В ПОЛШАГЕ ОТ ПРОВАЛА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

В ПОЛШАГЕ ОТ ПРОВАЛА

В Вене в ноябре стояла мокрая, промозглая погода. Весь вечер шел дождь со снегом, и Мюрат коротал время в баре отеля. В кармане у него лежал билет на завтрашний парижский экспресс, Мюрат потягивал свой любимый бурбон и вспоминал. А вспомнить было что. Пожалуй, за всю свою жизнь у него не было такого экзотического путешествия. Да он и ждал его, желал. Хотел увидеть, понять, пощупать собственными руками, что это такое — Советский Союз, на который он работал вот уже шесть лет. Шесть долгих лет.

Сколько документов переснял, с какими грифами?.. Мюрат зябко повел плечами, огляделся, словно кто-то мог подслушать его мысли. В баре, кроме него, еще две пары, но они заняты собой. До него никому нет дела.

Он отхлебнул большой глоток бурбона, подумал: как все-таки приятно, когда всем на тебя наплевать. Кроме… Кроме его друзей в необъятной и могучей стране. Вик, Жак… Они не забыли, ничего не забыли.

Мюрат прекрасно понимал: для них он, как это говорят русские, «отрезанный ломоть». После отставки потерял все или, скажем, почти все. Не было главного — доступа к документам. Да, оставались знакомые, друзья, связи. Но это не то. Конечно, что-то он услышит, узнает, обобщит, напишет, но к плану нанесения ядерных ударов по объектам Советского Союза его уже никто не пустит.

Он был реалистом. Поэтому на первом ужине вместе с Ви-ком и Жаком, когда вспомнились былые, напряженные дни, обронил с горьким сожалением: «Вот и я весь…».

Но Жак на удивление не согласился с ним. Мюрат помнил дословно, как спокойно и уверенно он тогда сказал. «Мы очень благодарны за все, что ты смог сделать для нашей страны. Руководство разведки уверено, что и в новых условиях ты сможешь активно и успешно работать. — И добавил: — Принято решение назначить тебе ежемесячный оклад в 500 долларов, а также единовременное пособие на покупку новой машины и оплату счетов дочери за ее лечение».

Как приятно это было слышать! Что тебя не списывают в отставку, как в НАТО, не сбрасывают со счетов, а по-прежнему ценят и надеются.

В окно бара хлестал холодный дождь, а на душе Мюрата было тепло и уютно. Он заказал себе еще коньяка. Мюрат хмелел…

…В Ленинграде, куда они приехали с Виком из Москвы, ему понравился Исаакиевский собор. Огромный, величественный— одним словом, русский собор. А еще памятник царю Петру I. Они называют его почему-то Медным Всадником. Весьма интересной оказалась и Петропавловская крепость, могилы русских царей, камеры для узников в казематах крепости.

Эрмитаж? Эрмитаж хорош, без сомнения, но их парижский Лувр побогаче будет. Хотя?.. Он вспомнил музей в Вашингтоне, в Мадриде. Трудно сказать, который лучше-хуже.

Мюрат отдавал должное музеям, но они не вызывали в нем больших эмоций.

Иное дело… Сталинград. Этот город был не из какого-то далекого неведомого прошлого, а из его, фронтовика, жизни. Конечно же, он слышал, читал о Сталинграде, но то, что увидел, узнал теперь, потрясло. Штаб Паулюса, Мамаев Курган, Волга, величественная плотина Волгоградской ГЭС. Особенно его поразила осетровая рыба, плывущая вверх по Волге и бьющаяся в отстойниках в ожидании подъема на другой уровень.

Когда их пароход спускался вниз по Волге к Астрахани, Виктор сказал, что совсем молодым матросом в 1943 году был здесь. Он рассказал, как страшно был разрушен город фашистами.

Затем Средняя Азия. Ташкент, Бухара, Самарканд. Удивительные по красоте богато отреставрированные мечети с нестареющей мозаикой и памятник красноармейцам, погибшим в борьбе с басмачами. Он был не в лучшем виде, и возмущенный Мюрат хотел во что бы то ни стало посетить председателя городского Совета и выразить свое негодование. Вик с трудом уговорил его не делать этого, пообещав через свои каналы обратить внимание на это городских властей.

В Армении они ездили на озеро Севан, ели королевскую рыбу, пили белое вино. А потом их принимал хлебосольный глава кооператива, или, как говорят в Советском Союзе, колхоза. Они ехали по улице села, и сопровождающий товарищ показывал дома, где жили армянские крестьяне. Говорил, что два этажа сверху — это еще не все. Внизу еще этаж, где хранятся овощи, фрукты, мясо и вино. Мюрат захотел посмотреть.

