Дэвид Боуи – англичанин в Берлине
Дэвид Боуи – англичанин в Берлине
В середине 70-х андрогинный лицедей Дэвид Боуи держал ауди торию в напряжении резкими перепадами своего вдохновения. Он лихо «убил» на пике славы свое второе «я» – пришельца из других миров Зигги Стардаста, когда казалось проще и выгоднее идти по проторенному пути глэм-рока. Затем он отправился в Америку и испытал себя в амбициозном рок-мюзикле «Diamond Dogs» (1974), который он бросил в середине тура, чтобы перейти к более аскетичным представлениям времен альбома «Young Americans» (1975). Как только публика привыкла к Боуи в качестве соул-певца, он внезапно уехал в Европу и начал искать себя в экспериментальной электронной музыке. Друг и коллега Брайан Ино назвал эти сдвиги попытками «уловить импульс успешной карьеры» и сохранить свою работу свежей и интересной для себя и публики.
Боуи всегда хотел завоевать США – это был его план, когда он начал писать музыку. Когда он прибыл туда в 1974 году, его ждали огромный успех и прилив творческих сил. Альбом «Young Americans» как раз демонстрирует артистическое волнение Боуи от нового для него, художественно насыщенного мира. Но после двух альбомов английский певец обнаружил себя сидящим взаперти в своем доме в Лос-Анджелесе, где его растущая паранойя подогревалась кокаином и книгами о черной магии и фашизме. Распутный образ жизни Дэвида Боуи в Лос-Анджелесе чуть не отнял у него рассудок и здоровье. Слухи о его диком поведении и душевном состоянии в Америке могут быть преувеличенными, но Боуи сам признал, что в тот период он серьезно потерял ориентиры и часто бы вал не в здравом уме из-за наркотиков и навязчивых оккультных идей.
В это же время Дэвид Боуи в некоторых интервью заявил об «арт-ностальгии» по Европе. Он слушал немецкую музыку: Боуи и его приятель Игги Поп катались по Лос-Анджелесу, крутя в машине Kraftwerk и Neu! Немецкие группы краут-рока не имели ничего общего с американскими и британскими образцами рок-музыки. Кроме того, весной 1976 года Дэвид Боуи встретил писателя Кристофера Ишервуда, который жил в Берлине в 20-х годах и написал о своем пребывании там книгу, которая позже была превращена в фильм и мюзикл «Кабаре». Боуи был в восторге – для него Берлин времен «ревущих 20-х» стал местом, сулящим новые творческие удовольствия. К тому же певец рос на немых фильмах «Дневник доктора Калигари» (1920) и увлекался эстетикой Бертольта Брехта. Он хотел войти в контакт с самой революционной и инновационной музыкой того времени – идеальным вариантом был авангардный немецкий рок.
В конце лета 197 6 года психически и физически истощенный Дэвид Боуи переехал в Западный Берлин – это было лучшее место для того, чтобы уйти от давления, прийти в себя и погрузиться в незнакомую социальную среду. В качестве апартаментов он нашел чердак из семи комнат в здании в стиле модерн вблизи аэропорта Темпельхоф, в доме 155 на Хауптштрассе в Шенеберге – районе в американском секторе города. По соседству – гей-бар, Марлен Дитрих родилась за углом. Боуи предстояло прожить здесь три года и записать три своих самых важных альбома – так называемую «Берлинскую трилогию». Он не только писал музыку, но и наслаждался культурной жизнью города и ночной жизнью – то есть пробовал разные виды наркотиков и предавался разным видам секса. Пребывание Дэвида Боуи в Берлине превратилось в городской миф.
После жизни в Лос-Анджелесе берлинская анонимность времен холодной войны подействовала на Дэвида Боуи отрезвляюще: «Я должен достичь опасного уровня – эмоционального, умственного или физического . Жизнь в Берлине заставляет вести спартанский образ жизни для человека моих средств, так что я начал жить в соответствии с ограничениями, накладываемыми городом». В Лос-Анджелесе наркотики, секс и любые другие товары и услуги были на расстоянии одного телефонного звонка, но Берлин был местом, где приходилось самому ходить за хлебом. В городе проживало слишком много неудачников, уклонистов и борцов-художников, у которых было достаточно своих проблем, чтобы уделять внимание британскому эмигранту. Боуи нравилось, что берлинцы совершенно им не интересуются и он может ходить по улицам (и даже ездить на автобусе!) без опасения быть атакованным фанатами.
