Извлечения из конфликтологии
Извлечения из конфликтологии
Изучая хитросплетения психологии успеха, никак не обойти темы человеческих конфликтов. Конфликтология как наука имеет историю не менее продолжительную, чем математика. Это подтверждает существующий не один век термин «сведение счетов», объединивший в себе обе научные дисциплины. Конфликтологи «держат за своих» не только Конфуция и Гераклита, Томаса Мора и Эразма Роттердамского, Фрэнсиса Бэкона и Адама Смита, но и творцов социологии, политологии и (куда без них!) классиков марксизма-ленинизма. Вырастить что-то новое на этом вдоль и поперек перепаханном поле даже у профессионала шансов не много. У любителя, каким является ваш покорный слуга, тем более.
Но кое-что извлечь из этой житницы, примерить выращенное ВЕЛИКИМИ «на свое плечо» – это никому не возбраняется.
Начнем с того, что конфликт, как и алкоголь, в малых дозах полезен и даже необходим (о необходимости употребления в малых долях алкоголя для лиц старше 18 лет говорить поостерегусь). Легкий конфликт, столкновение мнений, споры, в которых содержится истина, творческая, политическая, экономическая конкуренция – все это замешено на конфликтах. И без всего этого общество закисает, а то и рискует оказаться протухлым.
Как ни грустно, но в больших дозах этот двигатель прогресса приобретает разрушительный характер. Для общества, организации и даже для частного лица.
Для любого соискателя удачи актуальная проблема – как удержаться подальше от этих цунами. Если же их избежать не удается, то надо уметь минимизировать последствия собственными подручными средствами.
Не могу сказать, что жизнь обделила меня участием в этом экстремальном виде спорта, что дает основание поделиться размышлениями и извлечениями из пережитого.
Лично меня издавна больше всего интересуют источники этого бодрящего, но опасного «напитка». Разнообразие этих источников породило массу различных их классификаций, где все они присутствуют в разных и причудливых сочетаниях (классификациях).
В одних классификациях основой является деление источников конфликтов на объективные и субъективные. В других базовыми становятся причины, вызываемые психологическими особенностями человеческих взаимоотношений в частной жизни или в процессе трудовой деятельности. В третьих упор сделан на организационно-управленческие и психологические, личностные особенности. Имеется даже классификация по гендерным признакам, учитывающая особенности поведенческого комплекса, присущего мужчинам и женщинам.
В один микроконфликт, подпадающий под эту классификацию, я даже попадал.
На одном заседании кафедры я, как ее заведующий, высказал какие-то претензии (если не ошибаюсь, по воспитательной работе со студентами) преподавателю Майе Николаевне Пинкас.
Ее реакция на критику была предельно лаконична и аргументирована:
– Но я же женщина!
Мой ответ был соответственным:
– Нет, вы доцент!
Лет десять после этого, с подачи юры Гантмана, почти на каждом неформальном сборе, на моих днях рождения при малейшем моем интересе к прекрасному полу «сапиранты» с большим удовольствием обыгрывали этот диалог.
При всей своей пестроте источники конфликтов имеют несколько общих закономерностей.
Запутанность и «убойная сила» конфликта прямо пропорциональны удельному весу в нем источников, относящихся к человеческому фактору (социально-психологические, личностные особенности участников конфликта, пребывание в одном «котле» максималистов и покладистых, всезнаек и нерешительных, игроков и жалобщиков…).
И, наоборот, чем больше в конфликте организационно-управленческой составляющей (несовершенство структуры организации, недостатки в проработке правовых норм и даже дележ материальных или финансовых ресурсов), тем больше шансов разгадать его истоки, развести конфликтующих по углам, минимизировать, а то и устранить конфликт.
Не очень легко по справедливости разделить деньги или собственность, но на порядок сложнее – славу или власть.
Не просто, но реально доказать человеку, что в определенных условиях колесная формула автомобиля «4 ? 4» менее эффективна, чем привод на одну ось. Но практически невозможно разубедить его в том, что коммунистические ценности выше либеральных, а виновниками бед в нашем сельском хозяйстве являются американцы.
Когда я попытался, исключительно для личного употребления, ранжировать причины конфликтов, выстроить их «в шеренгу» по «взрывоопасности» и непредсказуемости, оказалось, что самые вредные из них столпились на фланге «человеческого фактора».
О некоторых из них написаны тома. Только в российском законодательстве формулировка «конфликт интересов» присутствует более чем в 900 документах. Но в этой большой группе источников конфликтов, среди широко известных и обсуждаемых, притаились «тихушники»-нелегалы. Глубоко законспирированные под позитив и поэтому трудно укрощаемые.
Некоторые из них мне представляются особенно интересными.
Последовательность препарирования источников конфликтов-нелегалов выберем «по нарастающей»: по степени загадочности. В качестве отправной точки возьмем одну из самых урожайных на конфликты зон – человеческие альянсы.
По части некоторых видов подобных конфликтов имеется достоверная статистика. Самый распространенный вид альянса – семья. В последние годы в России число семейных браков, не выдержавших проверку на прочность, достигло 80 процентов. Основные причины этого грустного феномена всесторонне изучаются и широко освещаются, поэтому на них задерживаться не будем. К тому же, как мы договаривались еще во введении, эта книга посвящена деловым, а не личным сторонам человеческой жизни.
