Невероятные возможности (самый легкий истребитель Второй мировой войны. Яковлев и Сталин)

Невероятные возможности (самый легкий истребитель Второй мировой войны. Яковлев и Сталин)

Вот мы и подошли к И-26.

А как у Александра Сергеевича идет работа над истребителем, который поручил создать ему сам Сталин?

Со всей страстью, с невероятным желанием создать по-настоящему боевой самолет работал он сам, работали его верные соратники, которым хотелось войти в когорту боевых конструкторов с хорошей боевой машиной.

Яковлев, разумеется, внимательно следил за ходом работ своих коллег конкурентов. Задержка на дистанции Н.Н. Поликарпова была на руку, а вот могущественные кланы Кагановичей и Микоянов – это было очень серьезно.

Правда, и друзья, и недруги считали, что за спиной у молодого, быстро прогрессирующего авиаконструктора Яковлева маячит тень вождя, но Яковлев-то лучше всех понимал, что до Сталина как до солнца, которому не прикажешь светить ярче и дольше.

Конечно, Сталин это вам не Каганович или Микоян, однако как бы ни благоволил вождь к молодому конструктору, он прежде всего думал об обороноспособности страны и уж меньше всего о протаскивании через конкурс какого-то одного конструктора.

Здесь мы вновь возвращаемся к тому, что, замкнув на себе решение практически всех проблем, вождь оказался заложником созданной им системы власти. Он – конечная инстанция всего и вся, но, как он сам понимал, наименее профессионально подготовленная инстанция. Невозможно, ну, невозможно же постичь все самому, вникнуть во все тонкости военного дела, разобраться в хитросплетениях международной политики, не показаться профаном в глазах авиастроителей, со знанием дела говорить с мастерами культуры. Он очень стремился к этому, но где-то в глубине души скорее всего понимал, что это невозможно. Он хотел доверять кому-то, но боялся.

Да и доверять-то, выяснилось, ему некому. Когда уничтожали буржуев да дворян, как-то не задумывались над тем, что они еще и носители интеллекта, обладатели знаний, культуры. У классово чистых Ворошилова и Кагановича на двоих едва набиралось четыре класса образования. Их можно было обозвать маршалами, министрами (наркомами, то есть), но звания не покрывали катастрофического разрыва между требованиями жизни и подлинной подготовкой руководителей обороны и народного хозяйства. Как и всё в сталинской державе, подготовка инженеров, учителей, агрономов тоже была поставлена на поток, но здесь для получения результата нужно было время. Занятому в первое десятилетие советской власти жесточайшей борьбой за власть со своими однопартийцами, Сталину было не до учебы, но по мере того, как он становился хозяином страны (Хозяином – с большой буквы), он все больше понимал: надо учиться, наверстывать, наверстывать. И он не стеснялся спрашивать, выяснять все об орудийных лафетах у артиллеристов, о величине подъемной силы – у авиаторов, о роли лесозащитных полос – у агрономов.

Да, он, в отличие от своего раболепного, придавленного страхом окружения, постоянно учился. Тем, оставшимся в живых в упомянутой борьбе однопартийцев, что группировались около Сталина, было не до учебы. Их главной задачей было выжить, не впасть по ошибке в левый уклонизм или в правый, не навлечь на себя гнев Хозяина.

В мемуарах болгарского коммуниста, номинального руководителя Коминтерна Георгия Димитрова описана удивительная сцена, относящаяся к интересующему нас вопросу. (Ни у кого из наших такого описания быть просто не могло).

Димитров описывал праздничный ужин 7 ноября 1940 года на даче у Сталина. Как всегда там, после первых выпитых бокалов вина разговор переходил на животрепещущие темы. В 1940 году таковой темой была приближающаяся война. Речь, конечно, держал Хозяин:

«У нас теперь пехота перестраивается, кавалерия была всегда хорошая, надо серьезно заняться авиацией и противовоздушной обороной. С этим я сейчас каждый день занимаюсь, принимаю конструкторов и других специалистов. Но я один занимаюсь со всеми этими вопросами. Никто из вас об этом и не думает. Я стою один. Ведь я могу учиться, читать, следить каждый день; почему вы это не можете делать? Не любите учиться, самодовольно живете. Растрачиваете наследство Ленина».

