия никогда не верила в него так, как Франция в его современника Мишеля Платини?
«Совершенно верно. В 1980-х, особенно в этой стране, творческим игрокам было сложно. Поля были грязными. Можно было любым способом останавливать творческого игрока — бить его, оттаскивать за футболку. И не понести за это никакого наказания.
Ваши “Уимблдоны” и “Уотфорды” — вот причина того, что стиль “бей и беги” имел хоть какой-то успех. Четверку защитников зажимали в двух метрах от средней линии, и они играли в пространстве размером 60 на 40, обычно в грязи. Это была игра не для творческого человека, — голос Ходдла затихает от ужаса. — Мы засовывали голову в песок, в полном смысле слова, и не думали, что можно играть иначе. Сейчас все изменилось. Правило передачи назад открыло игру, и она развернулась во всей красе, на прекрасных полях».
«Я очень хотел уехать за границу», — продолжает Гленн. У него были предложения от «Шальке», «Кёльна» и эйндховенского «ПСВ». Он чуть не ушел в «Наполи», но в итоге выбрал «Монако» Арсена Венгера. В Англии футболист Ходдл так и остался на эпизодических ролях. Но, став тренером, вознамерился все изменить.
В 1993 году в Роттердаме Рональд Куман, которого к этому моменту должны были удалить с поля, произвел свободный удар в обвод «стенки» англичан. И в 1994 году британцы не получили кубка мира. Грэма Тейлора уволили. Футбол в стиле «бей и беги» отвергли. В конце концов, Англии пора было превращаться в страну европейского футбола.
Сначала эту задачу возложили на Терри Венейблса, потому что в то время Ходдлу было всего тридцать шесть лет. Он он уже был играющим тренером «Свиндона» и учил команду красивому континентальному футболу.
Затем он перешел в «Челси» и в 1996 году, в тридцать восемь лет, стал самым молодым наставником в истории. У него появилась возможность, которой он никогда не имел как игрок: указать английскому футболу новый путь. И в один прекрасный день в октябре 1997 года ему это удалось.
Я спросил его, каким матчем на посту тренера английской сборной он гордится больше всего. «Определенно, игрой на выезде в Риме. С Италией».
Чтобы попасть напрямую на чемпионат мира, Англии была необходима ничья. «До этого момента Италия выиграла 17 матчей из 17-ти, — сказал Ходдл. — Ни единой ничьей».
Он вывел на поле восемь защитников. Британская команда устроила самый дисциплинированный перформанс, который до сих пор помнят ее фанаты. Тем не менее за две минуты до конца игры все было почти потеряно.
«Не знаю, помните ли вы, — говорит Ходдл, — но я помню, как будто все было вчера, ведь это был тот единственный раз, когда я физически почувствовал, что сердце может выскочить из груди. Райти [Иан Райт] ударил по воротам. Подбежал Тедди [Шерингем], и он должен был забить. Его остановили. Они пошли на левый фланг, прямо перед нашей скамейкой. Вьери попятился, ударил головой назад, к воротам. Я помню, что Дейв Симен не двигался. Мы не видели, куда ударил Вьери. Я весь вспотел. И думал, что мяч уже в воротах».
После игры, когда ликующий Ходдл рассказал о своих переживаниях Симену, вратарь ответил: «Не стоило волноваться, мяч ушел в сторону». Гленн рассказывает так, что становится ясно: голкипер вообще не видел, куда летел снаряд.
Игра закончилась со счетом 0:0 и сразу превратилась в легенду под названием «итальянская работа» (The Italian Job). В тот вечер Англия поменялась местами с Италией. Ходдл создал современную команду, способную учиться у других. Будущее английского футбола наступило.
Несколько других тренеров английской сборной пытались повторить «итальянскую работу», но тщетно. Более привычная картина для британцев — тот момент игры с Хорватией на «Уэмбли» в 2007 году, когда шестеро защитников не смогли остановить единственного нападающего соперников.
Ходдл вспоминает о поворотном моменте в карьере, из-за которого он и проводит этот зимний день со мной в «Поло-баре», а не в каком-нибудь большом и успешном клубе. Он наступил на Кубке мира в 1998 году и напоминал мгновение, когда мяч Вьери пролетел у верхнего угла ворот Симена.
Момент: когда Сол Кэмпбелл забил мяч, а его не засчитали. Матч: Англия — Аргентина в Сент-Этьене. Восемнадцатилетний Майкл Оуэн забил сольный гол. После первого тайма счет был 2:2. Сидя на трибуне для прессы, я посмотрел вверх и увидел, как шотландский репортер Патрик Барклай кусает пальцы. Он взглянул на меня и выразительно поднял брови: я тоже сунул кулак в рот. Никто из нас не понимал почему, ведь мы оба болели не за Англию.
В начале второго тайма Бекхэм слегка толкнул Диего Симеоне, почти проходя мимо, и был удален в поля. Перед финальным свистком, перед штрафной аргентинцев, где было полно людей, а счет все еще оставался равным, Кэмпбелл головой забил мяч в сетку.
Ходдл говорит: «Мы думали, что справимся вдесятером. А потом я увидел, как пятеро моих игроков радуются голу у углового флажка. Аргентинцы разыгрывают мяч с центра и атакуют по правому флангу, а у меня на поле всего пять футболистов!» Гленн помнит, какой был фланг, потому что до сих пор видит эту картину.
«И я помню, как Гари Невилл взлетел на дальнюю штангу и отбил мяч на угловой. И мы пытаемся вернуть в игру всех игроков. Это потрясающе. Потрясающе».
После основного времени была назначена серия пенальти. Пол Инс и Дэвид Бэтти пробили неудачно. Мало того что сборная Англии никогда не практиковалась в одиннадцатиметровых, Бэтти до этого вообще не пробивал пенальти.
«Вам нравились такие игры, такие моменты?» — спрашиваю я.
«Это фантастические моменты, да, — отвечает Ходдл. — Это лучшие мгновения в работе тренера. Ты не помнишь, сколько денег заработал. Но помнишь такие моменты».
«Но Сент-Этьен — это неприятное воспоминание?»
«Почему же? Это было титаническое усилие. Мы весь второй тайм и в дополнительное время играли вдесятером против лучшей команды. Это же была не Швейцария какая-нибудь. Мы почти справились. И победили бы, выполняй арбитр как следует свою работу. Дэвид не должен был уходить с поля. И я до сих пор не понимаю, почему не засчитали гол Сола Кэмпбелла».
Здесь навыки визуализации подводят Ходдла. Бекхэм толкнул Симеоне. И как раз перед тем, как Кэмпбелл ударил головой, Алан Ширер стукнул локтем аргентинского вратаря.
Я цитирую Гленну слова другого бывшего футболиста, утверждавшего, что моменты, когда вся команда сидит в раздевалке, уничтоженная, повесив голову, тоже важны. Солидарность общей боли — тоже ценность. Просто понимаешь это не сразу.
Сегодня Ходдл спокоен. Его возбуждение прошло. «Так и есть. К сожалению, они не такие, какими ты их себе представляешь. Я всегда думаю, если бы тогда мы победили, хотя нас было всего десять, что бы произошло? Существует “инерция прессы”, которая не всегда оправданна. И, я думаю, что нас могла бы захватить инерция этого матча. Но не знаю, куда бы она нас привела».
В 1998 году он был уверен: если бы не красная карточка Бекхэма, команда смогла бы выиграть Кубок мира. В очень плохо написанной автобиографии «Гленн Ходдл: Моя история чемпионата мира 1998 года»[48]
Данный текст является ознакомительным фрагментом.