«Я шагаю по Москве»
«Я шагаю по Москве»
«…Пришел Гена Шпаликов, — рассказывает в своей книге „Безбилетный пассажир“ кинорежиссер Георгий Данелия, — принес бутылку шампанского в авоське и сказал, что придумал для меня классный сценарий:
— Дождь, посреди улицы идет девушка босиком, туфли в руках. Появляется парень на велосипеде, медленно едет за девушкой. Парень держит над девушкой зонтик, она уворачивается, а он все едет за ней и улыбается… Нравится?
— Слепой дождик? При солнце?
— Это идея.
— А дальше?
— А дальше придумаем».
Шпаликов был поэт, и Данелия ценил в нем это. И понял, что это прекрасный заход для фильма, камертон, по которому можно настраивать действие. Удачная деталь — великое дело. Недаром среди студентов Литературного института в ходу был изобретенный ими афоризм: «Люди гибнут за деталь».
Предложение было принято, и работа началась.
В личной жизни Шпаликова произошли большие перемены.
«Вдруг у Гены, — рассказывает Юлий Файт, — появилась, как он назвал ее, „шведская девушка“. Инна Гулая ходила с длинными светлыми волосами, потому и называлась она „шведской девушкой“. И к этому времени уже прославилась замечательными актерскими работами, была прелестна, и их встреча была таким счастьем для Гены!»
Для Инны — тоже. Она восторженно сообщит подруге, актрисе Елене Королевой: «Я познакомилась с таким парнем! Потрясающим! Красивым необыкновенно, такой интересный! Я его к тебе приведу».
И привела Гену Шпаликова. Подруге он не показался особенно красивым, но было видно, что влюблена Инна в него смертельно. И он тоже.
Павел Финн вспоминает, что, когда еще у них был роман и Инна уехала на кинофестиваль в Карловы Вары с картиной «Когда деревья были большими», где картина получала приз, к нему заявился Гена с огромной фотографией Инны. Сказал, что ему нужно позвонить, взял телефон на длинном проводе и пошел в дальнюю комнату. Его не было часа полтора. Павел решил посмотреть, что он там так долго делает. Входит в комнату, а Гена лежит на кровати, на груди фотография Инны, на фотографии стоит телефон, трубка в руке… Гена не спит. Это значит, все это время он говорил с Карловыми Варами, со всеми вытекающими отсюда материальными последствиями…
Они поженились.
Актер Евгений Стеблов, который учился вместе с Инной на одном курсе Щукинского театрального училища, вспоминает, что впервые отчетливо и ярко запомнил Шпаликова, когда студенты отправлялись на картошку. Молодожены стояли рядом, очень счастливые, до самого отправления автобуса.
Любовь не синоним счастья. Но тогда, когда все у них начиналось, это были синонимы. Гена пишет стихи:
Инне
Под ветром сосны хорошо шумят,
Светает рано. Ты не просыпайся,
Ко мне плечом горячим прикасайся,
Твой сон качают сосны и хранят.
Тебя держу, тебя во сне несу
И слышу — дятел дерево колотит,
Сегодня воскресение в лесу,
На даче, на шоссе и на болоте.
Покой еще не начатого дня,
Неясные предметов очертанья.
Я думаю, как ты вошла в меня,
В мои дела, заботы и сознанье.
Уходят в будни наши торжества,
Но по утрам хочу я просыпаться,
Искать слова и забывать слова,
Надеяться, любить, повиноваться.
…Тем временем шла работа над фильмом «Я шагаю по Москве». Сценарий Шпаликов и Данелия написали быстро, но на полгода застряли с ним в начале пути.
Данелия всегда долго работал над сценарием, но на этот раз режиссер был ни при чем.
Дело в том, что на недавней встрече с интеллигенцией Н. С. Хрущев назвал фильм Шпаликова и Хуциева «Застава Ильича» идеологически вредным, мол, три парня и девушка шляются по городу и ничего не делают. И в их со Шпаликовым сценарии молодые ребята и девушка тоже ходят по Москве и тоже ничего не делают. Надо было положение исправлять: уточнять мысль, прочерчивать сюжет, разрабатывать характеры. И это только по замечаниям худсовета объединения! А впереди еще было семь (!) инстанций. Венчал всю эту пирамиду председатель Госкино.
Данелии вся эта волокита надоела, и он, нарушив субординацию, отнес сценарий прямо в Госкино:
— Прочитайте и скажите, стоит дальше работать или бросить.
Зампред Госкино Баскаков читать не стал. Спросил:
— Без фиги в кармане?
— Без.
— Слово?
— Слово.
И фильм запустили в производство.
