2

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

2

Незадолго до открытия XV съезда партии, 27 октября 1927 года, Сорокин пригласил Лихачева и Ципулина в Автотрест для того, чтобы обсудить с ними вопрос о снижении стоимости автомобиля.

То, что говорил председатель Автотреста, адресуясь к директору автозавода Лихачеву и главному инженеру Ципулину, не было для них новостью. Совсем недавно по просьбе Сорокина они сами готовили докладную в Автотрест. Их собственные выкладки возвращались к ним теперь как бумеранг.

Конструктивные и технологические недостатки грузовой машины АМО-Ф-15, удорожающие производство, были очевидны.

Однако, слушая Марка Лаврентьевича, Лихачев отметил про себя, что он очень осторожен и не хочет говорить ни об изменении конструкции, пи об устаревших методах производства.

Правда, он предупреждал, что оставляет в стороне вопрос о возможных конструктивных изменениях автомобиля АМО-Ф-15. Эти вопросы требовали, с его точки зрения, более глубокой проработки.

— Практически, — говорил Сорокин, — для того чтобы обеспечить быстрый реальный эффект в снижении цепы автомобиля, нужно заменить бронзовое литье там, где это еще не сделано, более дешевым металлом, облегчить отдельные детали, отказаться от некоторых материалов, превращающих машину в чересчур роскошную…

— Роскошную? — не сдержался Лихачев. — Да где это у нас роскошество? Помилуйте, Марк Лаврентьевич.

— А кабина? Кожаное сиденье представляет собой совершенно ненужную роскошь.

— Можно и рогожей заменить, — заметил Лихачев. Сорокин не принял шутки.

— Надо отказаться от дуба для кузова грузовика, его можно заменить березой, — сказал он, — бронзовое литье заменить чугунным повсюду, кожу или дорогой заменитель — дерматином и, может быть, «чертовой кожей».

— И что это нам даст? — с усмешкой спросил молчавший до сих пор Ципулин.

— Не знаю, надо подсчитать, — уклонился председатель Автотреста. — Но мы должны снизить стоимость машины по заводу АМО на две тысячи рублей. По Ярославскому заводу мы требуем снижения даже на четыре тысячи. Я полагаю, что если вы подойдете к вопросу по-деловому, то добьетесь такого снижения и тем самым облегчите сбыт наших машин.

Лихачев нарочито шумно вздохнул. Сорокин бросил удивленный взгляд в его сторону.

— Пожалуйста, Иван Алексеевич. Вы хотите возразить? — спросил он, взглядывая на часы. — Какие варианты у вас имеются?

— Об отсутствии сбыта нечего беспокоиться, когда начнет строиться Магнитка, — сказал Лихачев. — Серго недавно рассказывал, что Магнитке нужно девяносто шесть миллионов штук кирпича, а для доставки этого кирпича у них есть девяносто шесть лошадей.

— И что же? — спросил Сорокин, снисходительно улыбаясь.

— Я уже сказал… Мы должны увеличить выпуск, и тогда, естественно, уменьшится стоимость машины и не нужно будет безобразить ее.

— Ну и как же организовать это увеличение выпуска с вашей точки зрения?

— Не надо этакого крохоборчества, — сказал Лихачев. — Мы должны сделать все, чтобы расширить завод. Конечно, потребуются капитальные затраты. Нужно просить выделения средств. Значительное удешевление будет, когда мы сумеем организовать массово-поточное производство, выбросим все эти козелки и верстаки, поставим конвейер, повысим точность изготовлении всех частей, которые идут на сборку, введем часовой график.

— Кто же спорит! — вздохнул Сорокин. — Но денег-то нам сейчас никто не даст. Разве после съезда… Да и то надо реально смотреть на вещи. Точнейшую слаженность, как в этом часовом механизме, — он постучал пальцем по квадратному циферблату своих лонжиновских часов, — мы сами все равно не достигнем. — Он говорил по обыкновению быстро, поспешно, словно боясь, что его перебьют. — Нет, мы не готовы к этому.

Сорокин взглянул на Ципулина, явно рассчитывая на поддержку.

Но главный инженер не сказал ничего определенного, хотя из всего того, что он до сих пор говорил, казалось, что он согласен с Лихачевым.

— Для увеличения выпуска автомобилей действительно далеко, недостаточно выкинуть козелки и верстаки, — сказал Ципулин. — Нужно построить новые цехи, закупить и установить новое оборудование, поднять культуру труда.

Сорокин не дослушал Ципулина до конца. Он решительно поднялся с места.

— Большие задачи, Владимир Иванович, — перебил он, — мы поставим в будущем. А пока мы обязаны добиться немедленного снижения себестоимости на две тысячи рублей на машине. Одни говорят, что это много, другие — мало. Ну пусть остается две тысячи.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.