Да, можно представить себе настроение оставшихся в живых однопартийцев, которые вошли в круг приближенных Хозяина, более того, приглашаемых к столу. Вроде бы только-только расслабились, предвкушая разносолы кавказской кухни, и тут на тебе! Попытался чуть возразить (или поддакнуть) М.И. Калинин, но это только больше завело Сталина:

«Люди беспечные, не хотят учиться и переучиваться. Выслушают меня и все оставят по-старому. Но я вам покажу, если выйду из терпения. Вы знаете, как я это могу. Так ударю по толстякам, что все затрещат…

Все стояли прямо и слушали молча, видимо, никак не ожидали от Иосифа Виссарионовича такого. В глазах Ворошилова показались слезы. Никогда я не видел и не слышал Сталина таким, как в этот памятный вечер».

Идя на огромный риск, Сталин совсем незадолго до начала войны стал формировать новую элиту страны, выискивая из еще достаточно тонкого пласта молодых советских специалистов тех, кто мог бы стать проводниками его идей, которые своей энергией вздыбили бы промышленность на решение немыслимо трудных задач, которые он перед ней ставил. Риск был огромный, но Сталин выиграл. Какие это были орлы из сталинского гнезда! Устинов и Косыгин, Шахурин и Ванников, Дементьев и Яковлев, Бенедиктов и Хрулев, Первухин и Байбаков, Новиков и Ковалев – 35-летние генералы промышленности, наркомы и директора заводов, главные специалисты, молодые инженеры «советского разлива», вытянули предвоенную гонку, выстояли в страшной войне, почитая и даже боготворя Сталина до конца дней.

Дневник посещений Сталина, который был рассекречен в 90-х годах, для внимательного читателя дает любопытную картину лихорадочного накопления товарищем Сталиным знаний о новых видах вооружений, о мощностях новых заводов, о кадрах, которые воплощают в жизнь его предначертания. Конечно, он учился, учился постоянно, неустанно, его феноменальная память удерживала сотни наименований вооружений, тысячи данных и особенностей их. Никому другому из его окружения это было не под силу. У этого интенсивного способа получения знаний был и изъян. Он был связан с личностными качествами его учителей, если здесь можно применить это слово. Как самый яркий пример уместно вспомнить (недобрым словом вспомнить) тех, кто, разъясняя вождю сущность кибернетики, внушал ему мысль о ее вредоносности, антимарксистской сути. Или – идеи Т. Лысенко о стремительном повышении урожайности зерновых в результате внедрения в жизнь марксистских теорий земледелия. Очень часто Сталин «ловил» фальшь, но, как видим, не всегда.

Нечто подобное произошло и с определением облика истребителей. Каким должен быть истребитель в будущей войне? Этот вопрос занимал и создателей авиационной техники, и вождя.

Из множества характеристик – взаимодополняющих и взаимоисключающих! – складываются данные боевой машины. Здесь и комплекс вооружения на борту, и вес конструкции, скороподъемность и способность к перегрузкам, живучесть самолета и защита летчика, скорость, причем скорость у земли и на высоте, скорость пикирования и маневренность, наличие радиосвязи, оснащение для полетов ночью и пр. и пр. Разумеется, обо всем этом Сталин знал и понимал значение каждой компоненты, создающей боевой комплекс, каковым является истребитель. Но со временем, как мы уже говорили, его внимание сосредоточилось на одном показателе – скорости. И здесь важно было укрепить его в этом мнении. Именно скорость стала решающим фактором для всех конструкторов, строивших истребители перед войной.

Вот строки из книги А.С. Яковлева:

«В кабинете Сталин и Ворошилов о чем-то оживленно разговаривали. Поздоровавшись, Сталин спросил:

– Вот тут мы с Ворошиловым спорим, что важнее для истребителя – скорость или маневр? Вы уверены, что мы не ошибаемся, делая упор на быстроходные истребители?

– Уверен, товарищ Сталин, – ответил я.

– Я тоже так думаю, – сказал Сталин, – а он вот сомневается».

По этому отрывку видно, что Яковлев имел возможность высказать свое суждение о скорости и раньше, сегодня только требовалось подтвердить свою уверенность и укрепить формирующееся сталинское мнение. Скорость! Именно на этом сыграл А.С. Яковлев, представляя на суд вождю свои машины. Вспомним, как радовался вождь, узнав о скорости ББ-22, она затенила то, что бомбардировщик этот мог взять на борт всего 150 кг бомб. Вот так бомбардировщик! Зато скоростной…

Скорость И-26 была самым главным козырем Яковлева.

Он был полон решимости сделать «самый быстроходный истребитель».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.