«Жизнь моя за песню продана»

«Жизнь моя за песню продана»

Упоминание автором критической заметки имени Сергея Есенина не случайно. Его творчество никогда не было в чести у большевиков. Еще при жизни поэта все время критиковали, обвиняя в несознательности, хулиганстве, воспевании кабацкого разгула. С 1923 года поэт регулярно становится жертвой провокаций: на него пишут доносы, его регулярно задерживает милиция. Все шло к суду и суровому приговору, которому помешала только ранняя и загадочная смерть. Как знать, возможно, отправив художника на Соловки, властям и удалось бы вымарать из народной памяти его стихи, но случилось иначе.

После трагической гибели в «Англетере» люди — и прежде всего молодежь — словно вновь открыли для себя Есенина.

^{С. А. Есенин с саратовской гармошкой.}

Конечно, его произведения знали и любили в народе всегда. Еще при жизни поэта некоторые из них стали песнями. Но массово запели Есенина только после рокового декабря. В 1926–1928 гг. ноты с песнями на стихи поэта выходят многотысячными тиражами. Безумной популярностью пользуются положенные на музыку «Персиянке», «Соловушка», «Тальянка», «До свидания, друг мой, до свидания» и, конечно, «Письмо к матери» композитора Василия Николаевича Липатова (1897–1965).

Судьбоносное знакомство поэта и музыканта состоялось весной 1924 года, в Петрограде, после одного из публичных выступлений Сергея Александровича.

«Письмо к матери» потрясло Липатова. Наутро после концерта мелодия была готова. Первой исполнительницей песни стала супруга Василия Николаевича Лина Катомина-Масальская, юная исполнительница русских народных песен и романсов в цыганском хоре Алексея Масальского, выступавшего в одном из популярных петербургских ресторанов. Вскоре после обретения «своего» хита она покинула хор и составила с Василием Липатовым творческий и семейный дуэт.

«Не прошло недели, как „Письмо к матери“ запели в Москве, в Одессе. Чувствительная, душевная мелодия с интонациями городского „жестокого“ романса и наивной деревенской импровизацией отвечала потребностям людей в интимной лирике… Песню стали переписывать от руки. Так она дошла до Есенина… Поэт был очарован музыкой романса», — рассказывает ленинградский музыковед С. Хентова.

Сергей Александрович никогда не был равнодушен к музыке.

Современники оставили десятки свидетельств об исполнении им песен и частушек.

Как вспоминала Е. И. Мроз, вечерами Есенин часто приходил в мастерскую скульптора Эрьзи с балалайкой. Под нее он пел шуточные песни, частушки.

А вот стихи, сколько его ни просили, читать не соглашался…

«Самого Сергея запомнил я с гитарой в руках, — делился В. Мануйлов. — Под быстрыми пальцами его возникает то один мотив, то другой, то старинная деревенская песня, то бойкая частушка, то разухабистая шансонетка…».

Родная сестра поэта, Александра Есенина, рассказывала:

«Вечерами мы отправлялись на деревенское гуляние, на приокские луга.

…Трудно не петь в такой вечер. И Сергей или Катя (Е. А. Есенина — вторая сестра. — М.К.) начинают тихонько, „себе под нос“ напевать какую-либо мелодию… Поем мы, как говорят у нас в деревне, „складно“. У нас небольшие голоса, да мы и не стараемся петь громко, так как песня требует от исполнителей чувства, а не силы… Поем мы и переложенные на музыку в то время стихи Сергея „Есть одна хорошая песня у соловушки“, „Письмо к матери“…»

В четвертом томе полного собрания сочинений можно отыскать обнаруженные составителями авторские частушки Есенина:

Эх, яблочко,

Цвету ясного.

Есть и сволочь во Москве

Цвету красного.

Не ходи в МЧКа,

А ходи к бабенке.

Я валяю дурака

В молодости звонкой.

Ох, уж, ох, большевики,

Да у Москвы, да у реки,

Под Кремлевской кровлею

Занялись торговлею.

«Из этого отрывка ясно, что Сергей Есенин знал великое множество частушек. Однако можно знать, запоминать, записывать, но так ее чувствовать, так лелеять, так понимать ее ритмический строй и гениальную образность, как Есенин, дано не каждому. Казалось, он никогда не сможет насытиться этими маленькими народными песенками», — заключает литературовед Л. Архипова.

Тема влияния Есенина на русскую песню неисчерпаема. Но даже дилетанту ясно — оно огромно. Песни на стихи поэта не смолкают, исполнители и композиторы ищут все новые и новые формы для гениальных строк. К относительно недавним юбилеям (100– и 110-летию) десятки артистов выпустили свои трибьюты в его честь: Александр Новиков и Никита Джигурда, Александр Ф. Скляр и Евгений Кемеровский, Сергей Любавин и Стас Михайлов.

Поют Есенина не только в России. В 70–80-е годы диски-гиганты записывали польские, болгарские и югославские артисты, не говоря уже о наших эмигрантах.

Но по сей день, пожалуй, самой популярной песней остается «Письмо к матери».

Эта вещь была даже в репертуаре А. Н. Вертинского.

Мало кто знает, что вскоре после смерти Сергея Есенина, в 1928 году, поэтесса Аста Галла на музыку композитора и широко известного в царской России нотного издателя Николая Христиановича Давингофа написала песню «Письмо от матери», которую по неизвестным причинам никто сегодня не поет.

Мой привет тебе, сыночек милый.

Не хочу я вовсе унывать, —

Ведь пока еще хватает силы

Бабий век свой тихо доживать.

Ты теперь в столице, мой пригожий.

Полюбил, знать, шибко ты ее.

И родных полей тебе дороже

Городское праздное житье.

Оттого, мой сокол синеглазый,

О тебе я часто слезы лью, —

На вино, на буйные проказы

Ты растратил молодость свою.

Был ты нежный, с ясными очами,

Были кудри как под солнцем рожь.

А теперь бессонными ночами

Ты тоску свою запоем пьешь.

Заблудился ты в дремучей чаще

И кричишь, как раненый там зверь.

Неужели ты такой пропащий

И себя не жаль тебе теперь?

Береги себя, мой синеглазый,

Не спеши до срока догорать, —

На вино, на буйные проказы

Даром жизни молодой не трать.

В 1929 году лагерный журнал «Соловецкие острова» поместил пародию Юрия Казарновского «Недошедшее письмо к матери Сергея Есенина».

В 30–60-е годы в ГУЛАГе было создано немало других «продолжений» и стилизаций по мотивам бессмертного оригинала.

Возвращаясь к теме, стоит сказать, что наряду с цыганщиной, городским романсом и прочими несоветскими проявлениями творческого начала наследие Есенина также не рекомендовалось к исполнению с эстрады. Фактически с конца 20-х по 60-е гг. его имя находилось под негласным запретом, а стихи долгие десятилетия жили, кочуя по рукописным сборникам и цепляясь за гитарные аккорды.

* * *

Не желая вдаваться в нюансы, комиссары идеологического фронта запрещали все, что вызывало хоть малейшие подозрения в контрреволюции.

^{Со второй половины 20-х создаются списки «запрещенных к исполнению песен». Первое время на них не обращают внимания. Максимальное наказание — заметка в газете: «21 марта в частной пивной „Бавария“ по адресу ул. Мясницкая, 21, певица Мария Полевая исполняла запрещенную Гублитом песню „Стаканчики граненые“. Вопрос о проступке Полевой будет разбираться на заседании горкома эстрады» («Рабочий и театр», 1927).}

Но менялись времена, менялись и методы…