Фильм они со Шпаликовым снимали легко, быстро и весело, им нравилось то, что они делали. Но на худсовете, им сказали:
— Непонятно, о чем фильм.
— О хороших людях.
— Этого мало. Нужен эпизод, который уточнял бы смысл.
Они и сами чувствовали, что фильму чего-то не хватает, и сразу после худсовета засели за работу. Но в тот вечер ничего придумать им не удалось.
На следующий день Данелия со Шпаликовым поехали забирать из роддома Инну Гулая с дочкой. По дороге в машине придумали, что герой будущего фильма Володя не просто так приехал в столицу — начинающий писатель, он прислал свой рассказ известному писателю и должен получить его отзыв.
…У Гены в комнате вокруг новорожденной собрались: мама Гены, мама Инны, соседка, тут же Шпаликов с Данелией. И среди всей этой приятной суеты родилась та самая сцена с полотером, который выдал себя за писателя.
«Полотер у нас оказался литературно подкованным, — пишет Георгий Данелия в своей книге „Безбилетный пассажир“, — прочитал рассказ Володи и говорит ему то, что говорили нам „они“ (члены худсовета. — Л.П.). А Володя не соглашается и говорит полотеру то, что говорили „им“ мы.
В фильме эпизод получился симпатичным, полотера очень смешно сыграл режиссер Владимир Басов — это был его актерский дебют».
Худсовет объединения картину пропустил. Но в Госкино после просмотра им опять сказали:
— Непонятно, о чем фильм.
— Это комедия, — ответили авторы.
Почему-то считается, что комедия может быть ни о чем.
— А почему не смешно?
— Потому что это лирическая комедия.
— Тогда напишите, что лирическая.
Так и написали.
…Позже, когда журналисты задавали Данелии вопрос, что он хотел сказать тем или иным фильмом, он отвечал: это просто лекарство против стресса.
«И с тех пор все фильмы, где не насилуют и не убивают, — пишет Данелия, — а также и те, где не очень часто насилуют и убивают, причисляют к жанру „лекарство против стресса“.
Сейчас такие фильмы не снимают. И как хорошо, что срок годности „лекарства“ Шпаликова и Данелии не истек и по сей день.
На каждом этапе съемочного периода „Я шагаю по Москве“ возникали трудности: в работе над сценарием, в „проталкивании“ его, в подборе актеров, в поисках подхода к каждому из них… Данелия со свойственным ему чувством юмора описывает эту эпопею.
Начать со Шпаликова. Более недисциплинированного человека, по признанию Данелии, он не встречал — видимо, суворовское училище навсегда отбило у него охоту к любому порядку. Когда они работали над сценарием в Доме творчества в Болшеве, он мог выйти из номера в тапочках на минуту и пропасть на два дня. Вернувшись, объяснял: „Ребята ехали в Москву, ну и я с ними. Думал, позвоню. И забыл“.
Несмотря на всю свою любовь к Шпаликову, Данелия, как и Марлен Хуциев, далеко не всегда снисходительно относился к Гениной недисциплинированности. Евгений Стеблов, который сыграл в фильме „Я шагаю по Москве“ одного из трех молодых людей, был свидетелем того, как после очередного просмотра-банкета картины, имевшей, к слову, потрясающий успех, между Георгием Николаевичем и Геной состоялся очень резкий разговор. Данелия был крайне недоволен тем, что Шпаликов редко появлялся на съемочной площадке. Они чуть не подрались. Актеру Алексею Локтеву, игравшему в фильме начинающего писателя, пришлось даже их разнимать.
Главную роль, метростроевца Николая, играл Никита Михалков. Порекомендовал его Гена, который дружил с братом Никиты Андроном Кончаловским.
— Никита не годится — он маленький.
Данелия видел его полгода назад.
— А ты его вызови.
Явился верзила на голову выше Данелии… Пока бесконечно переделывался сценарий, получилось как у Маршака: „За время пути собачка могла подрасти“.
Начали снимать. Через неделю ассистент по актерам Лика Ароновна сообщает:
— Михалков отказывается сниматься. Требует двадцать пять рублей в день. (Ставка молодой звезды. — Л.П.)
Свое требование он объяснил так: „Я играю главную роль, а получаю, как актеры, которые играют не главные роли. Это несправедливо“.
Он имел в виду Лешу Локтева, Галю Польских.
Данелия объяснил ему, что они уже известные актеры, играли в главных ролях. А Никита пока еще не актер, школьник, а платят ему столько же, сколько им, 16 рублей.
— Или двадцать пять, или я сниматься отказываюсь!
— Ну, как знаешь.