Каково же было его удивление от того, с каким радушием встретили их, незнакомых людей, иностранцев. Показали село, организовали застолье. Да что застолье, настоящий пир! Пили армянский коньяк, вино, закусывали шашлыком. С трудом удалось покинуть гостеприимных хозяев. А назавтра было посещение знаменитого ереванского коньячного завода. Дегустация коньяка «Арарат» прошла с успехом.

А на следующий день их встречал Сухуми, санаторий ГРУ на берегу Черного моря. Их разместили в номере люкс, на берегу моря. В столовую со всеми Виктор и Мюрат не ходили, завтрак, обед и ужин им подавали в номер. Они купались, загорали, ходили на рыбалку. В их распоряжении был персональный катер начальника ГРУ.

Во время отдыха говорили о делах. Виктор старался ненавязчиво объяснить, что неосторожные высказывания в кругу особенно американских офицеров могут сыграть дурную службу. Да и осторожность с теми людьми, которых он считает своими единомышленниками, тоже не помешает. Оставалось только согласиться с этими доводами.

Говорили о прошлом, настоящем и пока туманном будущем. Оба понимали, что в сложившейся обстановке придется переориентироваться с добывания документов на поиск актуальной информации методом осведомления в среде хороших знакомых, друзей и родных Мюрата, которые занимали солидные должности в различных эшелонах власти. Предстояло восстановить и укрепить эти связи.

Мюрат признался, что он хорошо знаком и даже находится в дружеских отношениях с крупным немецким промышленником Куртом Юнкерсом. Их познакомил брат Мюрата, который много лет дружит с Куртом.

Юнкере — видная фигура в компании Флика Сименса. Еще в 1944 году Курт присоединился к французскому движению Сопротивления. Он живет в Париже, контролирует солидную часть предприятий Сименса.

Главное, Юнкере высказывает большое желание наладить торговые контакты с Советским Союзом. Мюрат предложил организовать одну-две крупные коммерческие сделки с группой компаний Юнкерса или его брата. Он, естественно, останется в тени, но в глазах крупных промышленников сможет укрепить свой авторитет и положение.

Вик и Жак обещали изучить его предложения после получения перечня товаров, которые Юнкере готов поставить в Советский Союз.

Беседовали о мерах безопасности, поведении и даже возможности провала. Отношения Мюрата с Виктором были столь доверительны, что позволяли касаться любого вопроса.

В Москве Мюрат побывал в гостях у Виктора, в его маленькой двухкомнатной квартире «хрущевского» типа. Вообще-то инициатором такого приглашения был генерал Иван Череде-ев. Виктор поначалу возражал. Мол, как-то неудобно, совмещенная двушка, комнатки маленькие, но Чередеев настаивал, и Виктор сдался.

Мюрат приглашению обрадовался и с удовольствием поехал в район новостроек Зюзино. Оглядел квартиру, крохотную кухоньку, вышел на балкон, сказал: «Ну что ж, для офицера высокого ранга маловата квартирка, но жили мы и в худших условиях». На что Любимов добавил: «А мы и тем более».

Виктору хотелось разобраться во взаимоотношениях Луизы и Мюрата. Ведь накануне приезда Мюрата из резидентуры в Париже поступили тревожные сигналы.

Мюрат сказал, что рано или поздно женится на женщине, близкой для него по характеру, мировоззрению… В его годы, при подорванном здоровье, оставаться в старости в одиночестве не хотелось. Он, конечно, хотел бы выбрать в подруги жизни Луизу. Без сомнения, она лучшая кандидатура — скромна, мила, честна, аккуратна. Луиза пока не ответила на его предложение. И ее можно понять — у нее обязательство перед больной матерью, да и дочь надо поднять на ноги, устроить. Но если она ответит отрицательно, то отношение к ней не изменится.

Мюрат заявлял это искренне, с уверенностью. И Любимов поверил ему. Однако в жизни все сложилось иначе. Возможно, в ту минуту, когда агент говорил подобное, он верил, что будет именно так. Увы, Мюрат переоценил себя, свои возможности. По возвращению в Париж он повел себя иначе. И это стало первым шагом в разрушении уникальной разведгруппы.

