1
1
«— Сколько вам лет? — спросил корреспондент литовской газеты.
— Не знаю.
— То есть как не знаете?!
— Так и не знаю. Когда я был совсем маленьким, не умел считать, а вырос — сбился.
— Но ваши родители?
— О! Они так молодились, что если бы я не сопротивлялся — мне сейчас было бы лет восемнадцать.
— Где вы родились?
— Гомер побил меня на четыре города.
— ?!!?
— О месте его рождения спорили семь городов, а о моем рождении только три: Харьков, Севастополь и Одесса.
— А на самом деле — место вашего рождения?
— У меня наибольшие подозрения падают на Севастополь.
— Где вы учились?
— Нигде. Родители полагали, что у меня слабое зрение, и я с детским простодушием поддерживал это заблуждение.
— Но вы что-нибудь кончили?
— Да. На прошлой неделе.
— Так поздно?!
— Да, это было поздно: половина второго ночи. Я кончил небольшой роман» (Эхо. 1923. 9 января).
Несмотря на иронический тон, все сказанное — правда: Аркадий Аверченко действительно не знал даты своего рождения, действительно не получил никакого образования и действительно мало кому говорил, что родился в Севастополе.
О детских и юношеских годах будущего «короля смеха» известно немногое. Складывается впечатление, что об этом периоде своей жизни он никому особенно не рассказывал. Не случайно поэт «Сатирикона» Петр Потёмкин писал: «Аверченко мальчик и юноша, родившийся в Севастополе в 1881 году, едва ли учившийся в гимназии и, во всяком случае, не кончивший ее, Аверченко молодой конторщик в управлении каких-то копей в Харькове, мало кому известен» (Потёмкин П. Об Аркадии Аверченко // Последние новости. 1925. 15 марта).
Писатель прожил неполных сорок пять лет, и только семнадцать из них он был знаменитостью, объектом внимания прессы, кумиром тысяч поклонников. Об этом времени напоминают забавные интервью, публикации петербургских и эмигрантских газет, афиши, многочисленные воспоминания о нем современников. Что же касается первых двадцати восьми лет жизни — севастопольского мальчишки, конторщика Брянского рудника и молодого харьковского журналиста — этого «доисторического» Аверченко мы до сих пор не знаем. А ведь он приехал в столицу уже совершенно сформировавшимся человеком.
Как же складывалась его судьба до «петербургского триумфа»?
Американский славист Димитрий Левицкий первым попытался приподнять завесу тайны над детством и юностью писателя. Ему еще в 1960-х годах удалось побывать в Париже у Ольги Тимофеевны Смирдиной, одной из младших сестер Аверченко, и просмотреть хранившийся у нее архив брата. Но… в архиве не было никаких документов допетербургского периода. Самой Ольге, когда Аркадий уехал из Севастополя, было всего три года. Она вряд ли что-нибудь могла помнить или знать о его детстве. Попасть в Севастополь, чтобы найти каких-либо свидетелей, Левицкий не имел никакой возможности: город был закрыт.
Что касается крымских исследователей, то они игнорировали своего знаменитого уроженца по вполне понятным причинам и заинтересовались им всерьез лишь в конце 1990-х годов в связи с актуализацией темы Гражданской войны. В 2001 году увидела свет статья сотрудницы Севастопольского городского архива Светланы Шевченко «К родословной А. Т. Аверченко», в которой были обнародованы записи о венчаниях родителей и сестер писателя. Здесь же впервые была опубликована правильная дата рождения Аверченко. С. Шевченко обнаружила Книгу записи актов гражданского состояния Петро-Павловской церкви, в которой дата 15 марта 1880 года отмечена как день появления на свет младенца Аркадия, родителями которого являлись «Севастопольский 2-й Гильдии купец Тимофей Петров сын Аверченко и законная жена его Сусана Павлова дочь, оба православные». Так, наконец, была решена одна из загадок биографии юмориста: сам он в анкетах и автобиографиях указывал то 1881, то 1882, то 1883 годы… На могиле в Праге год рождения также указан неверно: 1884-й. Все эти расхождения в итоге привели к тому, что Никита Богословский в 1990 году писал: «…к сожалению, точную дату рождения установить нельзя», а Димитрий Левицкий в своей монографии сетовал на то, что «большие затруднения представляет вопрос о дне и месяце рождения Аверченко».
Статья С. Шевченко заканчивалась так: «К сожалению, в Государственный архив г. Севастополя не поступило ни одного запроса, касающегося метрических записей семьи Аверченко, и выявленные документы впервые вводятся в научный оборот. Надеемся, что эти сведения пригодятся для написания научной биографии русского писателя-юмориста» (Шевченко С. К родословной А. Т. Аверченко // Отечественные архивы. 2001. № 5). И они, действительно, очень помогли нам во время работы над этой книгой. Однако для воссоздания картины детства Аверченко их оказалось явно недостаточно.
