42. Врач и больной

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

42. Врач и больной

Господин Зольцнер открывает дверь. Строгий взгляд черных глаз, сведенные брови. Что-то случилось? Да. Он должен с нами поговорить. Мы, как принято, разуваемся и идем за ним по узкому коридору в комнату.

Он не предлагает нам сесть. Мы стоим перед ним без обуви, но в пальто. В этом есть что-то унизительное. Он не хочет, чтобы мы занимались у него дома. Наше мировоззрение не только чуждо ему, но и опасно для окружающих, для детей в особенности. Но раз мы уже пришли, он нам заплатит. С этими словами господин Зольцнер извлекает из кармана брюк купюру в десять крон.

А в чем, собственно, дело?

В политической платформе. От вас за версту разит коммунизмом.

За десять крон и гримасу отвращения, с которой господин Зольцнер их протягивает, он получает удар поддых. Выше рука не дотянулась.

Не помню, как мы обулись и вышли. Всю дорогу меня трясло, а Лаура хохотала. И вовсе не нервным смехом. – Видела бы ты себя в зеркало!

Ударила бы я Зольцнера, зная, что он погибнет в Освенциме? Глупый вопрос. Даже зная, что нас всех ждет, мы бы не вели себя иначе. Будущее не влияет на настоящее.

Зольцнера отправят из Терезина тем же транспортом, что и Павла. А дочки его будут жить в нашем детском доме, и Лаура будет их воспитательницей.

Моя дорогая!

Я пожираю витамин С, чувствую, становится легче. Меня продолжают колоть, лечение пока усваивается, надеюсь, все установится. Комичные ситуации преподносит нам любовь!

У меня случился выкидыш на малом сроке. Но этот раз мы оба этому рады. Абсурд. Кто-то потом скажет, что терезинским детям повезло, – не имея своих детей, я смогла полностью отдаться чужим. Возможно, так оно и есть.

Порой мне кажется, что я еще вырвусь отсюда. В этой надежде я с жалостью думаю о Диве, у которой куда меньше шансов. Напиши Диве, ей это нужно как хлеб. Письма хороши еще и потому, что позволяют размышлять!

В книге «Врач и больной» приводятся именно те аргументы, которых мне не удавалось формулировать. Врач и больной – это как учитель и ученик, возможность брать и давать, двусторонне.

Лечение, дорогой мой человек, протекает в течение всей жизни и в определенный момент времени требует операции, есть лечение с помощью проповедников, являющихся одновременно и терапевтами, и хирургами. Что это так, показывает опыт: с помощью порошка можно сделать людей счастливыми или печальными, возможно воздействие на желчный камень с помощью какого-то антилогического влияния; для спасения жизни иногда необходима операция, которая уж никак не является терапией.

Возьмем Маргит. Она не возводит вокруг себя стены и при этом прекрасно защищена от организмов с отравляющим действием, она «отталкивает» от себя токсины. Организм подвергается воздействию различных микроорганизмов; он пытается их ассимилировать, и, пока их немного, это ему удается; когда же эти чужеродные вещества, разделенные и раздробленные до мельчайших частиц, попадают внутрь, не встречая сопротивления, начинаются серьезные сбои, поскольку их количество уже не может регулироваться. В настоящее время эти процессы глубоко не исследуются, притом что явления такого рода наблюдаются все чаще. В результате не оказывается ни одного образованного врача, который мог бы поставить мало-мальски приемлемый диагноз; мало врачей, занимающихся этой причиной и ведущих борьбу с интоксикацией.

Я все время перечитываю твое письмо и, в зависимости от настроения, вычитываю в нем то одно, то другое. Твои письма – это признак жизни. Я так боюсь наскучить тебе и все равно всякий раз «пересаливаю», пытаясь осветить проблему с разных сторон.

Утверждение, что сейчас не время для того-то и того-то, сместило понятия, подавило многое, но это многое не исчезло, оно просто застряло в отдаленных областях. Придет время, и именно оттуда и забьет ключ. Вот пример незаконченного дела, механизма, который многие вещи оставляет нетронутыми до определенного времени.

Ты сердишься на меня в последнем письме, ты считаешь, что я тщусь расширить чей-то кругозор, сама мало в чем имея ясность. Смутное может быть прояснено, но это происходит так медленно… Хватит ли времени? Если не довести процесс кристаллизации до конца, на дне останется мутная взвесь. Неизученный остаток… А если дело именно в нем? Эти мысли доводят меня до отчаяния. На сегодня я не вижу пути, который приведет меня к ясности. Существуют, правда, ситуации, когда решения лежат на поверхности, но это обычно на уровне ощущений: «предполагается», «считается» и т.д. и т.п.

Однако человеку нужна уверенность, и он ищет ту инстанцию, которая была бы неподкупна и отвечала самым высоким требованиям! Для этого-то человеку и нужен бог!

Я намеренно пишу «бог» с маленькой буквы. Иначе получу от Хильды взбучку на десяти страницах.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.