20.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

20.

Норвегия, куда я попала впервые, оказалась сказочно красивой страной. Сначала мы приехали в Берген, портовый городок в южной части страны, на Атлантическом океане. Здесь нас моментально сразил наповал неподражаемой аромат свежей рыбы. Такой пьянящий, притягательный. Ноги сами понесли нас на рыбный рынок. Мимо пройти было просто нельзя! Мы накупили рыбы, налетели на нее с такой жадностью, как голодающие. Объедались несколько дней – и на обед, и на ужин. Не могли оторваться.

Прилетел Владимир Меньшов, мой земляк. Спрашивает:

– Скажи мне, Настя, как астраханка астраханцу, рыба здесь ничего?

Я отвечаю:

– Ну, невозможно какая вкусная!

Он набрал разных сортов, повез в Москву. Говорит, часть съел прямо в самолете. Невероятная рыба! И каково было мое удивление – на норвежскую рыбу у меня никакой аллергии не было.

Владимир Меньшов играл моего наставника, генерала Харитонова. Он не просто коллега – моя героиня ему как дочь. Это такие жесткие, сдержанно-холодные отношения, в глубине которых таяться любовь и сочувствие.

В бою на яхте гибнет герой Переса. Это провал операции. И вдруг среди ночи обольстительный француз звонит. Он жив! Ему нужна моя героиня – «код апокалипсиса» связан напрямую с событиями ее жизни.

Ночью мы снимали телефонный разговор двух заклятых врагов. Я помню, как стояла на балконе, на краю кадра, а позади меня мачты, и они все время движутся, их колышет волной. Это так красиво!

Мы провели в Бергене две недели. Наш отель стоял у самой воды, на берегу залива. Я так полюбила смотреть в окно на эту подвижную картину, на яхты с мачтами. Здесь такая спокойная, размеренная, мудрая жизнь. Здесь люди веками приспосабливались к стихии. И наша съемочная группа приспосабливалась. Мы постепенно становились похожими на норвежцев. Однажды, гуляя под дождем, я промочила кроссовки и тут же купила себе сапоги, теплую кофту. Сапоги рыбацкие, и кофты тоже специальные, вязанные, но непромокаемые – их носят вместо плащей. И детям я накупила смешных шапок, варежек, теплых свитеров с национальным орнаментом. В таких вещах столько очарования, столько домашнего тепла и солнца.

Потом наша экспедиция отправилась в Эрланд. Сначала снимали погоню, и я несколько дублей бегала по лесу. Та м болото, ямы, ветки. Бегала и моя дублерша. Но в какой-то момент она споткнулась и порвала себе связку. Это была настоящая катастрофа, потому что через день снимали бой на яхте. И там должна была работать в основном эта самая каскадерша. В итоге, мне пришлось все делать самостоятельно. Я таскала тяжеленный боевой автомат. Он весит несколько килограмм, а надо держать его легко, он как продолжение твоей руки, часть твоего тела. Конечно, приятно смотреть, когда сама играла. Но получилась совсем не такая крутая драка. Задумывали просто фейерверк. По сценарию, яхта взрывается, я падаю, прикованная наручниками к стулу, в море. И мне предстояло самой упасть. Сцену снимали во фьордах. Середина лета вроде бы. А температура воды – четыре градуса. Причем, я же не могу заранее надеть водолазное обмундирование.

Понятно, что доснимали бы в каких-то более теплых морях. Но упасть в воду и вылезти надо было в Норвегии. Дивной красоты берега, холмы в панораме, восхитительная картинка, и вот она – я! Мокрая, холодная как лед, с синими губами, красными глазами, сведенными судорогой ногами. И будут потом говорить на монтаже: «А что? Заворотнюк, кстати, очень эффектно утонула!».

Мое погружение отменили. Как я радовалась! Но опять же, хочу заметить, что пожалели не меня. Пожалели яхту. Она очень хорошая и взрывать ее по-настоящему было жалко. Да и дорого… Рука дрогнула, все отменили.

Эрланд – удивительное местечко. Домов на тридцать. Край света, в котором есть все, шикарная гостиница, отличное шоссе. Совсем не скажешь, что это провинция. В первый же день я решила, что если мне придется провести здесь три дня, я умру со скуки, просто погибну от тоски. А через неделю я поняла, что нужно остаться в Эрланде навсегда. Мне захотелось поселиться вон в том домике, который стоит высоко-высоко над водой. К нему нет никаких подъездов. Я спросила: как же там люди обходятся без дорог? Мне объяснили: надо на лодке подплыть, а потом пешком подниматься, и точно так же спускаться. Это так ужасно. И в то же время так притягательно. Я спросила:

– А я могу купить этот дом?

