1
1
У Жуковского по субботам собирались литературные друзья. Здесь как-то Вяземский прочел вслух письмо к нему Александра Тургенева из Парижа о крупнейших культурных и политических событиях дня. Пушкин был в восхищении: «Глубокомыслие, остроумие, верность и тонкая наблюдательность, оригинальность и индивидуальность слога, полного жизни и движения», — все это увлекло его. Таково же было впечатление других гостей: Крылова, Одоевского, Плетнева. По свидетельству Вяземского, все в один голос закричали: «Жаль, что нет журнала, куда бы выливать весь этот кипяток».
В пушкинском кружке ценили тип английского «трехмесячника» и французского «исторического ежегодника», то есть компактных изданий с редкой периодичностью, дающих исчерпывающие обзоры культурной и политической жизни Европы. В 1809 году Вальтер Скотт основал «Quarterly Review» (то есть обозрение наук, искусств и политики, выходившее четырьмя книжками в год). Новый тип журнала имел необычайный успех благодаря участию в нем крупнейших литературных, научных и политических сил Англии.
31 декабря 1835 года Пушкин направляет Бенкендорфу заявление о своем намерении выпустить в 1836 году четыре тома литературных статей «наподобие английских трехмесячных Review».
Через две недели последовало разрешение литературного журнала без политического отдела. Пушкин приступил к подготовке «квартального обозрения» при ближайшем участии Гоголя, Вяземского, Одоевского, Жуковского, Баратынского, Языкова.
11 апреля 1836 года вышел первый выпуск «Современника». По блестящему качеству литературных материалов он стоял на исключительной высоте не только среди тогдашней периодики, но и всей русской журналистики. В этой книжке-сокровищнице находились: «Скупой рыцарь», «Пир Петра Первого», «Путешествие в Арзрум», «Покров, упитанный язвительною кровью» и критическая статья Пушкина о Георгии Кониском; три вещи Гоголя: «Коляска», «Утро делового человека» и статья его «О движении журнальной литературы», получившая значение программного выступления «Современника» против застоя российской периодики тридцатых годов во имя новой, «живой, свежей, чуткой» публицистики.
Так вырабатывался новый тип русского журнала. Поэт стремится придать своему «Современнику» характерные черты больших органов современной культуры. Некоторые образцы таких иностранных изданий имелись в его библиотеке. Он знал и ценил обозрения универсального типа, посвященные «литературе, искусствам, художественным ремеслам, агрономии, географии, коммерции, политической экономии, финансам, юриспруденции и проч.». Особенное внимание уделялось в такой периодике жанру путешествий, здесь же широко освещались вопросы представительного строя, организации фабричного труда, новых рынков, мореплавания.
С первых же своих книжек «Современник» выдвигает мемуарный жанр как живой отдел исторических источников. В тридцатые годы Пушкин не раз убеждал даровитых русских людей писать свои воспоминания. В Москве в 1836 году он собственноручно начинает записки самобытного таланта, актера из крепостных М. С. Щепкина; из этих начальных строк Пушкина выросла впоследствии живая и волнующая книга о жизненном и творческом пути великого артиста.
Особенно интересуют Пушкина воспоминания военных деятелей, записи «кавалерист-девицы» Н. А. Дуровой, дневник Дениса Давыдова, «Прогулка за Балканом». Систематически разрабатывается отдел научных статей на актуальные темы (например, о «парижском математическом ежегоднике»). Незадолго до смерти Пушкин предлагал П. Б. Козловскому дать ему сообщение по животрепещущему вопросу о паровых машинах.
Пушкин имел в виду и в дальнейшем развивать документальный отдел своего журнала, основанный на истории, критике, мемуарах, путешествиях, открытиях, изобретениях; он хотел дать образцы народного творчества — русские песни, сказки, пословицы — и напомнить незаслуженно забытых старинных авторов.
Но прежде всего «Современник» был журналом великого поэта. Здесь появились некоторые из известнейших стихотворений самого редактора и таких его современников, как Тютчев и Кольцов.
В «Пире Петра Первого» Пушкин снова проявляет себя замечательным мастером исторической гравюры. Праздничная картина «Петербурга-городка» дает ощущение всей петровской эпохи. В ритме стиха, бодром и радостном, как бы звучит гул оркестров эскадры, флотских хоров и приветственных салютов. Это бьется самый пульс времени, когда мощное строительство новой культуры сочеталось с военными триумфами:
И раздался в честь Науки
Песен хор и пушек гром…
Великолепные описательные строфы невидимо ведут к большой политической теме — «милости» («Нет! он с подданным мирится…»). Смысл стихотворения, напоминавшего о судьбе декабристов, раскрывается из заметки Пушкина к его историческому труду: «Петр простил многих знатных преступников, пригласил их к своему столу и пушечной пальбой праздновал с ними свое примирение».
В четвертой книжке «Современника» было напечатано стихотворение «Полководец», вызвавшее восхищение Белинского («одно из величайших созданий гениального Пушкина»). Оно сохраняет до сих пор значение проникновенной защиты выдающегося исторического деятеля, непризнанного и глубоко оскорбленного современниками.
Интересны источники стихотворения. В очередном томе словаря Плюшара была дана хвалебная оценка Барклая, сочетавшего «с глубокими познаниями военного искусства храбрость и необыкновенное хладнокровие в делах с неприятелем»; «но несправедливость современников часто бывает уделом людей великих: не многие испытали на себе эту истину в такой степени, как Барклай де Толли. В тяжком 1812 году, когда он, следуя искусно соображенному плану, отступал без потери перед многочисленными полчищами неприятельскими, готовя им верную гибель, многие, весьма многие, не понимая цели его действий, обвиняли его в бедствиях отечества. Только внутреннее убеждение в правоте своих поступков поддерживало тогда Барклая де Толли»[20].
Статья эта вызвала глубокий отзвук Пушкина. Размышления поэта о трагической роли героя в отсталом и мелочном обществе в сочетании с новыми сведениями о замечательном военном деятеле, оклеветанном современниками, выросли под пером поэта в исторический портрет исключительной выразительности и драматизма. В том же 1836 году Пушкин писал: «Барклай, не внушающий доверенности войску, ему подвластному, окруженный враждою, язвимый злоречием, но убежденный в самом себе, молча идущий к сокровенной цели и уступающий власть, не успев оправдать себя перед глазами России, останется навсегда в истории высоко поэтическим лицом».
Таким и стремится изобразить его Пушкин в своем историческом портрете. В стихотворении дана выразительнейшая словесная транспозиция изображения Барклая в знаменитой военной галерее Зимнего дворца. В парадном портрете фельдмаршала с его золотым шитьем, орденами и плюмажем Пушкин читает великую грусть и горькую думу. «За ним — военный стан…» Это русская стоянка под Парижем, штурмом которого руководил в 1814 году Барклай. «Кругом — густая мгла…» Одиночество, отречение и мужественная стойкость перед смертельным оскорблением. Такова нравственная характеристика героя, пронизанная размышлениями Пушкина о трагической роли выдающегося деятеля, «над кем ругается слепой и буйный век». Непонятый и осужденный современниками, главнокомандующий вынужден «в полковых рядах сокрыться одиноко».
Там, устарелый вождь, как ратник молодой,
Свинца веселый свист заслышавший впервой,
Бросался ты в огонь, ища желанной смерти…
В литературе о Пушкине не раз указывалось, что в «Полководце» слышится голос поэта о его собственной судьбе среди враждебной великосветской черни, тайно уже подготовлявшей последнюю трагедию его жизни.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.