ГРОДБЕРГ ГАРРИ ЯКОВЛЕВИЧ
ГРОДБЕРГ ГАРРИ ЯКОВЛЕВИЧ
(род. в 1929 г.)
Солист-органист Московской государственной филармонии, единственный среди органистов страны народный артист России (1992 г.) и лауреат Государственной премии России, а также единственный из России почетный член Баховского общества в Лейпциге.
26 апреля 1986 года, когда произошла Чернобыльская катастрофа, в столице Украины висело множество афиш, извещавших о выступлениях известных советских артистов и музыкантов. Состоялись же концерты только одного из них – Гарри Гродберга. Он был единственным, кто не отменил свои гастроли в Киеве.
Европейские музыкальные критики нарекли Гродберга «выдающимся просветителем» и самым тонким знатоком творчества Баха. Он первый в СССР исполнил циклы из произведений этого композитора – сейчас в его репертуаре они составляют 16 сольных программ. Благодаря этому гениальному органисту количество органов в стране увеличилось в десять раз.
Гарри Гродберг родился в немецкой семье 3 января 1929 года в Ниде, на Куршской косе, на территории Восточной Пруссии, а его детство прошло в литовской Клайпеде. Отец, Яков Гродберг, был модельером (в 1937 году на Всемирной выставке в Париже он стал обладателем золотой медали за коллекцию женской одежды). «В Клайпеде преобладало немецкое население, – вспоминал Гарри Яковлевич. – Я учился в немецкой гимназии, моим родным языком был немецкий, и моей гувернанткой была немка. Но я успел почувствовать, что такое фашизм и расизм. Для меня стало потрясением узнать, что к немецкому народу и его культуре я не имею никакого отношения. Мне говорили: ты еврей. В 1939 году мы были вынуждены бежать от нацистов в Каунас».
На новом месте Гарри вновь оказался чужаком – немцем, не знающим литовского языка. В десятилетнем возрасте он почувствовал, что значит быть не таким, как другие. В 1940 году Литву оккупировала Красная Армия, и вновь мальчишка страдал – уже из-за того, что не знал русского языка.
В 1941 году, в первые дни войны, Каунас захватили немцы, и еврейской семье Гродберг снова пришлось скрываться от нацистов. Затем они переехали в Среднюю Азию, в узбекский город Наманган. Там Гарри продолжил занятия музыкой у профессоров эвакуированной Минской консерватории.
В 14 лет он решил, что станет профессиональным музыкантом. Вернувшись из эвакуации в Литву, окончивший школу с золотой медалью Гродберг поступил в Вильнюсское музыкальное училище. Так как класса органа не существовало, одаренный юноша осваивал технику игры на фортепиано. Затем он приехал в столицу СССР, где поступил в музыкальное училище при Московской государственной консерватории и, наконец, в консерваторию. Там Гарри учился сразу на двух отделениях – фортепиано и органа. Его педагогами были выдающиеся музыканты – пианист А. Б. Гольденвейзер и органист А. Ф. Гедике. Профессор Александр Федорович Гедике, основатель московской органной школы, говорил о своем любимом ученике: «У Гарри редкая, врожденная виртуозность в ногах». (Для непосвященных: органист играет на нескольких клавиатурах для рук и отдельно для ног.) По выражению Гарри Яковлевича, к органу его вела сама любовь.
В 1955 году талантливый музыкант окончил консерваторию с золотой медалью. Знаменитый пианист Святослав Рихтер, уловив нечто фанатичное в облике игравшего на консерваторских панихидах Гарри Гродберга, дал молодому органисту рекомендацию на работу солистом Московской государственной филармонии. Иначе кто бы его, иногородца, без московской прописки, взял на работу в столице? Директор филармонии принял Гарри на договор без гарантии оплаты (должности органиста здесь тогда еще не существовало) и заметил ему сочувственно: «Вы, молодой человек, умрете с голоду. Ваш Бах в концертных залах народа не соберет».
Когда молодой Гродберг начинал свою карьеру, залы на органных концертах пустовали, а органистов называли неудачниками «из несостоявшихся пианистов». Органы в основном использовались только для исполнения траурной музыки или в качестве аккомпанирующего вокалистам инструмента. В ту пору в СССР было всего семь органов, из них три – в Москве. Для советской музыкальной культуры этот инструмент являлся экзотическим. Да что говорить об органах, если тогда даже хороших роялей не хватало! Например, в Большом зале Московской консерватории стояли еще «Бехштейны», подаренные когда-то Советскому Союзу министром иностранных дел Германии Риббентропом.
Однако с первых же выступлений нового солиста Московской филармонии, посвященных Баху, публика буквально повалила в Большой зал филармонии. Именно тогда слушатели впервые познакомились с баховскими прелюдиями, фантазиями и знаменитой Токкатой и фугой ре минор – сочинением, ставшим визитной карточкой органиста Гродберга. Консерваторские острословы не преминули сочинить насмешливую рифму «Гродберг – Бах – аншлаг», не подозревая, что сей незатейливый афоризм на 50 лет вперед предскажет судьбу знаменитого музыканта.