Что касалось новых условий работы, то, по признанию Мюрата, у него были достаточно серьезные источники: сержант, имеющий доступ к оперативной информации одного из центров НАТО; женщина, работающая в Бельгийском посольстве; высокопоставленный дипломат, дальний родственник-начальник канцелярии одного из министерств. Мюрат считал, что их можно будет использовать втемную для получения важной военной и политической информации.

Первоочередной задачей, которая ставилась Мюрату, было предупреждение о возможном военном нападении НАТО на Советский Союз. Агент прошел подготовку по связи и оперативной технике. Центр отработал с ним новые условия связи напрямую, минуя Луизу и резидентуру в Париже.

Перед возвращением во Францию Мюрата принял первый заместитель начальника ГРУ.

После полуторамесячного пребывания в Советском Союзе Мюрат вылетел в Вену. Там его встретил офицер венской резидентуры, возвратил подлинные документы, забрал оперативный паспорт, вручил билет первого класса на завтрашний парижский экспресс. И вот теперь Мюрат в баре отеля потягивает любимый бурбон и вспоминает Черное море, королевскую рыбу из озера Севан, гостеприимных хозяев.

Завтра поезд унесет его в Париж.

А назавтра было 13-е число (вот уж поистине несчастливый день).

Мюрат приехал на вокзал за полчаса до отхода поезда. Нашел свой вагон, купе, разместился и раскрыл газету, купленную на перроне. Не успел он пролистать газету, как в дверь купе постучали.

На пороге стояли двое — мужчина и женщина в форменной одежде железнодорожников. Он представился как начальник поезда, она — билетный кассир вокзала. Женщина называла Мюрата по его настоящей фамилии. За полтора месяца впервые. Ибо до этого он действовал под оперативным псевдонимом. Что бы это могло значить? Представьте себе состояние Мюрата. Он следует через третью страну из Советского Союза, где пробыл полтора месяца. Что случилось за это время? Почему ему задают вопросы люди в форме? Кто знает, что это за люди?

Мюрат отвечает на вопросы как можно спокойнее. Женщина, получив утвердительный ответ, что перед ней мсье Ж., сказала: «Мы разыскиваем вас уже второй день. Обращались в турагентство, звонили в консульство, но поняли: вас лучше искать в вагоне. Представитель турагентства, который приобрел билет, видимо, в спешке не оплатил покупку. Скорее всего, он вместе с билетом забрал и деньги, которые приготовил для оплаты».

Мюрат молча оплатил стоимость билета. Читать газету не хотелось. В эту ночь он так и не уснул, еще и еще раз анализировал каждый свой шаг. Что это могло значить? Под видом железнодорожников его посетили сотрудники контрразведки? Так ли это, не так, но он должен был понять первопричину инцидента.

Возвратившись в Париж, Мюрат был необычайно осторожен, все время проверялся, но потом решил, что это некое недоразумение. В резидентуру он об этом не сообщил. И только через несколько месяцев неожиданно признался приемнику Любимова, Леониду Морозову.

Что послужило толчком к признанию? Оказывается, Мюрат в очередной раз побывал в Министерстве обороны, но встретил необычайно холодный прием. Это встревожило его. И он связал это с инцидентом в Вене. Морозов незамедлительно доложил в Центр. Москва провела служебное расследование. Оказалось, действительно оперативный офицер венской резидентуры не заплатил за билет. Финансовый отчет был представлен в Москву. Произошла досадная оплошность, которая могла стать причиной провала ценнейшего агента.

Да, разведчик всегда находится в шаге от провала. Даже в том случае, если он не сделал ни единой ошибки. В истории разведки достаточно таких примеров. Мюрату тогда удалось уцелеть. Инцидент с билетом, к счастью, остался незамеченным спецслужбами, как, впрочем, и сама поездка агента в Советский Союз.

Мюрат попытался продолжить работу на Главное развед-управление, но звезда его уже была на закате.

Он лишился главного: доступа к секретной документации. Ведь Мюрат никогда не был аналитиком военно-политической информации, получаемой от своих связей в высших кругах. Он слыл добытчиком совершенно секретных документов и тем был особо ценен. Одно дело разговоры, пересуды, слухи (хотя и они важны для разведки), другое дело — документ из недр самых секретных сейфов. Теперь документов у Мюрата не было.

Однако, как оказалось, дело не только в этом. Прошло совсем немного времени после возвращения Мюрата из Советского Союза, и он замолчал. Разведгруппа была практически выведена из дела. И виновником, увы, стал сам ценный агент Мюрат.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.