О доле распавшихся альянсов в бизнесе подобной статистики нет. Но с большой степенью уверенности могу сказать: она нисколько не меньше, чем в семейной сфере. Если не больше.
Аналогии в семейных и хозяйственных разводах не много. Только в самом общем виде: «любовная лодка разбилась о быт»[174]. Но разбивающий семью быт многообразен и противоречив, а в бизнесе в подавляющем большинстве все сводится к примитивной жадности. Случается, и в нем обнаруживаются обида, ревность, подвешенность вопроса: «кто в доме хозяин?». Но это все нюансы. А главное все-таки – жадность.
Моим главным (и победившим) конкурентом на выборах 1999 года в Государственную думу был молодой удачливый бизнесмен Павел Анохин. Свою избирательную кампанию он вел тоже по правилам бизнеса: напористо, жестко, умело обхаживая нужных людей. Но за рамки приличий не выходил. Любви к нему я не испытывал, но, проиграв, и зла на него не держал. Более того, завидовал белой завистью по некоторым позициям. Например, сожалел, что моя «гнилая интеллигентность» не позволяет иногда действовать «внаглую». Завидовал тесной связке и оптимальному распределению ролей П. Анохина и его компаньона М. Деменева. Об их дружном альянсе в те годы много писалось в пермских СМИ.
«В 1992 году, на закате кооперативного движения, в Перми появилось некое ТОО «ДАН». Несколько лет никто толком не знал, чем занимается это предприятие. Ходили, правда, слухи о каких-то делах, связанных с «черным золотом». Но на местном нефтяном рынке тогда начали вырисовываться иные структуры, как, например, подразделения «ЛУКОЙЛА», и главное внимание уделялось в первую очередь им.
Завеса тайны спала, когда «ДАН» отметил пятилетие. Тогда-то и выяснилось, что создали его двое партнеров: Павел Анохин и Михаил Деменев, что начальные буквы их фамилий и образовали название фирмы, а само ТОО успело превратиться в мощную финансово-промышленную компанию-трейдер с разветвленной сетью партнеров по всей стране.
Основная деятельность ФПК «ДАН» – поставки нефти. Другие золотоносные области, в коих подвизается «ДАН»: сбыт металлургической продукции, леса, промышленное и гражданское строительство, автобизнес.
Начало же этой истории вернее всего вести со встречи будущих компаньонов на первом курсе строительного факультета Пермского политехнического института. После окончания вуза оба некоторое время работали по специальности, но существование в рамках инженерской зарплаты устраивать потенциальных бизнес-лидеров перестало, и они решили попробовать свои силы в науке, став в 1988 году аспирантами московского НИИ строительных конструкций. Это было время пустых прилавков, и, возвращаясь в снимаемый в столице угол поздним вечером, без пяти минут кандидаты наук частенько ложились спать голодными.
После защиты друзья вернулись в Пермь и занялись тем, что умели, – расчетом инженерных конструкций на заказ. И снова приходилось постоянно думать, где найти деньги. И вот в 1992 году коллеги основали ТОО. Как раз тогда в Перми начался гаражный бум. Фирма получила крупный заказ на строительство этих самых гаражей от предприятия «Пермнефтепродукт». А в качестве оплаты предпринимателям предложили мазут. Друзья же имели контакты с металлургическими предприятиями и знали, кому этот мазут нужен. Так «ДАН» пришел на нефтяной рынок.
Президент фирмы Анохин взял на себя представительские нагрузки – общение с прессой и властью, участие в презентациях и пр. Гендиректор же Деменев занялся текущими делами – он настолько занят, что в свете до сих пор почти не появляется…»[175].
Проиграв выборы, я окончательно перебрался в Москву, и отцыоснователи «ДАНа» «в командном зачете» исчезли с моего горизонта.
Павел Анохин сохранил свой депутатский мандат и на следующих выборах, проявлял завидную активность в политической жизни Прикамья, замахивался на посты губернатора и мэра Перми.
И вдруг в начале 2007 года, открыв газету «Новый Компаньон», я обнаружил выдающийся образец эпистолярного жанра[176].
Генеральному прокурору РФ В. В. Устинову.
Копия: Министру внутренних дел РФ Нургалиеву Р. Г.,
директору ФСБ РФ Патрушеву Н. П.
Для контроля: помощнику президента РФ, начальнику
Контрольного управления президента РФ Беглову А. Д.
Уважаемый Владимир Васильевич!
Вынужден обратиться к Вам за восстановлением законности и защитой собственных прав, защитой государственных интересов.
С конца 1999 года я дважды избирался депутатом Государственной думы ФС РФ (III и IV созывов). До избрания в ГД ФС РФ я был депутатом Законодательного собрания Пермской области; одновременно – президентом ЗАО ТД «ДАН» <…> и ряда других структур, где я непосредственно или через аффилированных мне лиц имел в собственности 50 %. Вторыми 50 % владел Деменев Михаил Геннадьевич…
На конец 1999 года положительный баланс по всем предприятиям, входящим в ФПГ «ДАН», включая движимое и недвижимое имущество, составил в долларах США чуть более 20 (двадцати) миллионов. На конец апреля 2005 года, по отчетам М. Г. Деменева передо мной, ФПГ «ДАН» имел положительный баланс более 35 (тридцати пяти) миллионов долларов США. А также свободные денежные средства, перетекающие со счета на счет вышеназванных фирм, используемые в качестве оборотных, в сумме 10 (десять) миллионов долларов США.