Данелия обратился к Лике Ароновне:
— Вызови парня, которого мы до Михалкова пробовали, и спроси, какой у него размер ноги. Если другой, чем у Никиты, сегодня же купите туфли. Завтра начнем снимать.
— Кого? — занервничал Никита.
— Какая тебе разница — кого. Ты же у нас уже не снимаешься!
— Но вы меня пять дней снимали. Вам же придется переснимать!
— Это уже не твоя забота.
И тут скупая мужская слеза скатилась по еще не знавшей бритвы щеке впоследствии известного режиссера:
— Георгий Николаевич, это меня Андрон научил!.. Сказал, что раз уже неделю меня снимали, то у вас выхода нет!
Дальше работали дружно.
Без смеха читать нельзя и то, как Ролан Быков, приглашенный на небольшую роль в фильме, буквально изводил режиссера и всю группу бесконечными: „Сейчас, склею эпизод и приеду“, „Два кадра переставлю и приеду“, „Все, Гия, я готов. Едем…“
Ролан никак не мог оторваться от монтажа своего фильма.
И потом на съемочной площадке, верный себе, он все шлифовал, совершенствовал, предлагал новые и новые варианты, пока Данелия не пригрозил:
— Дальше пленку за свой счет покупать будешь. Все, хватит.
Незабываем эпизод, когда Шпаликов сочиняет слова песни, звучащей в фильме.
…Снимался памятник Маяковскому для сцены „Вечер. Засыпают памятники“. Юсов с камерой, операторская группа и режиссер сидят на крыше ресторана „София“ — ждут вечерний режим.
— Снимайте, уже красиво! — крикнул появившийся внизу Шпаликов. Он знал, что сегодня киногруппе выдали зарплату и после съемки все окажутся в ресторане.
— Рано еще! — крикнул сверху Данелия. — Слова сочинил?
Геннадий не расслышал. Режиссер повторил вопрос в мегафон. Песня нужна была срочно — Колька поет ее в кадре. Композитор Петров написал музыку, а слов к песне все еще не было.
Сначала Гена пытался подсунуть свои старые стихи: „Я шагаю по Москве, как шагают по доске“, — проорал он наверх. Номер не прошел, о чем ему прокричали с крыши.
Картина была еще та! Людная площадь, прохожие, а двое ненормальных кричат какую-то чушь — один с крыши, другой с тротуара.
— Если не сочинишь, никуда не пойдем, — пригрозил Данелия.
И так, перекрикиваясь и советуясь с режиссером, Шпаликов сочинял текст песни. Юсов начал съемку. А когда закончил ее, была закончена и песня.
Бывает все на свете хорошо,
В чем дело, сразу не поймешь, —
А просто летний дождь прошел,
Нормальный летний дождь.
Мелькнет в толпе знакомое лицо,
Веселые глаза,
А в них бежит Садовое кольцо,
А в них блестит Садовое кольцо
И летняя гроза.
А я иду, шагаю по Москве,
И я пройти еще смогу
Соленый Тихий океан,
И тундру, и тайгу.
Над лодкой белый парус распущу,
Пока не знаю с кем,
А если я по дому загрущу,
Под снегом я фиалку отыщу
И вспомню о Москве.
„Песню приняли, — пишет Данелия, — но попросили заменить в последнем куплете слова „Над лодкой белый парус распущу, пока не знаю где“.
— Что значит „Пока не знаю где“? Что ваш герой, в Израиль собрался или в США?
Заменили. Получилось „Пока не знаю с кем“. Совсем хорошо стало, — подумал я. — Не знает Колька, с кем он, с ЦРУ или с Моссадом“.
Такие бессмысленные придирки, никому, кроме бдительных чиновников от искусства, не приходящие в голову, в то время были в порядке вещей.
Не могу не позабавить читателя анекдотической историей, случившейся в 60-е годы с молодым, но уже известным всей стране карикатуристом Виталием Песковым. Он тогда сотрудничал в отделе юмора и сатиры „Литературной газеты“, на знаменитой 16-й полосе, а я работала в редакции русской литературы. Мы дружили, я люблю остроумных людей.
Надо сказать, что, помимо карикатур, которые публиковались в печати, Песков рисовал мультфильмы.
Однажды Виталий заходит ко мне в кабинет, садится в кресло, вытягивает свои длинные ноги и начинает хохотать.
— Что случилось? — спросила я.
— Мой мультик, тот, про луковку, прикрыли.
— И ты смеешься?
— Ты тоже будешь смеяться, когда узнаешь почему. Из-за названия „От тебя одни слезы“. Говорят, прямой намек на Брежнева».