В Берлине уставший от образа жизни рок-звезды Дэвид Боуи реализовал свою потребность в новых знаниях и впечатлениях. Он отрастил бороду, как подобает настоящему европейскому художнику, снова начал писать картины, делать эскизы в блокноте и фотографировать, принялся интенсивно изучать классическую музыку и литературу. Он часто наведывался в Музей Брюке, чтобы полюбоваться своей любимой экспрессионистской живописью, и превратился в покровителя и коллекционера современного искусства. В возрасте 30 лет Боуи достигает творческой зрелости: в студии Hansa в непосредственной близости от Берлинской стены производит самую смелую музыку в его жизни. При этом Дэвид Боуи проникся и другой стороной Берлина. Он ходил в самый популярный в Германии ночной клуб Chez Romy Haag, найдя музу в его владельце-владелице, транссексуале Роми Хааг.
До приезда в Германию Дэвид Боуи был почти одержим нацизмом. Заядлый читатель Ницше, он был очарован театральностью национал-социалистической идеологии. В интервью певец мог запросто ввернуть фразу типа «Я был бы отличным диктатором, очень эксцентричным и достаточно безумным» или «Адольф Гитлер был одной из первых рок-звезд». Боуи воплощал фигуру диктатора-нарцисса в образе Изможденного Белого Герцога, а в Англии после возвращения из США его приветствовали тысяч и фанатов, вскидывая левую руку: журналисты заметили явное сходство с нацистским салютом. В Берлине все изменилось. Боуи посетил остатки бункера Гитлера, познакомился с людьми, отцы которых служили в СС, а на Берлинской стене обнаружил граффити со своим именем и свастикой. Это его не обрадовало. В окружении немецкой истории Дэвид Боуи излечился от своих «фюрерских» фантазий.
Менее чем в 500 метрах от квартиры Боуи находилось здание суда, где были осуждены заговорщики, планировавшие убить Гитлера 20 июля 1944 года. После войны в этом же здании размещалась штаб-квартира авиации союзников. Каждый день Боуи ехал на велосипеде мимо этого места по пути к студии Hansa.
Сама студия находится в непосредственной близости от Берлинской стены, на Потсдамской площади. Боуи часто пересекал стену на контрольном пункте «Чарли», чтобы посетить Восточный Берлин, поужинать в ресторане Ganymede рядом со зданием Berliner Ensemble Бертольта Брехта. После искусстве нного мира Голливуда Берлин стал для Боуи своего рода исторической шоковой терапией. Он трансформировал политическую и социальную напряженность в разделенном стеной городе в артистическую энергию резкой, отчужденной музыки.
За три года Дэвидом Боуи были произведены три альбома: «Low» (1977), «Heroes» (1977) и «Lodger» (1979). И хотя термин «Берлинская трилогия» можно оспорить, ибо только «Heroes» был полностью сделан в Берлине, а «Lodger» записывался в Швейцарии, сам автор использовал его. Все три пластинки объ единяет авангардный дух европейской электронной музыки. Оскар Уайльд как-то заметил: «Талант заимствует, гений ворует». Карьера Боуи в течение 70-х годов выглядит серией огромных художественных прыжков, и на каждом этапе он опирался на влияние других артистов. От более предсказуемых рок-музыкантов его отличало беспокойное любопытство, которое привело его к изучению электроники, минимализма и краут-рока. Брайан Ино и Kraftwerk были самыми явными влияниями, н о для Дэвида Боуи серьезный интерес представляли также такие немецкие команды, как Neu! Faust и Tangerine Dream.
Берлин спас не только Дэвида Боуи, но и Игги Попа. В Лос-Анджелесе бывший лидер The Stooges вел кочевой образ жизни, зависящий от доброты друзей, которые мирились с ним, пока он продолжал битву с героиновой зависимостью. Наткнувшись на него на бульваре Сансет, Дэвид Боуи попытался помочь, заказав студийное время для записи альбома. Но когда Игги не явился на второй день, Боуи отказался от проекта. Тем не менее в Берлин он отправился в компании Игги, который был впечатлен профессионализмом Боуи: тот без устали катался по Америке и Европе, играл вечер за вечером для тысяч людей, поддерживая высокий уровень студийных работ. На первый взгляд это был не тот рок-н-ролл, который любил «дикарь» Игги, но фактически такой подход дал куда больше рок-н-ролла. Боуи спас Игги Попа от персонального бедствия и помог направить его карьеру в нужное русло, когда спродюсир овал два его «берлинских» альбома «The Idiot» (1977) и «Lust For Life» (1977).
