23 Стефания

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

23

Стефания

В семье она была отчаянным сорванцом.

Как и старшая сестра, Стефания училась в начальной школе в Монако, брала уроки игры на фортепиано и посещала балетную школу. Как и старший брат, она занималась спортом. Поскольку Каролина и Грейс учились в закрытой школе при женском монастыре, вполне естественно, что Стефания продолжила образование в такой же школе.

Учиться в Англии, как Каролина, Стефания не пожелала, и ее отправили в монастырскую школу в окрестностях Парижа. Стефания ее сразу возненавидела. Сестры-монахини были старыми брюзгами, а место на редкость унылым, если не сказать, мрачным: школа находилась в лесной глуши. Ни Ренье, ни Грейс не представляли себе, как там ужасно, пока не увидели собственными глазами. Между ними даже произошла размолвка. Ренье хотел подыскать для дочери другую школу. Стефания ему вторила. Грейс возражала.

Вот что вспоминал Ренье:

— Мы привезли ее туда на машине, и как только я увидел это место, то сразу понял, что оно мне не нравится. В рекламном проспекте упоминался бассейн, но его и в помине не было. То же самое касалось и обещанных теннисных кортов: вместо корта я увидел вытоптанный клочок земли с провисшей, криво натянутой сеткой. Мы все сильно расстроились. Когда мы уехали, а дочь осталась стоять, махая нам рукой вслед, я заметил, что она плачет. Я сказал Грейс: «Мы совершили ошибку. Давай вернемся и заберем ее отсюда». Но она сказала: «Нет, лучше не надо». Жена оказалась тверже меня. Я был готов забрать Стефанию и отвезти в Париж.

При одном упоминании той школы Стефания морщится:

— Я ненавидела эту школу всеми силами души. Я проучилась там всего один семестр с сентября по декабрь, но с меня было более чем достаточно. Я сломала стопу и была вынуждена сидеть одна в комнате. Вы не поверите, но там на окнах были решетки, а территорию охраняли две немецкие овчарки, которых ночью спускали с поводка. Наверное, это делалось для того, чтобы никто из нас, девчонок, не мог самовольно сбежать. Нам не разрешали вешать на стены плакаты или фотографии. Нельзя было иметь радиоприемник. Испытание не для слабых! Честно говоря, не понимаю, почему меня туда отправили. Я ведь не сделала ничего плохого, чтобы засунуть меня в эту дыру. Теперь задним числом я догадываюсь, что тогда разводилась Каролина и родители не хотели, чтобы меня коснулась эта история. Но я ушла из школы при первой же возможности. За неделю до рождественских каникул я уже была дома. Просто собрала вещи и сбежала.

Ренье поддержал младшую дочь.

— В той школе были совершенно идиотские правила. Начнем с того, что девочки должны были носить темно-синие юбки в складку до самых лодыжек и белые блузки с длинным рукавом. Кроме того, они не имели права участвовать в управлении школой, в отличие от школы Святой Марии, где училась Каролина. Нужно было подчиняться приказам, а за проступки строго наказывали. Но хуже всего то, что душ можно было принимать лишь несколько раз в неделю.

— Только два раза, — с негодованием выпалила Стефания. Впрочем, она быстро поняла, что в данной ситуации может помочь ее равнодушие к десертам. — Мама приучила нас не есть слишком много сладкого. Поэтому мы все равнодушны к сладостям. Альбер любит конфеты. Когда мы росли, мама ставила на стол фрукты и йогурт. Никаких пирожных или трубочек с кремом, разве что изредка. В школе я быстро поняла, что многие девочки — сластены и в обмен на десерт готовы уступить свою очередь на душ. Поэтому мы договорились: я им — мою порцию десерта, они мне — возможность принимать душ каждый день. Я предпочитала быть чистой и голодной, чем толстой и грязной.

Не дождавшись окончания первого семестра, Стефания перешла в закрытую школу, где обстановка и нравы были более человечными. Она располагалась недалеко от их парижской квартиры.

— Там было намного лучше. В среду я могла вернуться на ночь домой. Эта школа мне нравилась. Там у меня была отдельная комната и правила были не очень строгими. Я могла принимать душ каждый день, но по-прежнему не притрагивалась к сладостям.