Мне ответили:

– Да, он продается. Но его уже двадцать лет никто не покупает. Поэтому, если вы захотите там жить, думаем, местные власти разрешат.

И я стала мечтать. Вспомнила, что раньше были такие сеточки плетеные – авоськи. В них носили картошку. Вот и я захотела, чтобы у мня была такая авоська, я жила бы в домике над водой, спускалась бы в порт за продуктами. И смотрела бы на этот мир, и думала только о нем. Возможно, моя фантазия была продиктована усталостью (это мой бич), желанием привести мысли в порядок. Такая медленная, вечная красота, которая постепенно проникает в тебя – мне этого так хотелось. Это не океан – ты видишь берега. Вода зеленая, прозрачная, очень холодная. Зеленые склоны. Повсюду мощные водопады, с гор текут реки. И шумят, шумят. Та кое раздолье для созерцания.

Как-то в шесть утра мы на катере летели к месту съемок. И вдруг каскадер мне говорит:

– Оглянись, только тихо…

И я вижу – рядом с нашим катером всплывает черный кит. И я чувствую себя букашкой рядом с этой огромной черной глыбой. А рядом с китом – китенок. Настоящий кит с детенышем! Они всплывали, один раз кит сделал фонтан. К сожалению, тот момент не сняли – не успели. Но я видела чудо природы и до сих пор вспоминаю этот случай с благодарностью.

Наша группа выбрала для съемок фильма удивительные страны и города. Из Северной Европы мы отправились в самое сердце эпохи Возрождения. После игрушечных городков и сказочных пейзажей Норвегии, мы с нетерпением ждали встречи с Флоренцией. Столица Тосканы стала нашим домом на три недели.

Приехали. Я, Вадим Шмелев и Оскар Кучера пошли поесть пасты. Маленькое кафе, какое-то совсем простое вино, обычная, ни к чему не обязывающая еда. Мне позвонили, я вышла из ресторанчика. Накрапывал дождь, солнце было скрыто за облаками. Я стала рассматривать балконы, крыши. Все такое небольшое и очень комфортное для глаз. И представляешь, что здесь стояла Джульетта, по этой лестнице поднимался Ромео. И все эти образы ожили, наполнили мое воображение. Невозможно на все это спокойно смотреть. Такое ощущение, что ты в городе из декораций, в другой эпохе, в шекспировские времена. И, наверное, флорентийцы так и чувствуют мир, сквозь толщу веков. Их знаменитая картинная галерея Уфицци – живой Ренессанс, совершенно доступный для восприятия. Один из первых музеев в истории человечества, он основан в XVI веке, его коллекция собрана из частных коллекций, принадлежащих дому Медичи. Но ощущение, что он создан для тебя, накануне твоего приезда! Мне повезло туда попасть, потому что вскоре он закрылся на реставрацию, никто в мире не сможет увидеть это еще несколько лет. Я попала туда по случаю – туда шли наш редактор Ирина, художник по костюмам Лариса, исполнительный продюсер Зульфия. Я попросила сделать мне приглашение. Его надо заказывать заранее, записываться.

И вот мы переступаем порог этого знаменитого музея. Кругом шедевры Микеланджело, Рафаэля, Леонардо да Винчи. Но нет привычной для знаменитых музеев гнетущей невозможной высоты потолков, ничего тебя не отвлекает. И вот оно – так близко! И у меня слезы текли по щекам.

Вообще, мир Флоренции изыскано прост, соразмерен. В ресторане, который считается самым лучшим во Флоренции две-три небольшие комнаты, выбеленные стены. Все очень сдержанно, даже я бы сказала – скромно. Никаких изысков. Кухня – волшебная, словами не описать. И подлинники Караваджо на стенах. За столиками сидит местная аристократия, они проводят там вечера. Потомки старинных тосканских семей так внимательно нас разглядывали. Приветствовали: «Добрый вечер!». Иногда краем глаза косились – интересно же, пришли новые люди, незнакомые. У них белые лица без загара, невероятно красивые черты. Спокойные разговоры, спокойные движения. Они совсем не похожи на итальянцев. И нам было очень приятно потихоньку наблюдать за ними. И это имело непосредственное отношение к галерее Уфицци.

