Цыпленок вылупляется из скорлупы

Цыпленок вылупляется из скорлупы

Безусловно, что вторая мировая война вынесла приговор Европе. Материк перестал быть интеллектуальным и политическим центром, коим слыл долгое время. Центр тяжести переместился на Запад. Подобие новой империи сейчас может возникнуть в Атлантике. Ядро власти нового обустройства концентрируется в среде англосаксов. Европа становится тылом. Нацизм, со своим "Мене, мене, текел, упарсин"[48], пророчит кончину Европы, что может оказаться явью, а не только предсказанием. Как великие государства малой Азии, империи древнего мира своими могучими реками Евфратом, Тигром и Нилом дали жизнь средиземноморскому "Орбису", так, кажется, и нам уготовано судьбой снова стать людьми второго или третьего сорта.

Но в этом нет фатальности. События могли развиваться и по-другому. Нам дали еще один шанс; мы им не воспользовались, а упустили. Никакая система европейского переустройства, даже рациональная, не может избежать новых реалий возникновения Атлантического центра мира, появления иерархии власти. И никто, ни одна теория не возьмется переделать ее.

Если же новому порядку суждено будет появиться из пучины революции, он будет развиваться из условий, диктуемых в наше время крайней необходимостью, а не преамбулой и статейками какой-нибудь декларации, как бы они не внушали, что обладают большим количеством доброй воли и высоким интеллектом.

"Мы медленно ехали по городам и селам Германии, сопровождаемые ливнем цветов, — пишет о популярности Гитлера Альберт Шпеер в своих мемуарах. — Молодежь перекрывала въезд в город, дети висли на подножках автомобилей. Гитлеру приходилось раздавать автографы. Только после этого они освобождали дорогу, они смеялись, и Гитлер смеялся вместе с ними. Во время поездки Гитлер наклонился ко мне и прокричал: "Только одного человека приветствовала Германия таким образом — это был Лютер! Когда он ехал по стране, люди сходились издалека, чтобы чествовать его. Так же. как и меня сегодня". Я никогда не забуду этого прилива ликования, этого головокружения. Меня потрясала таинственная сила, исходившая оттуда".

Этот новый порядок может стать самой стойкой традицией в стране, единственным средством, позволяющим избежать соблазнов и смятения ума, присущих нашему времени.

Правда о внешнеполитическом устройстве — есть правда и об общественно-экономическом, внутреннем порядке. Стоит ли детально планировать на чертежной доске основу будущего порядка, когда велика вероятность повторно зайти в тупик, в дебри концепций и доктрин с бесплодными спорами политических фанатов. Словно кто-то остался здесь, чтобы потом спокойно, с полной независимостью суждений отыскать возможный способ спасения и место, откуда может прийти помощь. Цыпленок ищет выход из яйца. Всякое возникновение новой жизни требует физического напряжения и рождения в муках. Существует отчетливая разница между уклончивой природой теоретического решения и суровой ответственностью в практическом плане. Ничего нельзя предусмотреть с помощью чистой теории. Вмешательство практики неизбежно. Так, мы платим за нашу двойственную природу, в которой дух приобретает телесные очертания, а тело превращается в духовное.

Ощущение опасности и гибели должно быть в нас. То, что мы мысленно планируем — малоэффективно. Недели и месяцы, проведенные в этом городе, изменили нас. А тот, кто не испытал этого, — понятия не имеет о расстоянии, пройденном от наших устоявшихся идей. Доктрина нигилизма, — тоже доктрина и ее не побороть одним неприятием. Нет смысла указывать на все недостатки в ней. Также бесполезно критиковать наших оппонентов, считать их бандитами. Этому может противостоять наше собственное видение альтернативного устройства, нам не укрыться, используя призывы и дюжину статей. Самым убедительным является окружающая действительность. Ростки нового обустройства должны взойти сегодня, сейчас, за время войны. И только это может войну предрешить.

Нужен подходящий момент для установления нового порядка. Появится центр, притягивающий к себе составные части этого порядка. Но это со временем. Нужно, однако, учесть, что такой великий сдвиг концепций, прав, идей гуманизма приводит людей в состояние глубокого скепсиса.

Общие фразы, красивые идеи потеряют своих доброхотов. Каждый, сохранивший здравый рассудок, почувствует, что первостепенным является — побороть хаос шаг за шагом, но не для того, чтобы разработать пяти-, двенадцати или двадцатилетний план. Возвращение (на бумаге) демократии и коллективной безопасности не удовлетворит даже тех, кто все еще слушает небылицы и верит, что счастье снова улыбнется нашему материку, если не заупрямится Великобритания.

Маневрировать между хаосом и тиранией — по-прежнему задача политики. Эта вечная гуманистическая задача следовать за порядком. В борьбе с хаосом мы бросаемся в тиранию и, выбравшись из нее, — лицом к лицу встречаемся с хаосом. Где же середина? Понятно, что каждый период должен отражать что-то, и нет более надежного средства, как избежать сразу обоих соблазнов.

Свобода и демократия сегодня пробивают себе путь наружу, из яичной оболочки доктрины. Все мы живем мыслями в прошлом, окруженные атмосферой прошлых учений, что тяжким бременем лежит на наших плечах. Мы видели войну между практикой и теорией, начавшуюся двадцать лет назад. Сегодня два любых народа найдут общий язык за исключением дюжины ученых или ученого и прагматичного политика. В будущем, как и в прошлом, грубейшие и самые невероятные ошибки будут сделаны на теоретической почве. Между трудом, стремящимся разрешить проблему практически и найти деловой подход, и усилиями, разрешающими только определенные проблемы, не будет компромисса. Прогресс, который сегодня неизбежен, и который так и не ужился с варварством, представляет собой освобождение от услуг доктринеров.

Политический нигилизм отдал должное радикализму и устаревшему революционизму. Будущее, в котором нам жить, не порвало с политическими и интеллектуальными принципами прошлого, с элементами нашей истории, и всякий новый порядок, виднеющийся на горизонте, который мы хотим постепенно распространить, может быть только длительным и должен быть совершеннее существующего и обязан сохранить значительную часть исторического и традиционного. Все новое, истинное, освободившись от предрассудков, должно принимать участие в этом длительном процессе. Нет ничего лучше, чем подключение к уже существующим звеньям элементов новизны, способных совершенствоваться. Это не вопрос о праве какой-то группы создавать элиту и не вопрос о строгой приверженности к разделу собственности. Это вопрос о том, что нужно придерживаться любого достояния, особенно интеллектуального потенциала. Большая часть ответственных лиц или общественности или на стороне утопии, или придерживается великих традиций цивилизации.

Как все сформулировать — зависит от теперешнего поворота событий. Конкретного плана действий нет. Землю, к которой мы стремимся, назовем "организованным равновесием". Эта задача — не более, чем автоматическая и самообуславливающаяся, но не европейский политический баланс власти. И в этом должно быть единство многообразия, должна быть такая же необходимость сохранения компромисса. Но должен быть и отказ от претензий на исключительность нации, класса, расы, веры и учения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.