ЯВОЖЕ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ЯВОЖЕ

Дожди. Холодные, осенние. Срочно соорудили шалаши из парашютов, веток. Кругом непролазная грязь. Решили уйти на хутор Явоже, занять его и там дожидаться погоды.

Хутор казался рядом: протяни руку — достанешь. В горах, однако, судить о расстоянии на глазок — дело гиблое. Два километра по полевой карте мы с трудом преодолели за четыре часа. На полпути нас снова накрыл дождь и уже не отпускал до самого хутора. Тяжелые рюкзаки с боеприпасами, взрывчаткой, радиоаппаратурой давили к земле. Размокшая глина то и дело уходила из-под ног.

Так и застала нас ночь в дороге. Сбились с тропинки. Пошли напрямик лесом по азимуту, натыкаясь на пни, камни. Где-то впереди изредка вспыхивали и пробивались к нам сквозь пелену дождя холодные призрачные огоньки. Думали — хутор, оказалось — фосфоресцирующие гниющие деревья. И снова тьма-тьмущая. Чуть не прозевали Явоже, да выручили хуторские собаки: подняли такой лай, что и мертвому не устоять. Но сам хутор притаился. Мало ли кого может в недобрую пору принести война. Евсей Близняков первым догадался: показал гуралям коробку московских папирос с изображением Кремля и красной звезды.

Узнав, что мы русские, гурали жадно набросились на нас с вопросами: «Как Москва? Не очень ли пострадала от авионов Гитлера? Скоро ли придет Красная Армия?»

Оказалось, чуть ли не вся молодежь хутора ушла в лес, в «польску партизантку». Люди здесь давно ждали освобождения, молились за Советы, за Красную Армию.

Нам удалось разместить всех бойцов в хатах, стодолах, сараях. Пришлось, правда, немного потесниться жителям хутора. Да те на нас не были в обиде.

Я впервые увидел, как живут настоящие гурали. Беднее их, пожалуй, и не сыскать было в буржуазной Польше. Курные избы, описанные Радищевым в «Путешествии из Петербурга в Москву», здесь показались бы раем. В домах не то что дымохода — даже печи нет. Вместо печки посреди хаты — очаг — костровый круг, обложенный почерневшими от копоти камнями.

Тут готовят пищу, греются, спят. В копоти, в дыму, случается, рядом с теленком или ягнятами, живут взрослые, старики, дети. Все они босые, полураздетые. И на все случаи жизни главное блюдо: картофель да мамалыга. Тем трогательнее была щедрость, сердечность, с которой гурали на следующее утро угощали нас.

Первую ночь наши разведчики проспали как убитые. Я только успел проверить посты и сам свалился, не чуя под собой ног.

Разбудил меня хозяин самым что ни на есть необычным образом. Я проснулся от какого-то подозрительного шороха. Вижу: гураль, лицо обветренное, все в морщинах, цвета старой бронзы. На нем накидка, расшитая цветными узорами. Брюки, тесно обхватившие жилистые ноги. Седой как лунь. В зубах — люлька. Может быть, еще прапрапрадедовская, а в руках… мой автомат.

Оказалось, наша «машинка» понравилась старому гуралю. За завтраком он буквально умолял меня дать ему «машиновый карабин». Если нельзя «за так», то за овцу. Просил, чтоб я взял его шпицелем (разведчиком) в свой отряд. А уж в отряде он себя покажет. И пусть пан товажиш капитан не глядит, что голова в снегу. И с хлопаками померяется.

Такой монолог довелось мне выслушать за завтраком. Старый гураль добыл из тайника вяленую баранину, пахучий будз (острый сыр из овечьего молока). Я вытащил из рюкзака банку тушенки, плитку шоколада. Пришлось по такому случаю нарушить мною же установленный сухой закон и выпить по сто граммов пропахшего дымом бимбера, местной самогонки.

А просьбу старого гураля мы сумели удовлетворить только наполовину. Выделили ему из наших трофеев немецкий карабин. И остался мой хозяин в своей хате не шпицелем, а связным, хозяином явочной квартиры. Наши разведчики, возвращаясь с трудного задания, всегда встречали тут радушный прием.

В Явоже проливной дождь продержал нас три дня. Первый день, как я уже говорил, мои ребята отсыпались.

Под вечер приходят, зовут в «клуб» — длинную кошару, покрытую соломой. Застал всю группу в сборе. Ночь впереди длинная. Дороги вокруг размыты. Посты расставлены. Лежу на соломе, думаю под шум дождя, что-то будет с отрядом с наступлением глубокой осени, зимы. Что предпринять?

Ребята пристают:

— Расскажите, товарищ капитан, что-нибудь интересное.

Тут я вспомнил книги из библиотеки моего учителя по разведшколе.

