СКАНДАЛЫ ВОКРУГ ФИЛЬМА

СКАНДАЛЫ ВОКРУГ ФИЛЬМА

Когда фильм был смонтирован и его показали высокому телевизионному руководству, на голову режиссера посыпались первые упреки. Больше всех возмущались военные, которые заявили, что, согласно фильму, войну выиграли одни разведчики. Возразить им Лиознова не посмела, поэтому отправилась исправлять досадную оплошность. Она включила в фильм еще несколько сотен метров документальной хроники, и претензии военных были сняты.

Инициатором другого скандала стал автор сценария Юлиан Семенов. Он заявил категорический протест, когда Лиознова вознамерилась стать соавтором сценария и в титрах поставить свою фамилию рядом с его (как мы помним, некоторые сцены в фильме Лиознова придумала сама). Когда противостояние между режиссером и сценаристом достигло высшей точки, было решено обратиться к помощи третейского судьи. Им был выбран Микаэл Таривердиев. И тот решил, что Лиознова не должна выставлять себя в титрах как сценарист. Спор был разрешен, однако Лиознова в списки своих недругов внесла и Таривердиева. Когда в 1976 году фильм выдвинули на соискание Государственной премии СССР, фамилию Таривердиева туда не внесли. В итоге премию получили четверо: Лиознова, Семенов, Тихонов, оператор Петр Катаев.

Между тем это был не последний скандал, связанный с именем Таривердиева. Когда фильм триумфально прошел по Центральному телевидению, кто-то, видимо, сильно позавидовал успеху композитора и пустил слух, что тот содрал музыку с фильма "История любви" у французского композитора Франсиса Лея. Дело дошло до неприличного. Когда Таривердиев пришел записываться на радио, ему вдруг сообщили: "Нам звонили из французского посольства, французы Протестуют против этого фильма, потому что ваша музыка — плагиат". То же самое сказали композитору и в музыкальной секции киностудии имени Горького. А затем дело дошло и до Союза композиторов СССР. Туда пришла телеграмма, якобы из самой Франции, с таким текстом: "Поздравляю с успехом моей музыки в вашем фильме. Франсис Лей". В тот же день об этой телеграмме стало известно большинству советских композиторов. На Таривердиева стали показывать пальцем, бросать вслед осуждающие взгляды. И хотя проблему можно было решить просто: сравнить музыку из двух фильмов (а у Лея был похож только первый интервал, одна интонация в самом начале), однако шум не унимался благодаря многочисленным завистникам Таривердиева. Композитора даже стали преследовать западные журналисты с просьбой объяснить, почему и за что его травят в родной стране.

Чашу терпения композитора переполнила одна записка, которая пришла к нему из зала во время гастролей в провинции. В записке зритель спрашивал: "Правда ли, что наше правительство заплатило сто тысяч долларов штрафа за то, что вы украли музыку?" После этого Таривердиев решил расставить все точки над i. Он позвонил во французское посольство и попросил встречи с их советником по культуре. Тот согласился.

Встреча состоялась возле Союза композиторов СССР. Таривердиев не стал тянуть кота за хвост и спросил напрямик: "Вы Действительно считаете, что я украл музыку?" Тот ответил: "Ни в коем случае. Нам очень нравится ваша картина, и мы ответственно заявляем: от нас никто не выступал с протестами против вас. Чтобы рассеять все сомнения, мы попытаемся связать вас с самим Леем". На том они и расстались. Но это был еще не конец истории.

Как оказалось, после этой встречи за Таривердиевым стал следить КГБ. За его машиной теперь всегда следовала черная "Волга", его телефон стал прослушиваться. Измученный всем этим, разуверившийся в том, что Лей действительно с ним свяжется, Таривердиев в один из дней позвонил своей знакомой и прямым текстом заявил ей, что немедленно отправится во французское посольство. Но не успел он повесить трубку, как ему в дверь позвонили и на пороге появились двое агентов КГБ. "Вы не должны идти в посольство, — заявили они композитору. — Этот поступок только усугубит ваше положение. Вы хотите связаться с Леем? Мы вам поможем в этом".

И действительно — помогли. Через три дня Лей прислал Таривердиеву телеграмму, в которой заявил, что возмущен тем, как его оклеветали. Никаких телеграмм с протестами он в Москву не посылал. Но кто же тогда заварил всю эту бучу?

С помощью своих знакомых на Петровке, 38, Таривердиев решил выяснить этот вопрос. Сыщики провели расследование и выяснили, что некто пошел на Центральный телеграф (благо он расположен рядом с Союзом композиторов), взял международный бланк, напечатал текст на латинской пишущей машинке, вырезал буквы, наклеил их и принес в Союз. Когда же сыщики стали выяснять у секретарей, кто именно принес телеграмму, кто за нее расписался, никто из них вразумительного ответа не дал. Сам Таривердиев в своих подозрениях грешил на Никиту Богословского. Но доказать ничего так и не смог.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.