Гарри Яковлевич был первым органистом, который в СССР начал давать сольные концерты, привив, по его словам, «бациллу Баха» тысячам отечественных меломанов. Кроме этого композитора, за время своих выступлений Гродберг открыл публике целый пласт немецкой органной музыки (Иоганн Пахельбель, Иозеф Райнбергер), французскую романтическую музыку (Альфред Лефебри-Вели, Гильман). Он также первым в Советском Союзе исполнил органные произведения Феликса Мендельсона и Клары Шуман. Помимо блестящей виртуозности и полной самоотдачи, отличительной чертой знаменитого музыканта всегда были убедительность и свежесть трактовки, будь то произведение столь любимого им Баха или какой-нибудь малоизвестный опус.
Через некоторое время Гродберга стали считать не только лучшим органистом страны, но и большим специалистом по этим уникальным инструментам. Его назначили на должность заместителя председателя Совета по органостроению при Министерстве культуры СССР.
Новый заместитель, для которого музыка была единственной религией, а орган – великим призванием, с энтузиазмом взялся за дело. Он организовывал заказы в Германии и Чехословакии, приглашал лучших мастеров органного дела из этих и других стран, занимался выбором помещения, доставкой и установкой органов, а также контролировал качество инструментов.
«Качество звучания органа – это довольно тонкое дело, хотя бы потому, что уши у всех разные, – говорил знаменитый маэстро. – И надо обладать оптимальным слухом, чтобы точно определить качество и, что немаловажно, количество звука. Орган может быть слишком резким, слишком громким. Или наоборот, маломощным, не заполняющим звуком большое пространство. И этот момент имеет колоссальное значение. Кроме того, звук должен быть не только правильным, но и красивым».
Нередко обнаруженные им дефекты оказывались умышленными (доработка инструмента – это дополнительный заработок для изготовителя). Выводя на чистую воду бракоделов, Гарри Яковлевич за несколько десятилетий работы на этой должности сэкономил Советскому Союзу сотни миллионов рублей. И все «на общественных началах». Единственная оплата его многочисленных командировок от Прибалтики до Восточной Сибири – суточные в размере 2 рубля 60 коп.
Первой ласточкой российской органной весны стал гигантский орган чешской фирмы «Ригер-Клосс», установленный в Концертном зале им. Чайковского в 1959 году. Затем при содействии гениального органиста были установлены органы в 70 филармониях и органных залах бывшего СССР. Большинство из них «открывал», то есть играл первые концерты, сам маэстро Гродберг. Существовала даже такая примета: если первым за созданный и установленный в органном зале инструмент сядет Гарри Яковлевич, то орган ожидает удачное будущее.
Великий музыкант припоминал такой случай из коммунистических времен: «Некоторые партийные начальники, насмотревшись на соседей, хотели себе такую же диковинку. Вызывает как-то меня начальник и приказывает ехать в казахстанский Петропавловск, потому что там орган хочет иметь первый секретарь обкома партии. “Ты, Гарри, беспартийный, ты ничем не рискуешь”. Приезжаем в гостиницу обкома. И я несколько дней не мог добиться, чтобы мне показали “объект”. В конце концов, когда весь джентльменский набор был выполнен – посещение ликеро-водочного завода, бани, чего-то еще, – меня отвезли к какой-то руине без крыши. “Это что у вас – свой Дом Павлова, как в Сталинграде?” – спрашиваю. “Нет, это наш памятник архитектуры, мельница”. – “А что же я должен сделать?” – “Вы должны определить акустику и утвердить проект”. Вы видели когда-нибудь орган на мельнице? Просто люди захотели под “органным соусом”, под мое имя протащить реставрацию здания для своих нужд. Конечно, я “объект” не утвердил.
У меня никакого пиетета к властям не было. Будучи беспартийным, я никогда не боялся говорить правду и всегда защищал интересы музыки. В каком состоянии в вашем городе рояли? Есть ли инструменты у народного оркестра? Почему не делаете ремонт в музыкальном училище? Многих это раздражало. Моя принципиальность плюс «плохая» анкета – родственники за границей, еврей, да еще немецкий, – наверное, продлевали мою невыездность за границу. Я многие годы был прочно “невыездным”».
Не баловала его советская власть ни орденами, ни премиями. И свое первое звание – заслуженный артист России – Гродберг получил только в 1982 году. «Народного» дали еще через десять лет. А использовали знаменитого артиста охотно и практически даром.
«Мне часто приходилось играть для партийных шишек из Политбюро, – вспоминал именитый маэстро. – Естественно, не потому, что его члены были меломанами. Суслов, Косыгин, Капитонов и компания любили послушать орган на отдыхе в Пицунде, что называется, для экзотики. Тогда меня вызывали из любого города, где я находился на гастролях, и надо было срочно лететь в Сухуми. Играл для них в пицундском храме, совершенно пустом, поскольку, кроме охраны, там не могло никого быть. Денег за такие концерты не платили, подразумевалось, что мне оказана очень большая честь».