Казалось бы, что эти цифры меня, как акционера, чей капитал увеличился с 10 (десяти) до почти 20 (двадцати) миллионов долларов США, должны только радовать, и не доверять Деменеву М. Г. (кстати, обе дочери которого по его настоянию стали моими крестницами) не было оснований. Однако со времени моего ухода от руководства ФПГ «ДАН» стала скапливаться негативная информация о ее деятельности. Так, М. Г. Деменев, пользуясь моим именем, «кидает» множество людей, фирм, муниципальные и государственные органы власти. В случаях попыток «обиженных» восстановить справедливость М. Г. Деменев говорил, что если они не успокоятся, то с ними разберется сам П. В. Анохин. <…> Это было последней каплей моего терпения, и в конце апреля 2005 года я в разговоре с М. Г. Деменевым сказал, что очень сожалею, что полностью доверился ему. Кроме того, сказал, что не планирую возвращаться в бизнес, а вижу свое будущее, каким бы это высокопарным не казалось, в служении на государственном поприще, в связи с чем решил продать свою долю в 50 % в ФПГ «ДАН», но сначала он должен немедленно расплатиться с бюджетом в полном объеме, закрыть все оффшорные схемы, ведущие к уклонению от уплаты налогов, и т. д. Кроме того, я сказал, что через правоохранительные органы буду добиваться наказания его и других лиц, решающих вопросы бизнеса с помощью взяток. Он чуть не на коленях просил у меня прощенья, умолял не снимать его с директорского кресла. И если, по его словам, у меня твердое решение уйти из бизнеса, то он (М. Г. Деменев) выкупит весь мой пакет до конца 2005 года, перечислив на мой расчетный счет 20 (двадцать) миллионов долларов США.
Я, честно говоря, смалодушничал и поверил ему, так как очень не хотелось, чтобы в небытие ушло мое детище – компания «ДАН», которую я практически в одиночку создал с нуля. Действительно, с момента образования в 1992 году и до 2000 года М. Г. Деменев при мне выполнял лишь функцию главного бухгалтера или, в лучшем случае, финансового директора. Жалко было моих крестниц, дочерей М. Г. Деменева… Для того чтобы обнулить счета (спрятать оборотные средства), М. Г. Деменев <…> вывел из страны и укрыл от налогообложения более 12 (двенадцати) миллионов долларов США (прямой ущерб от неуплаты налогов составил 1,5 (полтора) миллиона долларов США).
С учетом всего вышеизложенного прошу:
Привлечь к уголовной ответственности Михаила Геннадьевича Деменева <…>.
Примечание: для получения полной доказательной базы по всем вышеприведенным фактам, с моей точки зрения, необходимо:
– провести одновременно обыски в офисах «ДАНа», в местах постоянного проживания Михаила Геннадьевича Деменева <…>.
В доме М. Г. Деменева, как мне стало известно, после того как он решил «кинуть» меня, хранится незарегистрированное огнестрельное оружие, в частности пистолет «ТТ».
– наложить арест на все расчетные счета указанных мною фирм в данном заявлении. А также личных счетов М. Г. Деменева <…>.
Ответ по принятым мерам по восстановлению законности и привлечению к уголовной ответственности виновных прошу дать в установленный законом срок.
С уважением,
П. В. Анохин.
Я не думаю, что причиной разрыва давних друзей и партнеров была ревность, несправедливое распределение ролей или другие психологические нестыковки. Разграничение их полномочий на политические (Анохин) и финансово-экономические (Деменев) не претерпело изменения за все годы их совместной и успешной деятельности, их заявления о моральной несовместимости мне тоже не попадались…
Конечно, несколько миллионов спорных «зеленых» – это очень большие деньги. Но не столь большие, чтобы из-за них порушить многолетнюю дружбу и писать доносы с лирическими фрагментами о крестницах и дурно пахнущим «стуком» о не зарегистрированном пистолете «ТТ»…
Продолжая движение «от простого к сложному», задержимся на очередной причине возникновения конфликтов в деловом альянсе: это неудовлетворенность одного из партнеров своим местом в альянсе.
В новейшей российской истории немало общеизвестных примеров скандального или цивилизованного разрушения политических альянсов. Как самого высокого уровня (Горбачев – Янаев, Ельцин – Руцкой, Ельцин – Хасбулатов), так и помельче (Жириновский – Митрофанов, Явлинский – Болдырев – Лукин)…
Из всех перечисленных равными по «калибру» партнерами были только отцы-основатели «Яблока»[177]. В том числе – равными по хорошему воспитанию. Наверное, поэтому и расстались друг с другом без битья посуды.
Все остальные без малейшего сомнения делились на «первые» и «вторые» номера. Впрочем, сомнения в этом были… У «вторых» номеров!
Не исключаю, что «ведомый» в альянсе рано или поздно достигает уровня своего «ведущего». Более того, это почти неизбежно. С целью предотвращения этого конфликта интересов и существуют веками совершенствуемые институты ограничения сроков полномочий, горизонтальных ротаций…
Но, чтобы эти институты работали, необходим и соответственный уровень культуры: политической, общей. Чтобы «первые» уходили, когда это определено законом. Чтобы «вторые» терпеливо ждали этого четко обозначенного момента.