Кто же в принципе мог что-нибудь знать о детстве Аркадия? Женат он не был, детей (по крайней мере, законных) не имел — следовательно, никаких внуков/правнуков нет. У него было шестеро родных сестер. Две из них (Ольга и Елена) эмигрировали и умерли за границей — они не в счет, потому что найти их потомков весьма сложно. Одна — Неонила — умерла в начале 1920-х годов от тифа. Тоже не в счет. Остальные три — Любовь, Мария, Надежда? Судя по содержанию акта о разделе наследства Аверченко 1927 года, все они на тот момент были живы. Как сложилась их судьба? Может быть, их потомки и до сих пор живут в Севастополе, хранят какие-либо фотографии и могут хоть что-то сообщить?
Сразу оговоримся: особенных надежд что-либо найти не было. Старое городское кладбище, где могли бы сохраниться могилы, наполовину разрушено в годы войны, архивный фонд города тоже большей частью не сохранился. Многие списки захоронений утрачены бесследно. Поэтому не удивительно, что долгие поиски каких-либо сведений о сестрах писателя в городском загсе ни к чему не привели; не удалось обнаружить и их захоронений. Объяснений могло быть несколько: уехали и умерли в другом месте; были репрессированы; погибли во время обороны Севастополя 1941–1942 годов или были угнаны немцами в Германию.
Оставалась слабая надежда на Интернет. К счастью, она оправдалась. В «Иркутской книге памяти жертв политических репрессий»[3] нами был обнаружен запрос от 2002 года некой Елены о «родственниках репрессированной в конце 20-х — начале 30-х гг. семьи Аверченко, проживавшей в южной части бывшего СССР». Неизвестно, о какой семье идет речь, — формулировка «южная часть бывшего СССР» слишком обтекаема. Важно то, что Елене ответила… двоюродная внучка Аркадия Аверченко — Одинцова Наталия Игоревна! Вот ее письмо: «Мой отец (Игорь Константинович Гаврилов-Аверченко, 1914 г. р.) — помнит Аркадия Аверченко, его мать и сестер, проживавших в Крыму, в Севастополе».
Письмо отправлено в феврале 2006 года; координат автора нет.
Не возникало никаких сомнений в том, что Наталия Игоревна — внучка сестры Аркадия Аверченко Надежды (в замужестве Гавриловой). Сразу появились вопросы. Как Игорь Константинович жил с такой фамилией в советское время? Что значит «помнит» — он жив (92 года!)? Откуда отправлено письмо? Где искать этих людей?!
Фамилия Гаврилов-Аверченко достаточно редкая. Благодаря Интернету удалось установить, что автор с такой фамилией является постоянным сотрудником московского журнала «Будь здоров!». Вот названия некоторых его статей: «Гантели от старости» (1999. № 6), «Холестерин надо приручить, чтобы он стал не врагом, а другом» (2006. № 8). Тот это Гаврилов-Аверченко или нет?! Неужели удалось выйти на след этого удивительного человека, который в 92 года печатается в журналах и лично помнит писателя Аверченко?
Разговор с секретарем редакции журнала был крайне лаконичен:
— Журнал «Будь здоров!».
— Вас беспокоит Севастополь. Скажите, пожалуйста, как связаться с одним из ваших авторов — Гавриловым-Аверченко? Есть такой у вас?
— Есть. (Неужели!..)
— Еще один вопрос: ему должно быть очень много лет…
— Да, ему за девяносто.
— А он как-то связан с русским писателем Аверченко?
— Нет.
— Не связан?!!
— Не знаю такого писателя. Ничего этого не знаю. Телефон Гаврилова-Аверченко записывайте…
Вот он — телефон! Повезет или нет? Тот это человек или не тот?
— Алло! — отозвался высокий мужской голос на другом конце провода.
— Можно поговорить с Игорем Константиновичем?
— Я вас слушаю.
— Уважаемый Игорь Константинович, вас беспокоит Севастополь…
— О-о-о! Моя родина…
— Скажите, пожалуйста, вы имеете отношение к русскому писателю Аверченко?
— А как же! Это мой родной дядя…
Сомнения отпали: это он!!!
Поговорили кратко и, наверное, сумбурно. Мысли разбегались. Спросить нужно было так много…
— Игорь Константинович, вы действительно помните Аркадия Тимофеевича?
— А как же… Мы с ним гулять ходили…
— В каком году это было?
— При Врангеле.
— И что именно запомнилось? Ведь вам было лет пять-шесть?
