6
6
«Однажды я шел по реке совсем один на скверном плоскодонном ялике, — вспоминал Жюль Верн. — В десяти лье ниже Шантене обшивка ялика вдруг разошлась. Течь невозможно было остановить, но я даже обрадовался: вот оно — настоящее кораблекрушение! Но когда ялик пошел ко дну, единственное, что я смог сделать, — устремиться к островку, окаймленному пучками высоких тростников, верхушки которых раскачивал ветер. Без всякого страха представлял я себе, как построю хижину из листьев, как из тростника смастерю удочку, а из колючих жестких шипов — рыболовные крючки, и как буду, уподобившись дикарям, добывать огонь с помощью двух сухих кусков дерева. Сигналы? Да ну! Зачем подавать сигналы? Меня заметят и спасут раньше, чем мне того хотелось. Правда, голод уже давал о себе знать. Как его утолить? Охотиться на птиц? Но без собаки это невозможно, а ружья у меня не было. Может, собирать ракушки?
Размышления, впрочем, длились недолго. Начался отлив, и по лодыжку в воде я прошел до того места, которое про себя патетически называл континентом, — на правый берег Луары. А оттуда преспокойно вернулся домой, где удовлетворился обычным семейным ужином вместо закуски на манер Робинзона Крузо, которая состояла бы из сырых моллюсков, куска пекари и хлеба из маниоковой крупы…»
Впрочем, обожая роман Даниеля Дефо, Жюль Верн до глубокой старости сохранил любовь и верность совсем другому Робинзону — швейцарскому. Даже, может быть, любовь более пылкую.
«Швейцарский Робинзон» был написан в 1812 году учителем и библиотекарем Иоханном Дэвидом Виссом (1782—1830), в сущности, переложившим дивные истории, которые его отец, приходский священник, рассказывал вечерами своим детям.
«Я хорошо знал, — признавался Жюль Верн, — что сочинение Даниеля Дефо философски более значимо, ведь в нем предоставленный самому себе несчастный однажды с ужасом натыкается на след чужой босой человеческой ноги на песке! Но произведение Висса, богатое событиями и приключениями, было, видимо, интереснее для моих молодых мозгов. Там была изображена целая дружная семья: отец, мать, дети — и их различные поступки. Сколько раз я перечитывал эту книгу! С каким пылом присоединялся к каждому открытию! Стоит ли удивляться, что если позже в романе "Таинственный остров" меня непреодолимо вело ко всяким "научным" Робинзонам, то в романе "Два года каникул" — уже к целому пансиону Робинзонов находчивых!»
Данный текст является ознакомительным фрагментом.