Во время своего добровольного европейского изгнания Боуи сотрудничал со старыми друзьями – Брайаном Ино, Робертом Фриппом, продюсером Тони Висконти, а также с малоизвестными музыкантами, которые не могли поверить, что они находятся в одной студии с суперзвездой. Например, молодой гитарист Фил Палмер был крайне удивлен, когда ему позвонил сам Дэвид Боуи и попросил прийти и записать пару гитарных партий. Новые партнеры позволили создать нечто более оригинальное, чем результат индивидуальных потуг. Самая известная песня с берлинских сессий – «Heroes» – записывалась при участии Роберта Фриппа. Она рассказывает о влюбленных, которые разделены Берлинской стеной, но каждый день встречаются под носом у полиции и целуются под звуки выстрелов: «Мы можем победить их во веки веков, а потом станем героями всего на один день!»
Большую часть 1978 года Дэвид Боуи провел в турне из 70 концертов, где представил музыку из первых двух альбомов трилогии почти миллиону слушателей в 12 странах. Он забросил наркотики, так что это были его первые «трезвые» гастроли. Эксперимент по созданию высокохудожественной музыки был успешно завершен. Возникло и очередное увлечение – игра в театре. Дэвид Боуи получил предложение сыграть главную роль в пьесе «Человек-слон» и был вынужден уехать из Берлина в Нью-Йорк. Фотографии, сделанные до и после берлинского периода, показывают, как он изменился: хрупкий, тонкий, бледный парень, который нес в интервью несуразицу о том, что британцы нуждаются в «фюрере», теперь выглядел здоровым и спокойным. В Берлине он нашел то, что искал: спокойствие, вдохновение и новые идеи.
Через десять лет Дэвид Боуи еще раз получил шанс почувствовать себя берлинцем. 6 июня 1987 года он пел перед Рейхстагом, рядом с Берлинской стеной. Перед аудиторией в 70 тысяч человек он сделал сообщение на немецком языке: «Мы передаем наилучшие пожел ания всем нашим друзьям, которые находятся по другую сторону стены». А потом спел «Heroes». Сотни молодых берлинцев Восточного Берлина изо всех сил старались уловить эхо концерта. Многие из них двинулись в сторону Бранденбургских ворот, но войска и полиция преградили им путь. В воздух полетели камни и пустые пивные банки. В течение следующих двух вечеров беспорядки в Восточном Берлине стали более жестокими. В отчетах Штази говорится о первых декламациях «Долой стену!». Такие скандирования уже раздавались в городе – в тот вечер, когда Боуи пел «Heroes».
Послушать
David Bowie «Low» (1977)
RCA
Когда альбом «Low» был передан в RCA, возникла легкая паника: один из руководителей лейбла обещал купить Боуи дом в Филадельфии, если он запишет еще одних «Young Americans». Дэвид Боуи здесь даже почти не поет, но больше импровизирует на синтезаторах и выдает психозы и фобии своей изломанной души за последствия холодной войны. Предполагалось, что цель всей сессии – создание демоподборки, которую можно будет использовать в качестве отправной точки для альбома. Но когда продюсер Тони Висконти прокрутил Боуи пленки, записанные за две недели, Боуи понял, что сыграть лучше уже не получится. Первая сторона вместила в себя короткие песенные фрагменты («Sound And Vision» даже стала хитом), вторая – экспериментальные инструментально-эмбиентные пассажи: величавую «Warszawa», «Weeping Wall» где-то на грани между гамеланом с острова Бали и академическим минимализмом, пятиминутную медитацию «Subterraneans». Тони Висконти принес в студию прообраз сэмплера, способный захватывать и искажать звуки, Брайан Ино предоставил футуристический «синтезатор в портфеле» EMS Synthi A из трех генераторов и коммутационной панели, управляемой джойстиком, а не клавиатурой. Немудрено, что после выхода альбома многие продюсеры звонили Висконти и спрашивали, как он добился такого потрясающе го звука!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.