Вот с этим у нас беда. В высоких руководящих кругах то и дело возникает опасное заболевание, которое я давно окрестил «синдром пропущенных звездочек».
Мои ровесники, носившие погоны, не были избалованы получением внеочередных воинских званий. (Лично я запомнил лишь одного старшего лейтенанта, которому, минуя капитана, было присвоено звание майора. Звали этого «старлея» Юрий Гагарин. Так что случай особый.) И среди «гражданских» резкие карьерные взлеты были исключением, а не правилом. Мои военные, партийно-советские, хозяйственные, научные ровесники, словно альпинисты, шаг за шагом покоряли каждый свою высоту, набивая шишки, набираясь ума и опыта. Бывало, что, взобравшись на самые высокие вершины (типа «пика Политбюро»), там и выживали из ума.
В этих атаках (без кавычек и с кавычками) полегло много и рядовых, и командиров. Их место в строю занимали новые, еще более молодые. Двадцатисемилетний Михаил Тухачевский командовал армией в Гражданскую войну, тридцативосьмилетний Иван Черняховский – фронтом в Великую Отечественную, Алексей Косыгин в тридцать пять стал «сталинским наркомом»… Все они были назначенцы форс-мажорных обстоятельств. Для нормальных условий это было нетипично.
Но грянула перестройка, и все изменилось.
В 1990 году всесоюзный профорг Геннадий Янаев, перешагнув одним шагом две-три ступени, стал вице-президентом СССР. И уже через год попытался свергнуть своего шефа.
В 1991 году полковник Александр Руцкой был избран вице-президентом России (по сути дела получив «маршала»). И почти сразу стал совершать резкие, не всегда продуманные, а порою глубоко ошибочные «телодвижения», закончившиеся октябрьским путчем 1993 года.
Его «подельником» стал вчерашний заведующий кафедрой, председатель Верховного Совета Руслан Хасбулатов…
Всех их поразила болезнь, называемая мною «синдром пропущенных звездочек».
Суть этой болезни в том, что при подъеме по служебной лестнице человеку чрезвычайно полезно хотя бы ненадолго побыть на каждой из ступенек. Перескакивая через них, он все равно что-то не добирает до кондиции. Несмотря на образование, интуицию, способности…
Культурный человек это понимает. И если с ним такое случается, пытается пропущенный класс, не полученные вовремя уроки жизни компенсировать «в свободное от работы время». Главное, что он, не показывая этого, ощущает свою «недозрелость». Помнит об этом, избегает дилетантских глупостей.
Человек недалекий, надев новые погоны с «завышенными» звездами, уже через месяц считает, что они полностью заслуженные, а через три – что их даже маловато…
Типичной жертвой «синдрома пропущенных звездочек» оказался Павел Анохин, о котором шла речь выше. Через два года после избрания в областное ЗС он пошел на штурм Государственной думы. Получив высокий мандат, не сбавляя темпа, непрерывно выдавал заявки на высокие должности исполнительной власти… Дальше уже не сложилось.
Во время нашей короткой встречи в ноябре 2008 года он сказал: «Я много думал о своих действиях в те годы и пришел к выводу, что во многом был не прав»…
Если это было сказано искренне – дай-то Бог.
Причины развала альянса Жириновский – Митрофанов принципиально иные. Алексей Митрофанов, дезертировавший из ЛДПР в партию Сергея Миронова, свою «срочную» в ЛДПР отслужил «от звонка до звонка». Его патрон В. Жириновский обвинил А. Митрофанова во всех смертных грехах:
– «кинул» ЛДПР на 2 миллиона евро;
– поддержал лесбийскую группу «Тату»;
– снял порнофильм;
– не бескорыстно лоббировал интересы игорной мафии;
– ездил на киевский Майдан и ходил среди митингующих в оранжевом шарфе[178]…
Вероятнее всего, обвинения не безосновательны.
Но главное – Митрофанов ушел сам, а не был изгнан за эти грехи. А ушел потому, что уперся в потолок, выстроенный лидером ЛДПР, оказался обреченным на вечное подчинение не только яркому вождю «либералов», но и его безликому сыну.
Хотя я не испытываю ни малейшей симпатии к А. Митрофанову, осудить его за эту измену никак не могу. Здесь вина барина, ни в грош не ставящего всех без исключения своих холопов.
Легко распознаваемым, но нелегко объяснимым источником возникновения конфликта является чувство зависти. Не всякой, а только «черной».
«Черную» зависть отличить от «белой» проще простого. При «белой» зависти какова реакция на ухоженный дачный участок соседа? «Какие молодцы! Завтра все под лозунгом «догнать и перегнать» выходим на уборку территории, стрижку газонов».
Сравним мысли по тому же поводу в случае «черной» зависти: «Вот, сволочи… Выпендриваются вместо того, чтобы жить как все!».
«Белая» зависть довольно однообразна: всегда светла и продуктивна. Она зовет не просто к действию, но действию позитивному.
«Черная» – многообразная, но всегда недоброжелательная, желчная, вредная. Как для собственного, так и чужого здоровья.
Психологи часто цитируют Ф. Ларошфуко: «Зависть еще непримиримее, чем ненависть». Конечно, здесь речь идет о «черной» зависти.
