5

Эмиль Золя откровенно издевался над коллегой:

«Наряду с Эркманом-Шатрианом упомяну о Жюле Верне.

Этот последний не пишет, собственно говоря, романов; он драматизирует науку, он пускается в фантастические бредни, опираясь на новые научные данные. В сущности, это, конечно, романы, и романы еще более неправдоподобные и фантастические, чем наши. Публике нравится эта забавная популяризация науки. Я не стану разбирать этого рода произведений, долженствующих, по-моему, исказить все познания детей. Я со своей стороны отдаю предпочтение "Мальчику-с-пальчику" и "Спящей красавице". Но я вынужден засвидетельствовать о их невероятном успехе. Произведения Жюля Верна, несомненно, всего более покупаются в настоящее время во Франции. Каждая из его книг: "Cinq semaines en ballon", "Le Tour du monde en 80 jours", "Les Fils du capitaine Grant" и другие — расходились в количестве ста тысяч экземпляров. Их увидишь в руках всех детей, им отводится место во всех семейных библиотеках, что и объясняет их сильный сбыт. Впрочем, они не имеют никакого значения в современном литературном движении. Азбуки и требники продаются в таком же громадном числе»[4].

Азбуки и требники. Звучит чрезвычайно обидно.

Другие, не менее суровые, критики дивились внешней нелепости гипотез, предлагаемых Жюлем Верном.

Открытое море — на Южном полюсе.

Вулканические земли — на полюсе Северном.

Обитаемые пустоты — в горячих глубинах земного шара.

Межпланетный полет — в чреве алюминиевого артиллерийского снаряда…

Впрочем, в XX веке многие европейские и американские писатели без всякого стеснения будут разрабатывать все те же «жюль-верновские» приемы: «Плутония» В.А. Обручева… «Отравленный пояс» А. Конан Дойла… «Архипелаг исчезающих островов» Л. Платова… «Люди или животные?» Веркора… «Золотая гора» Александра Беляева… «Тайна двух океанов» Григория Адамова… «Атавия Проксима» Лазаря Лагина…

Нет смысла говорить о мнимых и о действительных предвидениях великого француза — об этом написана не одна сотня книг. Отсылки на электрические двигатели, позволяющие подводным и воздушным судам двигаться со скоростью более 50 узлов в час (по тем временам совершеннейшая фантастика), или на приборы, способные стащить с неба металлический болид, — это не главное.

Жюль Верн был и остается прежде всего романтиком.

Мир для него не был миром мрака и ужаса. Он верил в будущее.

Конечно, и в литературе, и в жизни он слишком часто себя ограничивал (не важно, под давлением общественного мнения, семьи или издателя): правилами поведения, заранее расчисленными маршрутами, четким разделением поступков на хорошие и плохие. Трагедия личной жизни, оставившая след во многих его книгах, как бы выносилась за рамки, смазывалась. Читатели не всегда понимали, почему героини Жюля Верна так часто сходили с ума, а герои становились мстителями. Но в целом Жюль Верн привлекателен во все эпохи.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.