— Запомнилось, что он мне машинку не купил. Сказал, что в доме и так мало места, и мама будет нас с ним ругать…
— Да-а-а… Интересный факт из жизни писателя, считавшегося большим другом детей. А у вас осталось что-нибудь от него? Письма, юношеские фотографии?
— Нет!.. Мой младший брат, когда отца арестовали, все уничтожил.
— Как это печально… И все-таки, Игорь Константинович, неужели за все эти годы никто на вас не вышел по поводу Аверченко? Как это может быть?! Тем более что живете вы в Москве — не в тундре… Не понимаю…
— Сам не понимаю. Никто не интересовался. Нет, звонил какой-то, но тот был самозванец. Тоже родственником представлялся…
Позже выяснилось, что Гаврилов-Аверченко — это своего рода литературный псевдоним; по паспорту его фамилия просто Гаврилов. Гавриловых в России много — вероятно, поэтому никто из биографов Аверченко и не нашел этого человека.
Игорь Константинович посоветовал обратиться к своей дочери Наталии Игоревне Одинцовой. Она охотно согласилась ответить на любые вопросы, многозначительно заметив: «Я знала, что кому-нибудь это же должно быть нужно!»
Да, наконец-то это кому-нибудь стало нужно. Не прошло и ста лет…
Осенью 2007 года мы встретились в Москве.
— Я довольно долго даже не представляла, что в нашем роду был какой-то знаменитый писатель, — рассказывала Наталия Игоревна. — В семье об этом вообще не говорили. Не потому, что боялись, а просто уже привыкли не говорить. Потом как-то узнала, начала читать его рассказы…
— И какое было впечатление? Вы поняли его, почувствовали?
— Да, все это мне было близко. Вы знаете, я недавно обнаружила рассказ Аверченко в совершенно неожиданном месте. Мне поручили разработать курс по синергетике — это новое междисциплинарное направление. Стала готовиться, взяла книгу «Путь в синергетику» Безручко. Читаю и с удивлением обнаруживаю, что для того, чтобы объяснить читателям ключевое математическое понятие синергетики — нелинейность, авторы приводят рассказ «Люди, близкие к населению», причем не выдержки, а полностью. Кто после этого станет утверждать, что Аверченко не современен?
Вместе мы поехали в гости к Игорю Константиновичу. В его квартире — старинные фотографии, картины и книги, книги. У Игоря Константиновича удивительная память (все, что он сообщил, впоследствии подтверждалось фактами) и конечно же генетическое чувство юмора. Он прожил трудную жизнь: дядя — «белогвардеец» Аверченко, отец — бывший царский офицер, оба деда — купцы, четыре родные тетки за границей. Однако, несмотря на преследовавшие его доносы, Игорь Константинович сделал блестящую карьеру, защитил кандидатскую диссертацию, объездил полстраны, еще в советские годы работал в Великобритании и Швеции. Он пережил три страшные войны, основание и крушение СССР. Когда он совершенно спокойно произносит: «Это было еще при царе», то с некоторой оторопью понимаешь: ведь он действительно жил… при Николае II.
Вместе смотрели семейный альбом, который его мама, Надежда Тимофеевна Аверченко, вывезла из предвоенного Севастополя. Грустили — мало что сохранилось. Многие снимки «цензурированы»: отрезаны изображения людей, а иногда лица.
Игорь Константинович рассказал, что прекрасно помнит свою бабушку (мать Аркадия Аверченко) Сусанну Павловну, потому что после ухода белых в 1920 году она жила вместе с ними и вырастила и самого Игоря, и его младшего брата Глеба. Семья была очень дружной; Аркадия все обожали, радовались его успехам, а он редко приезжал в Севастополь, но регулярно писал. Сусанна Павловна жалела о том, что ее единственный сын и продолжатель рода Аверченко никак не хочет жениться, а тот отвечал, что его богемная жизнь не способствует жизни семейной. Так и получилось, что именно мама и сестры были семьей Аркадия. Его смерть они переживали очень тяжело.
На наш вопрос — в чем вы ощущаете свое родство с Аркадием Тимофеевичем? — Игорь Константинович ответил: «В оптимизме!!! Как мои отец и дед, я тоже долгожитель. Утверждаю: главное — быть счастливым. Когда мне становится грустно, сразу мысленно представляю Крым: горы, море и я играю со своей дочкой в теннис… В жизни необходимо быть оптимистом!!!»
Игорь Константинович и Наталия Игоревна оказали и продолжают оказывать неоценимую помощь в работе над научной биографией их знаменитого родственника. Эта книга — наш совместный труд, в котором, если процитировать самого Аверченко, «большая любовь водила рукой» авторов.
Что у нас получилось, судить читателю…
Итак!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.