Если мудреные термины узких специалистов свести к общеупотребительной речи и к тому же не очень стесняться в выражениях, то все многообразие истоков зависти (напомню: мы не вторгаемся в сферу личной жизни) можно свести всего лишь к трем категориям: обстоятельства; отсутствие необходимых способностей; лень.
Не так уж и редко человек мечтает о том, добиться чего практически не позволяют сложившиеся обстоятельства.
Способный юноша из бедной деревенской семьи не сможет стать классным теннисистом, ибо впервые узнал о существовании этого вида спорта в 17 лет, и то из телепередачи.
Выпускник университета, многодетный менеджер по продажам из райцентра Верещагино почти не имеет шансов учить студентов своему любимому древнегреческому из-за отсутствия в Верещагино спроса на этот интеллектуальный продукт, равно из-за отсутствия лично у него денег на приобретение жилья в вузовском городе…
Бизнесмен средней руки, не из Питера, может коллекционировать велосипеды, но не может, как Роман Абрамович, – яхты. Думаю, что и не сможет, так как новой ваучерной приватизации в России в ближайшие десятилетия не предвидится…
С отсутствием способностей, необходимых для осуществления мечты, картина аналогичная.
Маленький и коротконогий не может стать звездой балета. Тугой на ухо – дирижером.
Наивный не может стать удачливым политиком или бизнесменом.
Некоторые из наших героев превращают свою мечту в хобби, ограничиваются чувством «белой» зависти по отношению к более удачливым. Но и без «черной» тоже не обходится.
В мире богемы ее бациллы чувствуют себя особенно уютно.
В 1960 году, во время туристического круиза вокруг Европы, московский музыковед Нина Завадская пыталась убедить меня и моего друга инженера-строителя юру Мороза в том, что люди богемы и производства слеплены из разного теста. Я не поддавался. Тогда последовал вопрос:
– Вот ты желаешь сделать юре профессиональный комплимент. Что бы ты ему сказал?
– Юра! Здание детского садика, которое на той неделе сдало твое СМУ[179], получилось просто «супер»!
– А если усилить?
– Приемочная комиссия от восторга писала кипяточком!
– И юра будет счастлив, услышав это?
– Факт! Видишь, как светится!
– А как бы ты сделал то же самое, если бы юра был оперным певцом?
– юра, ты вчера затмил самого Карузо!
– А усилить?
– Ну, поклонницы… кипяточком!
– Так вот, ребята! юра-певец не будет счастлив от такого комплимента. Он будет счастлив лишь в том случае, если ты добавишь: «А Петя на твоем фоне блеял, как козел!»
Когда люди не только завидуют, но и безуспешно пытаются осуществить свою мечту, мне их искренне жаль. Все они пострадавшие. Первые являются жертвой обстоятельств, вторые – собственной переоценки.
Ни малейшей антипатии я к ним не испытываю.
Чего не могу сказать о лентяях.
Если я отношу кого-либо к категории завидующих лентяев, то совсем не обязательно, что данный конкретный представитель человечества ленив во всем. Ленив он именно в том занятии, в котором больше всего хотел бы добиться успеха, в том, что является объектом его зависти.
Эталонным воплощением этого был мой коллега по ППИ, которого зашифруем под «ТФ». Ввожу я эту конспирацию, чтобы не нарушать принцип, который соблюдаю полвека: о конкретных фронтовиках плохо не говорить. А ТФ не только воевал, но и был ранен.
Мы познакомились году в 1964-м. Я был в очной аспирантуре у Е. Гинзбурга в ППИ, ТФ – направлен от политеха в московскую аспирантуру. Он старше меня лет на десять, но защитились мы почти одновременно. В политехе я был новичком и начинал карьеру со старшего инженера экономической лаборатории при совнархозе, ассистента кафедры. ТФ, любимец ректора, до аспирантуры был секретарем парткома, начальником штаба стройки корпусов института. Сразу после окончания аспирантуры его назначили заведующим лабораторией, не очень деликатно «отодвинув» ее создателя Е. Гинзбурга.
ТФ мог целыми днями пропадать на стройке, проводить совещания и заседания и даже фонтанировать идеями. Но написать собственной рукой более страницы было для него мукой. Не знаю, как он преодолел эту сложность, работая над кандидатской диссертацией, но когда дело дошло до докторской, процесс забуксовал.
Своим подопечным он давал задания, и они тащили ему десятки килограммов научного полуфабриката, который под собственную оригинальную идею надо было систематизировать и изложить в едином стиле. И то, и другое мог сделать только автор (о наличии научно-литературных «негров» в те годы мы даже не знали). ТФ не только не мог найти свою научную «золотую жилу». У него не хватало терпения (да и умения) ее искать.
Все время его правления (потом он одновременно возглавил и кафедру) я был его «правой рукой»: одним из ведущих преподавателей кафедры, научным руководителем исследовательских работ в лаборатории, много писал и, соответственно, публиковался во всесоюзных научных журналах. Сначала неформально, а потом и официально у нас сложились добрые рабочие и человеческие отношения. Работая «на себя», я вносил солидный вклад и в «командный зачет».
Но лет через пять я почувствовал, что мой шеф, при внешне прежней доброжелательности, стал меня «притормаживать». То не отпустит на важную для меня научную конференцию, то пошлет в колхоз руководить студентами, то подкинет непрофильную работу… «Смена климата» по срокам совпала с моей просьбой дать творческий отпуск, как было написано в заявлении, «для завершения докторской диссертации».
