ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА: ЖИЗНЬ — ЭТО ВОЙНА

ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА: ЖИЗНЬ — ЭТО ВОЙНА

На неделе в ДК "Красный Аксай" состоялся концерт скандально известной московской (?) группы ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА (Егор Летов). Всплеск адреналина в крови — так можно обозначить впечатления от концерта, шокировавшего случайно забредших "на огонек".

Панки — аутсайдеры стремительной жизни. Они живут в своем мире, поклоняются своим кумирам, решают свои, большей частью глобальные, проблемы. С ними трудно общаться, используя общепринятые стереотипы, привычные обороты речи. Их реакция на происходящее зачастую неадекватна. По крайней мере, так кажется не панкам. Хотя вряд ли кто-нибудь сейчас сможет дать точное определение, кто же такой панк и что такое его жизнь.

Пока N волновали вопросы коммуникации, музыканты сидели в гримерной, боясь выйти на сцену, чтобы объявить бушующим в зале «существам», что Егор Летов задерживается. Именно в этой сюжетной паузе удалось поговорить, причем разговор удивил контрастом с ожидаемым: ударник ГО называл корреспондентку N принцессой и сеньорой, задумчиво перебирал на рояле ноктюрны "короля гармонии" Шопена.

Говорили о бренности всего земного, суетности жизни и пошлости толпы. ГО приехали в Ростов после гастролей в Киеве и Луганске, музыканты говорили, что наш город какой-то черный и надменно самодостаточный, что здесь сил нет свободно вздохнуть и, видимо, очень тяжело жить. Сами живут в Москве где придется, переезжая с квартиры на квартиру. Когда давали адрес, по которому попросили прислать фотографии, с трудом определились, где будут через две недели (фотографировались все вместе и поодиночке, с азартом, говоря, чтобы напечатали побольше, так как постоянно дерутся из-за фотографий). Мельком вопрос: "Вы кумиры? Вы купаетесь в славе?" — "Нет, это слишком преходяще".

Потом они ушли на концерт, на забрызганную светом сцену, в крики поклонников и в свой надрыв. Перед выходом шепотом решили, что через каждый три песни будут отдыхать под предлогом настройки гитар. И два часа ОБОРОНА работала на износ.

Егор двигался по сцене пластично и угловато одновременно. Действие как будто происходило в странном квадратном мире с порванными голосовыми связками, среди разбитого быта и ущербного мироощущения. Тексты песен приводить неуместно — не выдержит никакая бумага.

После двух часов концерта, едва переведя дух, запели в гримерной «Варяга» и "На Сопках Манчжурии". Появился шанс продолжить интервью, на этот раз и с Егором Летовым.

Е.Л.: — Жизнь — это преодоление постоянного дискомфорта, это поле, на котором каждый обязан прийти через определенное испытание. Я называю это войной. В этой войне я лейтенант. Наверное, есть более высокие духовные силы, как солнышко или как ветер, они велят, куда надо идти и за что воевать.

N: — Не страшно все время воевать?

Е.Л.: — Если мы взяли в руки гитары, то мы уже начали воевать. Тысячу раз прав Владимир Маяковский с приравненным к штыку пером. Янка не выдержала боли, Башлачев тоже. Мне не остается просто ничего другого, особенно после октября 1993 года, когда на моих глазах умирали люди.

N: — В августе 1991 года тоже умирали…

Е.Л.: — Трое пьяных под танками? Ну и за что они воевали?

N: — За свободу своей Родины.

Е.Л.: — Для меня свободная Родина — это Родина, свободная от той политики иностранного капитала, которая господствует сейчас. Если хотите, я славянофил, но для меня не является определяющим фактором национальность человека.

N: — Чем-то похоже на идеи Жириновского.

Е.Л.: — Я не имею к Жириновскому никакого отношения. Он ставленник нынешнего политического строя, выполняющий определенную функцию. Он очень выгодный и удобный провокатор.

У каждого музыканта, как у любого человека, есть свой взгляд на вещи, в том числе и на политику. Мои взгляды близки к взглядам Лимонова (кстати, он собирался приехать с нами в Ростов, но в последний момент не смог), к взглядам ультра коммунистической партии. Я коммунист по убеждению и свято верю в идею Свободы, Братства и Равенства. Среди защитников Белого дома я видел умных, добрых, порядочных и веселых людей, который, заранее оплатив свои похороны, шли защищать Родину.

N: — И вы не считаете это фанатизмом?

Е.Л.: — Защита Родины — фанатизм? Это же не ислам. Там были разные люди — от детей до стариков. Анархисты и панки с флагами, а рядом стоял и курил, смеясь, православный священник.

Если бы у меня был сын, я тоже отправил бы его на эту войну. Потому что каждый, пришедший в эту жизни, обязан воевать.

N: — Неужели вы настолько не любите мир, в котором живете?

Е.Л.: — Я живу в этом мире, следовательно, я его люблю. Последние годы я ставил опыты с ЛСД, я лучше стал понимать мир, я видел больше сторон бытия, но любовь не прошла, и я буду воевать, чтобы сделать мир лучше.

N: — За вами идут не всегда зрелые люди, и естественно возникает вопрос о подмене идеи.

Е.Л.: — Это наша беда. Дело в том, что когда мы начинали эту войну, мы боролись против брежневского строя, который, по существу, не являлся коммунистическим. Мы осознавали те реалии, за которые боремся. Некоторым выгодно было использовать эту идею в извращенном виде, другие просто ее не поняли. Но я всегда знал, куда и зачем иду. А значит, несу ответственность за тех, кто идет за мной.

N: — Раньше тусовка российских рокеров была чем-то единым и неделимым. Теперь все по-другому. Почему?

Е.Л.: — Да нет, они-то сейчас вместе. ДДТ, АЛИСА и другие слились в одну обойму с ЛЮБЭ, Аленой Алиной… Просто я не хочу быть рядом с ними. Я прекрасно помню и никогда не забуду, как Шевчук пел в том черном октябре для омоновцев, а потом размахивал резиновой дубинкой в телекамеры.

N: — Когда-то случится так, что вас не станет. Что и кому вы завещаете?

Е.Л.: — Кому — не знаю. Безусловно, найдется кто-то, кто займет мое место. Что? Не врать, прежде всего, и не бояться. Для этого все время надо ходить по краю этого мира — когда человек уже заглянул туда, то ему не важны материальные блага, он не может врать и, словно заглянув себе в глаза, как никогда ясно понимает, есть ли ему за что умирать или нет. Это главный вопрос, который должен волновать человека.

N: — Что будет, когда окончится ваша война?

Е.Л.: — Начнется другая. И так бесконечно.

Глупый мотылек догорал на свечке,

Жаркий уголек, дымные колечки,

Звездочка упала в лужу у крыльца…

Отряд не заметил потери бойца.

Екатерина Гордеева

20–26.04.1994 г., Pocтов-на-Дону.