Венсан ни разу за весь съемочный период не выпил ни одного миллилитра алкоголя, не выкурил ни одной сигареты. Когда мы поднимали бокалы с вином, он, даже за ужином, только дотрагивался до напитка, но не пил – настолько важна для него работа, его состояние «боевой готовности». И вот, в тот вечер был решающий футбольный матч: играли сборная Италии и сборная Франции. Представляете, что значит для француза быть в этот момент среди итальянцев? Та к вот, как раз за ужином мы узнали, что Франция проиграла. Венсан тихонечко попросил Вадима заказать ему водки. Вадим, хоть и не понимал его, но слово «водка» ему было знакомо не понаслышке. Несколько удивленные столь смелым выбором аперитива официанты принесли бутылку «Столичной». И когда Вадим попытался налить Венсану рюмку, тот категорически отверг столь незначительное количество и обреченно поставил перед режиссером стакан для воды. Вадим стал лить водку, а Венсан показывал ему рукой «еще, еще!». Когда стакан был полон (а вошло туда примерно полбутылки), Венсан тихо выпил все это залпом. И так же тихо продолжал скорбить о поражении. Мы забеспокоились: на следующий день была назначена ответственная съемка – с раннего утра мы должны были снимать сцену в гостиничном номере. Но подумали, что если он так решительно смог хлопнуть стакан водки, то, значит, мужчина он крепкий, выдержит.

Главную интригу снимали в старинном отеле. У входа стоят колонны из белого каррарского мрамора, самого ценного в мире. Есть кадр, где я захожу в отель. И он так снят – как в дымке. Это не перепутаешь с Парижем. Город и воздух совсем другого цвета. Здесь это старина, вечность. И колонны белые – они как будто плывут в этом густом тумане. Очень красиво, изысканно, тонко, едва уловимо.

Номер для съемки нам предоставили сногсшибательный – подлинники величайших мастеров Ренессанса на стенах, старинная мебель, венецианское стекло… У нас был только один день для съемки в этом номере – на следующий день в него должен был въехать сам сеньор Берлускони! Я репетировала сцену в роскошной кровати XV века. Именно в этом неподражаемом интерьере моя шпионка должна была поразить воображение «палача» Переса. Он видит ее, увлекается, зажигается и оказывается в ловушке.

И вот, на следующее утро Венсан не появляется. Мы волнуемся, будим его – а он не то что встать, он сказать ничего не может. Мы ему «как ты?», а он «уууууу», мы ему «голова болит?», а он «ууууу». На все вопросы только так и отвечал. Ууууууу. Мы не знали, что с ним делать. Хоть рассол с оливок сливай. Караул. Если бы не случай, не знаю, как бы Венсан снимался – он даже ходить не мог, не то, что играть.

Наши осветители расставили свет еще с самого утра – а один осветительный прибор случайно поставили близко к пожарному датчику. Когда лампа нагрелась до нужной температуры, датчик отреагировал – с потолка полилась вода. Ее не могли остановить – противопожарная система работает как часы. Номер в считанные минуты был полностью уничтожен. Все картины, все предметы роскоши, которые мало-мальски боятся воды. «Моя» кровать XV века… Да, кажется, я была последней, кто на ней лежал. С отрывом, так сказать, опередила Берлускони. Он в номер, кстати, так и не въехал – въезжать было, в общем-то, некуда. А счет за «номер» был космический – перевалил за миллион евро. Ну, очень дорогой фильм сняли. Очень.

Единственный, кто радовался и был несказанно благодарен горе-осветителям, это Венсан. У него выкроился целый день на похмелье. Человеку дали отлежаться, спокойно пережить и отравление, и поражение любимой команды. Счастливчик!

Несмотря на «дыхание вечности», Флоренция – современный европейский город, шумный, энергичный. Я снималась в очень коротком платье, в черных чулках. И проезжающие мимо мотоциклисты останавливались и восклицали:

– Ооооо!

Мы им показывали: проезжайте, проезжайте! А они:

– Снимайте, снимайте! Мы не будем мешать – только на красотку посмотрим и все! Оооо!

Мы с Венсаном кружили по площади перед отелем. Венсан спортивный, подтянутый, в хорошей физической форме. Я старалась ему соответствовать. Моя героиня должна быть на шаг вперед – умнее, хитрее, проворнее. Я прыгала на бетон, бегала с пистолетом. Его даже на вытянутой руке держать трудно, а уж терпеть отдачу и вовсе больно. Но я научилась стрелять с открытыми глазами. Всю мирную Флоренцию запугала своими выстрелами.

В конце июля, самого жаркого месяца лета, стояла невыносимая жара – градусов пятьдесят, наверное. В тот день возникли проблемы с Мазератти», в которой мы с Венсаном снимались. И тут же пришло тревожное известие из дома: серьезно заболел папа. Я была в нокауте. Ни на что не обращая внимания, я села под кондиционер и сидела так несколько часов, пока чинили машину. Естественно, я сильно заболела. Началась череда неприятностей. Наш фильм «подвис» из-за проблем с финансированием и поэтому возник длинный перерыв в съемках. Вместо того, чтобы отправиться в Малайзию, я улетела в Москву, чтобы заняться семьей – детей я практически не видела, так, прилетала на два-три дня из Парижа, из Норвегии, да и родителям срочно была нужна моя помощь. А в Москве выяснилось, что у меня воспаление легких.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.