Диагноз не вызывал сомнений: «белая» зависть у моего соратника трансформировалась в «черную».
Отпуска мне не дали, и через три года я был вынужден перейти в Пермский госуниверситет[180].
Рецидив «черной» зависти (по крайней мере, по отношению ко мне) случился у ТФ в 1976 году, когда он пришел на защиту моей докторской диссертации и выступил «против».
Проголосовали за меня единогласно. После защиты член Ученого совета, декан юридического факультета А. В. Рыбин сказал мне:
– Евгений Саулович, а ты у ТФ в должниках. Как минимум два члена совета, в том числе я, колебались, как проголосовать. Но после его явно предвзятого и бестолкового выступления уверенно поддержали тебя.
По поводу людей «с положением», носителей «черной» зависти, у меня имеется еще одно наблюдение, которое не претендует на закономерность, но может быть использовано как информация к размышлению.
Обычно это люди не без способностей, но по своему характеру разбросанные и по этой причине не способные доводить задуманное до завершения. Именно с этой особенностью характера ТФ связан еще один эпизод наших с ним взаимоотношений.
С моим уходом из ППИ в университет характер ТФ, естественно, не изменился. Через пару лет он попытался «скушать» сменившего меня на вторых кафедральных ролях Александра Русейкина. Но не на того напал. А. Русейкин был в то время секретарем парткома политеха и вполне резонно перешел в контратаку. Дело дошло до райкома КПСС, где была создана специальная комиссия. Ее председателем назначили доцента сельхозинститута, который обратился ко мне с просьбой прояснить кое-какие вопросы этого, как он выразился, «давнего и запутанного дела».
Вопросы, которые председатель райкомовской комиссии задавал, касались двух тем: научной состоятельности ТФ и причин моего ухода из ППИ. Более часа я добросовестно на них отвечал, откровенно не прилагая усилий к защите ТФ. Мой собеседник внимательно слушал, периодически делая записи в своем блокноте.
После моего последнего ответа председатель закрыл блокнот и спросил:
– Извините, но я хотел бы задать еще один вопрос. Не по теме и поэтому «без протокола».
– Ради Бога.
Он достал из папки конверт с прикрепленным к нему листком и продолжил:
– Мы получили анонимку, в которой говорится, что ТФ имеет любовницу, лаборантку, со всеми вытекающими отсюда приключениями. Анонимку мы можем не рассматривать, но я для себя хочу понять: заслуживает все это внимания или нет?
На все предыдущие вопросы я отвечал после паузы, тщательно обдумывая то, что собираюсь сказать. На последний вопрос я ответил моментально:
– Категорически нет!
– Евгений Саулович, еще раз извините, но вы не последовательны. В течение всей нашей беседы вы мягко, но однозначно характеризовали ТФ с отрицательной стороны, а сейчас решительно встали на его сторону.
– Извинение принимаю и поясняю: целый час я вам на разных примерах пытался показать одно: ТФ ничего не доводит до конца.
В этом отношении антиподом ТФ и образцом отношения к делу является многолетний лидер Свердловской области Эдуард Россель. За почти 20 лет нашего знакомства я не менее пяти раз был свидетелем того, как он принимался за какой-нибудь проект. Глобальный или сугубо местный, «долгоиграющий» или «блиц»… Автомобильная дорога Качканар – Теплая Гора, международная ярмарка оружия в Нижнем Тагиле, двухпалатный областной парламент, Национальный экономический форум… За что бы он ни брался, он все доводит до завершения. Или до стадии, дальше которой его возможности исчерпаны (так произошло с идеей Уральской республики). Национальный экономический форум в Екатеринбурге он создал еще до Петербургского и, тем более, Байкальского. Первые годы федеральное руководство его чтило, затем охладело, неформально перевело в статус второразрядного. Другой бы тихо прикрыл эту затею. Но только не Россель, который в одиночку второй десяток лет тянет этот воз, год от года повышая его уровень.
Мне посчастливилось поработать на прямом производстве (на заводе), в учебных заведениях, в научном учреждении, быть парламентарием и чиновником. К тому же со студенческих лет имел знакомых и даже друзей в артистической среде. Так что имею представление о характере взаимоотношений во всех этих человеческих сообществах. Не только «на сцене», но и «за кулисами». Даже мой собственный жизненный путь свидетельствует о том, что один и тот же человек может побывать в разных ипостасях. Что интересно: вроде бы ты тот же самый, но те черты характера, которые связаны с конфликтностью, в одной ипостаси почти исчезают, а в другой так и лезут наружу, причем, в буйной форме.
Я даже попытался расположить по нарастающей потенциал конфликтности в известных мне различных сферах человеческой деятельности. Шеренга получилась любопытная: прямое производство; государственная служба; преподавание; научная работа; парламентская деятельность; искусство (богема). И это по отношению к одному и тому же человеку («при прочих равных условиях»).
В чем тут секрет? Моя версия: в объективно различном объеме соавторства, в соотношении личного и командного в той или иной профессии. А следовательно, в принципиально различных объемах возможной зависти.