В 1982 году Стефания сдала экзамены на степень бакалавра и собиралась продолжить учебу, но автомобильная авария, в которой погибла ее мать и едва уцелела она сама, изменила ход ее жизни.

Каждый переживает горе по-своему. Стефания хотела полностью отгородиться от мира.

Ее другом в то время был Поль Бельмондо, сын знаменитого французского актера Жана Поля Бельмондо. Он навещал ее в больнице, утешал и, когда Стефания выздоровела, отвез в Париж. Здесь они целыми днями смотрели видео. Она жила у него в квартире, спрятавшись, словно улитка в раковину, от окружающего мира, что не могло не тревожить ее родных.

Когда Стефания заявила, что не намерена продолжать учебу в университете, Ренье и Альбер с Каролиной пытались переубедить ее, но тщетно. Вскоре она сообщила, что ее интересует мода и она хочет попробовать себя на этом поприще. Заняться чем-то по-настоящему она смогла лишь спустя год, а осенью 1983 года записалась на курсы манекенщиц. Когда она их окончила, давний друг семьи Марк Бохан взял ее на работу в качестве личного ассистента по дизайну в фирму Christian Dior.

Тем временем Стефания начала постепенно приходить в себя. Однажды она появилась на работе с волосами, выкрашенными на панковский манер в ярко-оранжевый цвет. Руководство с порога отправило ее домой, велев немедленно перекрасить волосы. Ее предупредили, что с оранжевыми волосами ей лучше не возвращаться. Стефания вернулась домой, смыла оранжевую краску и на следующий день пришла на работу с волосами, выкрашенными в ядовито-зеленый цвет.

— Работа в Christian Dior меня многому научила. Я приходила на работу в половине десятого утра, оставалась там до конца рабочего дня и в конце каждого месяца получала зарплату. Это была настоящая работа. В Париже у меня была небольшая квартирка, где я жила одна. Мне было приятно, что отец позволил мне жить самостоятельно. В конце концов, мне было всего 18 лет. Я всем обязана Марку Бохану. С ним было интересно работать. Я даже не знаю, сумею ли когда-нибудь отблагодарить его за то, что он взял меня к себе.

Поля Бельмондо она сменила на сына Алена Делона Энтони. Затем ушла от Бохана и стала зарабатывать на жизнь манекенщицей, используя свою природную красоту.

— Вообще-то вместе с одной девушкой, с которой я познакомилась в Christian Dior, я мечтала открыть фирму, выпускающую купальники. Для этого нам нужен был начальный капитал. Я не хотела просить деньги у отца. У меня есть чувство собственного достоинства. Мне хотелось добиться всего самостоятельно. Моя знакомая, манекенщица по профессии, убедила меня, что я могу заработать этот начальный капитал на подиуме. Так я стала манекенщицей.

Высокая, стройная, с мальчишеской фигуркой и пронзительными голубыми глазами, Стефания без труда получила работу. Конечно, она получила бы ее благодаря своей привлекательности, но титул принцессы Монакской оказался весьма кстати, и вскоре ей платили за показы от 5000 долларов в день.

— Я стала обходить модельные агентства с портфолио под мышкой, — вспоминала она. — Так делают все манекенщицы. Не очень приятное занятие. В агентствах манекенщиц нещадно эксплуатируют. Я не была исключением. Я много работала и могу сказать, что бо?льшую часть времени фотографы занимаются аппаратурой, а не моделью. Им было наплевать на то, что мне жарко от осветительных приборов или что фотосессия надолго затягивалась. Если я жаловалась, они звонили по телефону и просили прислать им другую брюнетку.

По слухам, Ренье был недоволен тем, что Стефания стала фотомоделью. Однако, по ее словам, это не совсем так.

— Если бы он был против, он бы сразу заставил меня уйти из этого бизнеса. На самом деле он дал мне возможность пройти через этот опыт.

Одно нью-йоркское модельное агентство нашло ее сногсшибательной и организовало турне по США, желая показать американцам новое лицо. Агентство не поскупилось и вложило немалые деньги в рекламу, зная, что, если надежды на ее успех в Штатах оправдаются, оно получит неплохую прибыль. Увы, в самую последнюю минуту турне отменили. Вернее, от него отказалась сама Стефания. Тут же пошли сплетни, будто Ренье, недовольный дочерью, запретил ей эту поездку.

