XVI

XVI

Я начал писать стихи в тридцать лет. Вот одно из моих первых стихотворений, нигде не напечатанное. Привожу его со всеми его недостатками и с его бедными, неловкими рифмами.

Когда пред пестрою столицей,

Где суетно кишит народ,

Процессия с печальной колесницей

Змеею черною ползет,

Тогда, смутясь о нашей доле,

На гроб косимся поневоле

И с горькой думаем тоской:

«Придет, придет и наше время!..»

А гроб качается немой;

Свое таинственное бремя

Угрюмо лошади везут.

Кругом шумят дела земные

И, молча, до поры живые,

За мертвым смертные идут.

Друзьям, оставшимся в неведении света,

Мертвец не выскажет, хотя он и узнал,

Ошибся ли великий ум поэта,

Который пламенно вещал:

«Со смертию для нас кончается не все,

Могила чудное есть жизни продолженье:

Живя, мы думаем, что падаем в нее, —

Умрем – возносимся на небо в изумленьи»[4].

Простятся навсегда родные с «отошедшим»,

Как каждый миг прощаются они

С своим исчезнувшим прошедшим…

Пройдут года, а для иного – дни,

Цветущею иль темной полосою —

И лягут все они

Под тою же холодною землею,

Куда, с растерзанной душою,

Напрасно истощив сердечные мольбы,

Они покойного, как жертву опустили…

И памяти людской не подарят могиле

Ни надписи, ни плиты, ни столбы…

Поэтому, когда пред пестрою столицей,

Где суетно кишит народ,

Процессия с печальной колесницей

Змеею черною ползет, —

Забудьте, знатные, свое великолепье,

Богатые – свой блеск и нищие – отрепье,

И ты, озлобленный, из сердца удали

Глухую ненависть и черные проклятья, —

И вспомните на миг, что все мы люди – братья,

Что всех равно примут широкие объятья,

Объятья матери-земли.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.