…Расстанемся с прошлым смеясь. Особенно с плохим в нем.
Фильм «Я шагаю по Москве» вышел на экраны. Кому-то он понравился, кому-то нет. В застольных разговорах в Доме кино прошуршало, что вот, мол, Шпаликов с Данелией подшустрили, написали лирическую комедию на потребу власти. Кое-кто говорил, что не подаст им руки…
Шпаликов огорчался. А для Данелии было важнее всего то, что фильм понравился людям, чье мнение было ему дорого: Ромму, Бондарчуку, писателю Конецкому. И отцу, человеку на похвалы скупому.
Песня перемахнула рамки экрана и зажила самостоятельной жизнью. Помимо славы, она приносила Шпаликову и деньги.
Фильм о любви, дружбе, человеческой доброте получился еще и самым «московским» фильмом, передающим неповторимый дух столицы нашей Родины. Так возвышенно, так нежно про Москву не писал еще никто, скажет Сергей Соловьев и посожалеет, что в Москве нет памятника Шпаликову, ее певцу.
Картина впишет имена молодого сценариста Геннадия Шпаликова и тогда еще малоизвестного режиссера Георгия Данелии в историю отечественного кино.
Для Шпаликова «Я шагаю по Москве» станет первым триумфом. И, к сожалению, единственным — подобное ему больше не суждено испытать.
…Завершая разговор о фильме «Я шагаю по Москве», Данелия в своей книге пишет:
«Мне приятно, когда этот фильм хвалят. Он мне и сегодня нравится. Но понимаю… Если бы не поэтический взгляд Геннадия Шпаликова — фильма бы не было. Если бы не камера Вадима Юсова — фильма бы не было. Если бы не музыка Андрея Петрова, если бы не обаяние молодых актеров — фильма бы не было.
А если бы меня не было?..»
Надо же такому случиться, что, когда я писала эту главу, мне в руки — очень кстати! — попала книга Патрика Зюскинда и Хельмута Дитля «О поисках любви», в которую, помимо киносценариев Зюскинда, вошел его аналитический разбор их с режиссером Дитлем работы над фильмом «Россини», или «Убийственный вопрос, кто с кем спал».
Статья с подзаголовком «О некоторых, трудностях, возникших при работе над сценарием» на самом деле охватывает все этапы создания фильма: от замысла («Давай снимем что-нибудь вместе! Что-ни-будь небольшое, изящное, фильм о людях…») до его воплощения на экране.
Меня поразило, насколько схожи трудности, с которыми сталкивались немецкие кинематографисты и наши — в данном случае Шпаликов, Хуциев и Данелия — в своей работе.
Начать со сценария. Первые насчитали их восемь вариантов. Наши, особенно в случае с «Заставой Ильича», сбились со счета. И, разумеется, как обычно, сценарии дописывались и переписывались по ходу съемок.
«Вопреки расхожему мнению, написание сценариев — это не ремесло, которым можно овладеть раз и навсегда, — пишет Зюскинд. — Это занятие скорее похоже на любительское изобретательство, в основе которого лежит метод „проб и ошибок“. И совершенно нормально, что, работая над сценарием, то и дело оказываешься перед кучей осколков. И опыт тут ничего не дает. Опыт даже мешает, он заражает скептицизмом, осторожностью, страхом, сводит на нет вдохновение».
Перейдя к съемкам, Зюскинд зримо описывает, сколько времени, упорства, творческой энергии, энтузиазма надо вложить в свой труд, и все лишь для того, чтобы в срок представить кинозрителям фильм, о котором до самого конца съемок никто не может сказать: удался ли он и увидит ли его публика вообще.
…Статья интересная, но, в сущности, не открывает ничего нового для профессиональных кинематографистов, меня привлекла она, прежде всего своим названием, снайперски точно определяющим предмет разговора: «Кино — это война, мой друг!»
Слово найдено!
Но если создатели фильма «Россини», как говорится, всю дорогу воевали сами с собой, с боями занимая новые творческие рубежи, то у Шпаликова, Хуциева и Данелии (вернемся к ним) фронт «боевых действии» был куда шире: от худсоветов, редакторов разного уровня — до Госкино. Надо было проявлять чудеса дипломатии, прибегать к военной хитрости (на войне, как на войне!), к эзопову языку, чтобы отстоять свой замысел, свою позицию. Чтобы победить.
В этом смысле «Застава Ильича», пусть искромсанная, переименованная и положенная на полку, — по большому счету победа Хуциева и Шпаликова. А «Я шагаю по Москве» — победа Данелии и Шпаликова, несмотря на критические баталии, развернувшиеся по поводу фильма на страницах прессы.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.