Вот что говорит об этом сама Стефания:

— Все было не так.

От турне по США она отказалась по той причине, что несколько месяцев перед поездкой много и тяжело работала и неожиданно заболела.

— За день до того, как я должна была вылететь в Штаты, я была на работе. Я надеялась освободиться к шести вечера, но работать пришлось до двух часов ночи. Я так устала, вкалывая почти месяц по шестьдесят часов в неделю, что, придя домой, внезапно потеряла сознание. Подруга нашла меня лежащей на полу и вызвала мне «скорую», которая забрала меня в больницу.

К тому времени работа позволила ей скопить денег, чтобы осуществить заветную мечту — создать фирму по производству купальников. Вместе с подругой Стефания начала выпускать линию купальников Pool Positions, которую они рекламировали как «сексапильную, но не вульгарную». Свою первую коллекцию они показали в Монако, собрав среди прочей публики немало знаменитых людей. Презентация прошла на ура, и их купальники приобрели крупные нью-йоркские универмаги Bloomingdale, Macy и Harrods.

Успех ошеломил Стефанию, которая с трудом верила — впрочем, не только она, — что в первый же год им удалось достичь такого объема продаж.

— Хочется думать, что успехом мы в первую очередь обязаны хорошему качеству наших купальников, а не моему имени. Разумеется, мы устроили показ в Монако, и это существенно способствовало продажам. Почему бы нет? Но в конце концов, главное — угодить вкусам покупателей. Если купальники в магазинах не продаются, значит, дело в их качестве, а не в имени кутюрье. Увидев плохие купальники, покупатель сказал бы: «Спасибо, но я подожду до следующего года». Но этого не случилось. Наоборот, мы стали получать новые заказы со всего мира.

Увы, деловое партнерство оказалось недолгим.

Девушки не сошлись характерами, и через два года подруга Стефании ушла.

— Мне казалось, что меня предали. Было обидно, когда она ушла, ведь я считала ее верной подругой. Дружба для меня многое значит, настоящего друга найти нелегко. Но, наверное, так бывает у всех. В Париже у меня есть настоящий верный друг, мы с ним знакомы 12 лет. Он из тех людей, кому можно позвонить в любое время дня и ночи. Скажи я ему, что мне нужна его помощь, и он тотчас ко мне приедет. Думаю, что измену в дружбе пережить тяжелее, чем в бизнесе и даже в любви.

Возможно, Стефания продолжила бы заниматься купальниками одна, но вскоре они отошли для нее на второй план, уступив место музыке и шоу-бизнесу. Ей предложили выпустить пластинку. Ее песня «Неотразимый» (Irresistible) моментально заняла первые строчки во французских музыкальных хит-парадах. Хотя голосок у нее слабоват и не идет ни в какое сравнение с голосами, скажем, Барбары Стрейзанд или Селин Дион, за три месяца после выхода первый диск Стефании разошелся в Европе в количестве 1 300 000 экземпляров. Всего было продано 5 000 000 экземпляров. Музыкальные критики поспешили заявить, что дело не в песне, а в личности и особом статусе исполнительницы, и коммерческий успех был предсказуем.

— Я даже не ожидала, что так получится, — призналась Стефания. — Никогда не думала, что пластинка будет так хорошо продаваться. Но, получив возможность петь, я поняла, что мне всегда этого хотелось. Петь и выступать на сцене.

Сделать ставку на французскую поп-музыку, чтобы добиться успеха на французской сцене, — в этом была своя логика. Но только не для Стефании. Да, ее запись попала на первое место хит-парадов, однако, если она хочет добиться настоящей славы, заработанной собственным талантом и трудом, а не с помощью титула и имени родителей, ей придется уехать из Франции.

К такому решению Стефанию подтолкнул ужасный случай, когда ее едва не похитили. В ноябре 1984 года некая парочка попыталась силой забраться в ее машину и увезти ее с собой.