Очень трудно выделить личное «я» в успехах твоего цеха. Соответственно, и поводов для зависти не так уж и много. Другое дело, если речь идет о вокальных данных. И если диапазон голоса одной солистки две октавы и у нее два любовника, а у другой – от силы полторы (и того и другого), то дружить они могут… Разве что только против той, у которой диапазон две с половиною октавы и муж – художественный руководитель. Объединят их «черная» зависть и вера в то, что успехи «заклятой подруги» – не результат ее природного таланта и работоспособности, а змеиной хитрости, так присущей ее «деревенскому происхождению» (полярный вариант: «не титульной» национальности).
На государевой службе проблема эта не так остра. Научного работника, который без ссылки на первоисточник опубликовал (озвучил) результаты чужого исследования, презрительно называют «плагиатор». В аппаратной сфере пишет доклад один, а официальное (!) авторство принадлежит другому. Но это правила игры, отработанные веками и принятые во всем мире. И, в принципе, справедливые. В 2000–2003 годах, работая в Фонде Грефа и в Академии государственной службы, я принимал участие в подготовке нескольких президентских документов. Когда документ появлялся на свет, заинтригованно выискивал в нем свои «следы». Вынужден признаться, что один к одному не нашел ни единого.
Среди полутора десятков формулировок ревности я отыскал единственную, которую можно как-то приспособить для характеристики распространенной причины возникновения конфликтов: ревность – обостренное проявление собственнического инстинкта.
Оглянувшись в десятилетнее прошлое, я вынужден констатировать, что сочетание великости и ревности явилось не единственной, но самой весомой причиной драматического конфликта между мной и Геннадием Вячеславовичем Игумновым.
Приведенный ниже материал является немного сокращенной «сагой» наших взаимоотношений в 1990–1998 годы. Он опубликован отдельной главой «Ракета «ГВ-36» в моих воспоминаниях «Стриптиз с юмором» (2003).
Сократил я этот материал по одной причине. Описывая эту историю в «Стриптизе…», я старался быть объективным, но… не получилось. Я не мог скрыть свою обиду, и следствием ее явилась несколько завышенная доля сарказма. Вот эти излишества я и постарался исключить. Но в оставшемся тексте не изменено ни единой буквы.
ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА К ПОЛЕТУ
Отдаю должное наблюдательности того, кто впервые использовал для описания карьеры термин «траектория». У кого-то карьерная траектория незамысловата, как полет футбольного мяча: пнули – полетел. У кого-то напоминает полет космической ракеты. Мой герой заслуживает второго сравнения. На основании его имени, отчества и года рождения ракете присвоен код «ГВ-36».
«Время —
начинаю
про Ленина рассказ».
Этими строками В. Маяковский начал свое, известное раньше любому школьнику произведение. Вот и я начинаю рассказ о Геннадии Вячеславовиче Игумнове (ГВ). В моей личной истории периода 1990–2000-х годов присутствие Вячеславовича по своим масштабам вполне сопоставимо с присутствием Ильича в истории российской.
За это десятилетие я стал первым спикером Законодательного собрания Пермской области, первым пермяком – федеральным министром. Было еще кое-что калибром поменьше… Теперь появился еще один шанс отличиться – быть первым «живописцем», написавшим портрет Г. Игумнова. Хотя за эти годы число публикаций о ГВ исчисляется сотнями, я не оговорился, претендуя на приоритет. Все известные мне публикации делятся на две группы.
Первая – комплиментарные, написанные в ярких верноподданнических тонах, с добавкой в краску елея. Иногда примитивно – черпачком, иногда мензурочкой, с претензией на независимость и даже элитарность (классический пример – «Осень патриарха» С. Трушникова). Иногда – со вкусом («Пермский Пресс-Центр»).
Вторая группа – портреты, мягко говоря, критические. Как правило, это предвыборные публикации, заказанные соперниками ГВ. Там краски совсем других цветов, совершенно иные по запаху присадки. Несмотря на мрачные тона и дурной запах, в некоторых из портретов чувствуется кисть большого мастера.
А вот портретов ГВ, при написании которых использовалась бы вся палитра красок, – не припоминаю. Был интересный фрагмент в интервью В. Хлебникова (Газ. «Звезда», 2000, 20 марта), но очень краткий и все же тяготеющий ко второй группе. Поэтому торжественно обещаю, что буду использовать весь ассортимент тюбиков и постараюсь, чтобы их соотношение отражало былую реальность. Если что не так, прошу учесть: пишу портрет не с натуры, по памяти. Не менее торжественно клянусь: ничего пахучего в краски не подмешивал.
СТАРТ
Шапочное знакомство с Геннадием Игумновым состоялось в середине восьмидесятых. Более тесное – летом девяностого, когда я был утвержден заместителем председателя облисполкома и обосновался в кабинете на седьмом этаже Дома Советов. Моими ближайшими соседями оказались зампред областного Совета Виталий Зеленкин и руководитель аппарата Совета Геннадий Игумнов. Должность у Игумнова была третьеразрядная. Но в связи с тем, что его непосредственные руководители Рудольф Швабский и Виталий Зеленкин были начинающими политиками, он очень быстро стал заметной фигурой даже среди «второразрядников» – заместителей председателя исполкома или облсовета.
У Г. Игумнова были богатейший аппаратный опыт районного и областного масштаба, предрасположенность к новому, прекрасный «нюх» на складывающуюся конъюнктуру. Ко всему этому следует добавить грамотную, доступную и логически выстроенную речь, наличие чувства юмора, артистизм. На «неформальных мероприятиях» он удачно копирует Аркадия Райкина, хорошо рассказывает анекдоты. Так что термин «обаяшка» по отношению к ГВ не является преувеличением.
