«Весельчак Бо»
«Весельчак Бо»
«Ниро Вульф и Арчи Гудвин»… Это была такая стилизация про Америку 30-х годов. И мне кажется, что она получилась.
Снимали мы в Доме ученых в Ленинграде. Замечательный дворец. Я очень благодарен всем сотрудникам этого дворца. Это потом стала любимая площадка Бориса Ефимовича Молочника.
Я пригласил на роль Ниро Вульфа Донатаса Баниониса. Бедный Банионис, театральный литовский артист, очень обязательный, он учил все тексты. Там были горы текста, мы очень быстро снимали. И он приходил утром исключительно мрачный, потому что всю ночь учил текст и, закрыв глаза, представлял, что сейчас этот текст ему нужно будет говорить.
Он говорил, говорил, потом затык… не помнит.
— Давайте еще раз!
И еще раз не помнит, и еще раз.
— Донатас, что такое?
— Ты знаешь, я не очень понимаю, что значит это слово?
Вот и все. И он приходил мрачный.
Два молодых артиста, Жигунов и Сережа Мигицко, не затрудняли себя заучиванием текста, они хватали его с ходу. Это русский текст, и они молодые, мобильные. Бедный Донатас…. Ему было очень тяжело.
Поэтому, когда я утром приезжал на съемку и сидел в курилке, прибегал кто-нибудь из них, к примеру, Мигицко, и говорил:
— Весельчак Бо приехал!
Они его прозвали «Весельчак Бо» и рассказывали мне про него смешные истории:
— Евгений Маркович, сейчас на репетиции сидим за столом и в паузе Донатас смотрит на эту еду, но, будучи дисциплинированным человеком, ничего не берет, пока не начали снимать. И пока вы разговариваете с операторами, с художниками, он бурчит: «Все говорят о еде, о еде, а есть-то нечего!»
Он разглядел, что есть на столе и, предвкушая удовольствие, высказался: «А есть нечего!» Было принято без него подтрунивать над «Весельчаком Бо»!
Но «Весельчак Бо» учил текст, а они нет. Он готовился к работе, а они — нет!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.