Было у него одно, как теперь говорят, хобби. В свободное время, где только можно, подбирал литературу из истории разведки. От Адама до наших дней. В домашней библиотеке моего учителя нашлось место и Гомеру, и библии, и Цезарю, и Плутарху. В беспристрастных рассказах историков порой таилось столько драматизма, в них крылись такие острые, захватывающие сюжеты, о которых авторы «шпионских» повестей могли только мечтать.

Приступая к рассказу о тайной войне, я преследовал чисто практическую цель. Конечно, методы, формы тайной войны меняются, но кое-чему полезному можно научиться и у предшественников.

Заговорила во мне, очевидно, и тоска по учительскому делу, по аудитории.

Как бы там ни было, «урок» затянулся далеко за полночь. Дождь лил не переставая. Уходили и возвращались боевые наряды. Много было потом в моей жизни и уроков, и лекций, и публичных выступлений, а вот такого класса, такой аудитории, пожалуй, уже не будет.

…На снопах, на подстилках — разведчики. Одинокий огонек папиросы освещает на мгновение неясные очертания лиц.

В этой забытой богом кошаре под монотонный шорох дождя страница за страницей разворачивались баталии, эпизоды тайной войны, были, мифы.

Под рукой у меня не было ни первоисточников, ни элементарных записей. Тем более убеждался я в том, что тренировка памяти по системе моего учителя не прошла даром. Словно на экране, вспыхивали имена, даты, события, удачи и просчеты.

Виновником гибели войска храброго Аристомена стал тайный агент Спарты — царь Аристократ. Александр Македонский в начале своих победоносных походов недооценивал разведку и за это чуть не поплатился жизнью, но зато потом первым использовал в разведывательных целях почтовую цензуру.

А Ганнибал, грозный враг Рима, давая этим пример полководцам и военачальникам грядущих времен, не только создал широко разветвленную, отлично информированную разведку (впереди армии Ганнибала всегда шли обученные и натренированные лазутчики), но и сам, натянув парик, преобразившись до неузнаваемости, не раз тайком проникал в стан римлян.

Особенно заинтересовал бойцов Ганнибал. Еще бы! Ганнибалу, например, принадлежит и другая военная хитрость, к которой полководцы частенько прибегали впоследствии. (С большим успехом повторил ее на Желтых Водах Богдан Хмельницкий). По приказу Ганнибала к рогам волов привязали горящие факелы. Ночь. Таинственные факелы. Топот стада. Все это создавало у римлян иллюзию перемещения огромного войска. Чего и добивался хитрый Ганнибал.

И во времена Ганнибала, Митридата, Цезаря лазутчики прибегали к приемам разведывательной работы. Пользовались шифром, разными уловками. Донесения записывались на бритой голове марш-агента, волосы затем отрастали. Для пересылки донесений приручались голуби, ласточки. Широко практиковалось мнимое дезертирство, пленение для дезориентации противника.

Случалось, через столетия древние приемы тайной войны воскресали и снова становились эффективными. Успехов добивались те полководцы, для которых история не была за семью печатями. Ярослав Мудрый, Петр Первый, Суворов, Наполеон, Кутузов охотно учились искусству тайной войны у своих предшественников.

Далеко за полночь затянулся наш импровизированный экскурс в исторические дебри разведки.

— Ну, хлопцы, — пошутил я, — курс прослушали, готовьтесь сдавать экзамены.

Случай «сдать экзамен» (в который уже раз!) не заставил себя ждать…

Принесли расшифрованную радиограмму Центра: противник перебрасывает на фронт вторую танковую дивизию. Желательно приостановить движение на железной дороге Краков — Закопане.

Почти не приказ — просьба: желательно. Впрочем, чрезмерная деликатность объяснялась очень просто. У нас в те дни не было ни грамма взрывчатки. Надо срочно что-то предпринять. Но что?..

Пришел Евсей Близняков:

— Товарищ капитан, есть у меня одна идея. Мне бы только банки раздобыть из-под консервов.

Рассказал, что к чему. Я план одобрил, хотя, признаться, без особой веры в успех.

На следующий день мы радировали Павлову: задание выполнено. Движение на участке Краков — Закопане задержано на восемь-десять часов.

Было так. Евсей взял с собой трех хлопцев. У моста снял часового, «заминировал» мост в радиусе двухсот метров консервными банками, набитыми землей. Натянул провода — все как положено.

Остальное сделал Метек. Прибежал на ближайший полустанок — и к обходчику: так, мол, и так. Звони немцам. Убит часовой. Мост заминирован.

Гитлеровцы всполошились, забегали. Пока нашли саперов, пока пришла дрезина, пока вскрыли банки со «взрывчаткой», эшелон с немецкими танками стоял на запасном пути. Где нельзя было силой — брали хитростью.

…Распогодилось, и мы оставили гостеприимный хутор Явоже.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.