Известный музыкант много гастролировал по стране, вел активнейшую концертную и просветительскую деятельность, записывал диски. Когда с развалом СССР открылся «железный занавес», Г. Я. Гродберг наконец-то смог показать свое непревзойденное мастерство во многих странах Европы и Америки. Его самобытный талант и удивительно чуткое понимание органа не могли оставить равнодушным ни одного зрителя. Случалось, что он играл несколько сольных программ в неделю, что совершенно непостижимо, поскольку игра на органе, помимо напряжения интеллектуального, еще и тяжелая физическая работа, где задействованы руки, ноги и спина органиста. Нагрузка такая, что его жене, Наталье Владимировне, приходилось в антракте менять мужу мокрую рубашку. «Первая и последняя ученица – Наталья Гродберг, моя любимая супруга и бессменный ассистент, – говорил о ней маэстро. – Мы с нею – сиамские близнецы».
Супружескому и творческому союзу Гарри Яковлевича и Натальи Владимировны, окончившей музыкальное училище им. М. Ипполитова-Иванова, уже 44 года. И везде они вместе – в турне по странам и континентам, на отдыхе в Клайпеде или в Испании. Лишь однажды он вынужден был один поехать на гастроли в Италию, и там впервые за многие годы заболел. Гарри Яковлевич до сих пор уверен, что произошло это лишь потому, что рядом с ним не было его любимой второй половины.
В совершенстве владеющий немецким языком и не раз получавший очень заманчивые приглашения из той же Германии, маэстро мог покинуть страну. Почему не сделал этого? «Германия дала мне гены, а Россия – всю себя. Физически Россию покинуть можно, но душой и сердцем – никогда. Здесь моя жизнь, мой Бах», – отвечал знаменитый музыкант.
В его обширнейшем репертуаре также Моцарт, Шуберт, Гендель, Мендельсон, Шуман, Лист, Сен-Санс, Франк. И множество сочинений для органа композиторов XX столетия – Шостаковича, Хачатуряна, Слонимского, Таривердиева. Тираж грамзаписей и компакт-дисков именитого маэстро достигает цифры, рекордной для органиста, – полутора миллионов экземпляров.
Концерты гениального музыканта звучат особенно часто в немецких городах. Там органисты концертируют в действующих соборах, публика музыканта не видит, аплодисменты не допускаются. Но как-то в Винтерберге, где Гродбергу доверили открыть новый орган, после концерта русского артиста все собравшиеся в соборе встали и устроили ему бурную овацию.
Еще Гарри Яковлевич вспоминал: «Я помню, как однажды в немецком городе Альтенбурге играл на органе, к которому прикасались руки Баха. Меня охватила дрожь, мне казалось, что я ощущаю его присутствие в зале. Я понимаю логику его музыкального мышления, сопереживаю его эмоциям, даже вижу его облик – и все благодаря его музыке. Все девять томов органных сочинений Баха входят в мой концертный репертуар. Я горжусь тем, что мне удалось открыть многим людям красоту и величие этой музыки.
Я служу господину Баху свыше 50 лет и не перестаю преклоняться перед его гением. Это буйство фантазии и одновременно строгий расчет, потрясающее знание полифонических канонов и импровизационная свобода. Музыка Баха, даже самая драматическая, устремлена к свету, добру, она созвучна стремлению человека к идеалу».
Благодаря энтузиазму великого органиста в нескольких городах России проходили Баховские фестивали. Так, в Твери ежегодно, в марте, ко дню рождения этого немецкого композитора проводятся такие праздники, всего их было уже одиннадцать. Маэстро мечтает где-нибудь в живописном месте обрести собственный орган, а еще лучше зал, чтобы «творить» в нем новые фестивали, открывать новые имена.
К 75-летию со дня рождения и 50-летию творческой деятельности Гарри Яковлевича Московская филармония открыла в 2004 году юбилейный абонемент из десяти концертов. Первые же осенние и зимние концерты цикла прошли в переполненных залах.
О себе «властелин органной державы», как его называют, рассказал следующее: «Конечно, у каждого человека есть свои слабости, я, например, люблю фарфор. Стараюсь из каждой поездки привезти какую-нибудь чашечку. У меня очень большая коллекция посуды – я очень люблю пить кофе каждый день из другой чашки. Драгоценная жемчужина моей коллекции – старинный саксонский фарфор, это маленький чайный сервиз, который мне подарили очень давно. Кроме того, я очень люблю живопись, театр, природу».
Гродберг продолжает собирать полные залы. Люди идут на его концерты, чтобы хоть немного очиститься от будничной суеты, ощутить дыхание Вечности. «Орган – гениальное изобретение человека, инструмент, доведенный до совершенства, – говорил маэстро. – Он действительно способен быть властелином душ. Сегодня, в наше напряженное, полное трагических катаклизмов время, минуты самоуглубленного размышления, которые дарит нам орган, особенно ценны и благотворны».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.