Сочетание этих качеств привлекало меня к нему как к человеку и профессионалу. В свободную минутку я нередко заглядывал «на огонек» к соседу. Когда собирались втроем (с В. Зеленкиным), ГВ шутил: «Два гения и Евгений».
В партийно-советской системе склонность к публичной политике, к стремлению иметь авторитет «в массах» лишь вредила карьерному росту (издавна проявлявший подобные качества секретарь ЦК КПСС Борис Ельцин – редкое исключение).
Думаю, что даже бескорыстно Игумнов всегда стремился быть популярным в «народных массах». Может быть, именно по этой причине не очень-то складывалась его карьера в доперестроечные времена, несмотря на то что по многим статьям он был сильнее большинства своих руководителей. И вдруг все изменилось: от народных масс (депутатов, избирателей) стало что-то зависеть!
Складывалось просто «обалденно» (любимое выражение ГВ). Очень быстро Игумнов стал сначала незаменимым советником своего руководства, а затем и «шеей», которая поворачивала в нужную (для дела и для него) сторону «головы» облсовета. Через некоторое время скромный (по должности) руководитель аппарата стал неформальным лидером областного Совета.
Как опытный аппаратчик, он всегда старался избегать конфликтов, наживать себе лишних врагов. Самый наглядный пример – отношения с председателем облсовпрофа Борисом Пожарским. Когда начальника одного из производств объединения им. Свердлова Б. Пожарского избрали секретарем парткома, уже через месяц к нему прилипла кличка «начальник парткома». Став областным профсоюзным боссом, он так и остался «начальником». Теперь уже – профсоюзов. После августа 1991 года он не скрывал своей непримиримости к новой власти, к «антинародному режиму». Непримиримости неконструктивной. Чем нагнетал и без него взрывоопасную атмосферу. В то время, да и позднее, администрации области было несложно повлиять на замену Пожарского более демократичным лидером (а такие были на заводах). Темболее, с аппаратным опытом Игумнова. Но когда я предложил это сделать и даже предложил кандидатуру – профсоюзного лидера ПЗХО с не менее исторически значимой фамилией – Минин (!), глава администрации Б. Кузнецов, на основе рекомендации ГВ, в этом меня не поддержал. Пожарский был об этом осведомлен и не остался в долгу. Лично перед ГВ. Не скажу, что при этом его политический вектор претерпел изменения. А ГВ от этого выиграл. Что же касается пермских профсоюзов, то они так и продолжали ходить не под синими, а под красными знаменами. Аналогичный пример с изменением административно-территориального деления некоторых территорий области. Опыт объединения города Чайковского и Чайковского района показал правильность такой политики. Я неоднократно обосновывал и предлагал сделать то же самое в Кунгуре, присоединить Усолье к Березникам. Более того, в декабре 1994 года директора ряда кунгурских предприятий официально обратились к Б. Кузнецову и спикеру Е. Сапиро с подобным предложением. Реализовать его в этих условиях было лишь делом техники. Конечно, эта акция не была бесконфликтной, вызывала неудовольствие со стороны «присоединяемых» районов. Но потенциал объединения перекрывал неприятности… ГВ, отвечающий в администрации за территориальную политику, на это не пошел.
Будучи заместителями Б. Кузнецова, мы занимали равные посты. Я был первым заместителем по экономике и финансам, он – по «социалке». Однако на встречи с участниками многочисленных митингов протеста, пикетов, чаще всего «социальщиков», как правило, выходил я (или «простой зам» Владимир Боев), за что и получал от митингующих по полной программе. ГВ старался «не лезть на рожон». Однако из этого не следует, что он проявлял трусость, «дрейфил», как говорили мы в далекие времена.
Осторожность, склонность к всеобщему компромиссу он проявлял до поры до времени, пока в резких телодвижениях не возникало острой необходимости. Если же становилось ясно, что дальнейшая ситуация складывается не в его пользу или требует четко ответить на вопрос типа «ты за белых или красных», он поступал решительно и твердо, гнул свою линию до конца.
Как правило, эта линия его поведения совпадала с моей. Например, во время августовского путча 1991 года. Первые руководители области Михаил Быстрянцев и Рудольф Швабский, явно не сочувствовавшие Б. Ельцину, растерялись и заняли выжидательную позицию. Г. Игумнов, хотя подвигов не совершал, но при своих небольших погонах все же действовал. И попал в масть. Видимо, это не было случайностью: позднее он явно не насиловал себя, поддерживая «демократов», рыночную экономику. О его демократической предрасположенности свидетельствует случай, о котором он рассказывал мне сам.
После свержения Н. Хрущева, работающему в Кизеле ГВ попал самиздатовский экземпляр поэмы, посвященной Никите Сергеевичу. Запомнился (и понравился) следующий куплет:
Насмешили всю Европу,
Проявили простоту:
Десять лет лизали жопу,
Оказалось, что не ту.
ГВ имел неосторожность текст перепечатать, поделился удовольствием с кем-то из знакомых и вскоре… был вычислен КГБ. Все закончилось без особых последствий, хотя страха он натерпелся.
Этот безрассудный по тем суровым временам поступок говорит о многом.
В моих глазах он явно прибавил ГВ очков.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.