— Очень странная история. Через дорогу от нашего дома расположен полицейский участок. Я въезжала в гараж дома, когда какой-то парень приставил к моей голове пистолет. Я застыла на месте. Тело одеревенело, но голова работала четко. Я попыталась пригнуться, понимая, что лучше получить пулю в руку или ногу, чем в голову. При этом я попыталась оттолкнуть от себя налетчика. Неожиданно с другой стороны машины появилась сообщница этого типа, — рассказывает дальше Стефания. — «Пристрели ее!» — крикнула она. Неожиданно мне пришла в голову неплохая мысль. «Слушай, — обратилась я к парню. — Мой отец сейчас спустится сюда. Если хочешь поговорить с ним, давай все вместе поднимемся в нашу квартиру. Это будет самое правильное. Давайте поднимемся наверх и поговорим. За мертвое тело вам никто не заплатит». Тогда налетчик испугался и убежал. Меня же охватил настоящий страх. Я еле доковыляла до консьержки, сидевшей в нашем подъезде. Так скверно, как тогда, мне еще ни разу не было.

Затем ей пришлось столкнуться с завистью — неизбежной спутницей любого успеха.

— Меня это просто сводило с ума. Все постоянно допытывались у меня, зачем я работаю. Мне говорили, что я отнимаю хлеб у тех, кто заслуживает успеха больше, чем я. Было неприятно это слышать. В газетах обо мне писали всякие гадости. Скажем, что мою пластинку покупают только потому, что я принцесса. На что я отвечала: «Продать пять миллионов пластинок только благодаря моему имени? Не смешите меня. Сто тысяч пластинок — это еще куда ни шло, но пять миллионов! Просто людям нравится моя песня!»

Как она ни старалась, трудно было примириться с тем, как к ней относились критики.

— Все из-за зависти. Если ты в строчке стоишь второй, тебя все любят. Но стоит тебе занять первую строчку, как тебя стремятся уничтожить. Когда моя песня заняла первое место в хит-парадах Франции, певица, чье имя в том же хит-параде стояло на втором месте, подставила мне подножку, когда я спускалась со сцены, и я сломала лодыжку. Представляете? Мне бы такое в голову не пришло — сделать кому-то подобную подлость!

В Америке так не бывает. Когда я в Лос-Анджелесе искала вокалисток для хора, чтобы записать альбом, Джордж Майкл дал мне своих певиц. Он искренне хотел помочь мне. Я поняла, что хватит с меня Европы, и перебралась в Штаты.

По словам Стефании, существовала и другая причина, побудившая ее уехать из Франции. Роковая автокатастрофа.

— Мне было очень тяжело: все твердили, что я была за рулем и мать погибла по моей вине. С таким грузом трудно жить, когда тебе семнадцать лет. Маму всегда окружала некая аура, и порой казалось, что она не обычный человек, а видение из волшебного сна. Людям было трудно признать, что она, как все, может попасть в автокатастрофу.

Все считали, что во всем виновата я, потому что мать была слишком совершенна, чтобы совершить ошибку. Постепенно ты тоже начинаешь чувствовать себя виноватой. Все смотрят на тебя, и ты знаешь, что они о тебе думают: почему ты жива, а Грейс больше нет? Никто никогда мне прямо так не сказал, но я знала: все думают именно так. Мне было очень плохо без матери, когда ее не стало. И отец был убит. Я чувствовала себя ужасно одинокой. Я уехала, чтобы в другой стране начать все заново.

В октябре 1986 года Стефания перебралась в Калифорнию, чтобы воплотить здесь свои честолюбивые замыслы. Она наняла агента и стала ждать предложений от продюсеров. Доходило до 30 звонков в неделю, но все до единого предложения она отклонила. Они не устраивали ее по всем параметрам. Одновременно она начала по два часа в день заниматься вокалом и три раза в день занималась актерским мастерством под руководством Нины Фош. В Европе Стефания была в числе самых узнаваемых женщин, в Лос-Анджелесе до нее никому не было дела.

Что, собственно, вполне ее устраивало.

— В Париже меня все узнавали. Однажды в булочной ко мне подошла какая-то женщина и сказала: «Знаете, вы удивительно похожи на принцессу Стефанию». На что я ответила: «Не говорите мне о ней. Я каждый день слышу, что я на нее похожа. Что мне теперь делать? Подстричь волосы? Я больше не могу о ней слышать». Бедняжка извинилась и сказала, что, наверное, такое сходство просто ужасно.

По ее словам, в Штатах лишь французские туристы изредка спрашивали, не принцесса ли она. Разумеется, вопрос звучал на французском языке.

— Я поняла, что если посмотреть на них и спросить по-английски: «Что? Что вы сказали? Что это за язык?» — то любознательные сыны Франции промямлят в ответ: «Нет, это не она» — и отойдут прочь. Забавно, но для американцев я была не принцесса Стефания, а дочь Грейс Келли. Когда меня узнавали, то именно об этом и спрашивали — не ее ли я дочь. Но больше всего в Лос-Анджелесе мне нравится, что люди здесь спокойно относятся к таким вещам. Тут я лишь одно из многих узнаваемых лиц. В этом городе заурядная звезда из телесериала куда популярнее меня.

К сожалению, в Калифорнии у Стефании завязалось несколько романов, слухи о которых просочились в газеты. Время от времени появлялись сообщения о ее отношениях с актером Робом Лоу. Поговаривали даже о скором браке: дескать, они в знак помолвки обменялись кольцами. Газета New York Daily News теперь печатала заметки о Стефании и Робе так же регулярно, как о боксерских поединках, освещая очередной «раунд», о котором репортерам удавалось что-то выведать. Дата свадьбы то назначалась, то переносилась на неопределенный срок, Стефания то встречалась с Лоу, то расставалась, причем окончательно.

Спустя какое-то время рядом с именем Стефании стало фигурировать имя бывшего официанта из Марселя, дважды женатого и даже имевшего криминальное прошлое. Он якобы был осужден в США за преступление сексуального характера. Их роман продлился почти два года.

— Отец был от него не в восторге, — призналась Стефания и, помолчав, продолжила: — Он вообще мало кому нравился. И я прекрасно понимаю почему. Но я смотрю на это так. Я делала то, что хотела. В конце концов я поняла, что мне это не нужно, и решила порвать с ним. Жизнь продолжается. Я ни о чем не жалею. Вероятно, отец понимал, что я испытываю, иначе он бы не допустил, чтобы это продлилось так долго. Он первым же самолетом отправил бы меня домой. Он знал, что рано или поздно я сама во всем разберусь, пойму, что хорошо, а что плохо.

Отец доказал, что верит в нее, дал ей извлечь из этой истории урок.

— Отец прекрасно меня знает. Иногда он говорит, что из нас троих я больше всех похожа на него. Наверное, так оно и есть. У нас много общего, только я, когда сержусь, более сдержанна. Когда я вижу, что он сердится, меня охватывает дрожь. Но он отходчивый. Он не может долго злиться. Он бывает страшен во гневе; тогда к нему лучше не подходить. Голос резко меняется. Но вскоре он успокаивается и становится ласковым, как домашний кот. Но когда папа начинает ворчать, лучше ему не попадаться на глаза. Он будет упрямо настаивать на своем. И я говорю себе: «Нет-нет, только не это. Лучше его больше не раздражать».

Этот роман внес напряжение в их отношения.

И все-таки дверь до конца не захлопывалась. По словам Стефании, они с отцом делали все возможное, чтобы она оставалась приоткрытой.

— Иногда в юности я забывала, что дверь наших отношений открыта и родители просто переживают за меня. Так бывает у всех детей и родителей. Иногда я думала, что это они, образно говоря, закрывают дверь, когда я пыталась ее открыть, но теперь понимаю, что родители всегда были готовы к миру и согласию. Понимаю, как мне повезло с ними.

Поскольку отец всегда был готов к компромиссам, их отношения вышли на другой уровень. Они начали общаться по-новому. Ренье перестал считать ее ребенком. Он по-прежнему пытался защитить ее, но уже как взрослого человека. Стефания, как ей казалось, доказала ему, что способна жить самостоятельно, что отвечает за себя, и их отношения основаны на добрых советах и взаимной поддержке.

В Калифорнии Стефания сделала для себя важное открытие.

— Отец не читает мне нотаций. Я спрашиваю у него совета, и он дает мне его, не настаивая на том, чтобы я непременно ему следовала. Обычно он говорит: «Я так думаю, а как поступить, решай сама». Сейчас мы с отцом духовно близки как никогда.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.