3

3

Как известно, поход Деникина на Москву летом и осенью 1919 г. не увенчался успехом. Несмотря на то что корпус генерала Кутепова в сентябре взял Курск, в октябре — Орёл и начал наступление на Тулу, а генерал Шкуро в октябре захватил Воронеж, сил для развития дальнейшего успеха Добровольческой армии не было. Спасением новой власти стали оказавшиеся в её руках основные губернии и промышленные города центральной России. Это сказалось как на численном преимуществе Красной армии, так и на её вооружении. Кроме того, в самый разгар наступления белых на Москву Польша заключает временное перемирие с большевиками, что даёт им возможность перебросить свои дивизии в район Орла, значительно увеличив группировку войск. Третьей причиной провала наступления Деникина стало снятие с фронта значительных сил для ликвидации прорыва своего фронта в районе Умани бандами Махно. Отсюда началось то самое отступление Добровольческой армии, которое и привело её в Крым.

Декабрьское (1919 г.) отступление Белой армии и обстановку этого месяца сам Я.А. Слащёв охарактеризует следующим образом:

«…отступали по всему фронту. На главном направлении красных (Орёл — Ростов) стояла Добровольческая армия Май-Маевского, правее — донцы и кубанцы, левее — Шиллинг и Драгомиров; у Екатеринослава действовал против Махно под моей командой 3-й армейский корпус, к которому были присоединены Донская (конная) бригада Морозова, Терская — Склярова, Чеченский сводный полк и 1-й стрелковый Кавказский и Славянский полки.

В декабре же Май-Маевский был отрешён от должности и заменён Врангелем. Дело не улучшалось, и армия катилась на Кавказ. Врангель был тоже отрешён и заменён Кутеповым. Обстановка складывалась тревожная. У 3-го корпуса был полный успех против Махно, но всё же, учитывая обстановку, я 19 декабря объявил по городу Екатеринославу, что ввиду приближения красных за город не ручаюсь и предлагаю желающим выехать из города, для чего назначаются поезда ежедневно в 15 часов с 20 декабря. Между тем красные приближались.

26 декабря я получил приказ Деникина отправить в распоряжение Шиллинга бригаду Склярова, а с остальными частями отходить в Крым и принять на себя оборону Северной Таврии и Крыма.

Таким образом, армия Деникина отходила двумя крупными группами: 1) во главе со Ставкой, в составе Добровольческой армии, донцов, кубанцев и терцев — на Кавказ и 2) войска Шиллинга и Драгомирова — в Новороссию, прикрыв Николаев — Одессу и базируясь на последнюю.

В промежуток между ними 3-й армейский корпус под моей командой получил приказ отходить с задачей удерживать Крым. Командование, видимо, смотрело на Крым как на приговорённую к сдаче территорию, рассчитывая задерживать натиск красных на Дону или где-нибудь в его районе и около Буга с тем, чтобы оттуда вновь перейти в наступление, действуя по внешним операционным линиям и одним своим движением заставляя красных бросить осаду Крыма или очистить его, если они его займут.

Руководствуясь, очевидно, этим, Деникин и назначил на Крым столь ничтожные силы, потому что даже назначенный сперва туда же 2-й (армейский) корпус Промтова получил приказ отходить на Одессу. Между тем если бы отводить главные силы Новороссии не на Одессу, а на Крым, то, опираясь на него, эти более крупные силы могли бы действовать активно против красных, шедших на Кавказ.

Численность обеих армий (красных и белых) была почти равна — около 50.000 каждая».

Словом, задача защиты Северной Таврии и Крыма, которая была возложена на Слащёва, осложнялась проходом через «армию батьки Махно». Хотя сам генерал не считал это для своих частей каким-то особым затруднением. В его представлении «затруднение заключалось в непролазной грязи и почти полной непроходимости просёлочных дорог для обозов».

Далее он пишет:

«Для выполнения задачи в моём распоряжении находились: 13-я пехотная дивизия — около 800 штыков, 34-я пехотная дивизия — около 1200 штыков, 1-й Кавказский стрелковый полк — около 100 штыков, Славянский полк — около 100 штыков, чеченцы — около 200 шашек, Донская конная бригада полковника Морозова — около 1000 шашек и конвой Штакора — около 100 шашек. Артиллерия имела всего на одну дивизию 24 лёгких и 8 конных орудий; итого около 2200 штыков, 1200 шашек и 32 орудия. С первого же взгляда было ясно, что этих сил было совершенно недостаточно для обороны Северной Таврии от победоносного наступления красных».

Из «Большой советской энциклопедии»: «Северная Таврия — южная часть Европейской территории СССР, ограниченная с запада низовьем р. Днепра и с запада условной линией Александровск (ныне Запорожье) — Бердянск, на юге отделённая от Крымского полуострова Перекопским перешейком».

Внимательно изучая карту, Яков Александрович отмечает: «Фронт Северной Таврии тянулся полукругом около 400 вёрст, причём прорыв моего расположения в одном месте мог привести красных к перешейкам раньше остальных моих частей, которые, следовательно, вынуждены были бы в этом случае бежать назад наперегонки с красными и подвергнуться неминуемому поражению».

Исходя из этого Слащёв принимает решение «Северной Таврии не оборонять и до Крыма в бой с красными не вступать, а немедленно отбросить Махно от Кичкасского моста и отправить пехоту в Крым, прикрывая её отход от красных конной завесой. Бригаду 34-й (пехотной) дивизии с обозами из Екатеринослава отправить по железной дороге на Николаев, где погрузить на суда и перевезти в Севастополь. Самому немедленно после переправы у Кичкасс ехать в Николаев — Севастополь и осмотреть оборонительное положение Крыма до подхода туда моих войск».

Дальше молодой генерал подчёркивает:

«План обороны Крыма в моей голове уже был намечен в общих чертах, так как Крым я знал по боям 1919 г., но окончательное решение я хотел принять на месте.

27 декабря Махно потерял Кичкасский мост и 5 орудий. Крымский корпус двинулся в Крым, а бригада 34-й дивизии с обозами по железной дороге на Николаев. Я выехал туда же. Екатеринослав был белыми очищен без боя».

А ведь ещё совсем недавно, в ноябре Слащёв с 70 казаками и гусарами своего конвоя (сотня Штакора) в течение нескольких часов сдерживал атаки ударной группировки Махно, а затем буквально выдавливал их к излучине Днепра.

И теперь у Слащёва всё шло гладко: «Мне удалось сохранить свои части для главной операции. Однако Ставка настаивала на защите Северной Таврии. На телеграммы об этом я отвечал категорическим отказом, что с наличными силами никто Северной Таврии удержать не может; на оборону же Крыма я буду смотреть не только как на вопрос долга, но и чести. Наконец, Ставка согласилась.

5 января 1920 г. я был в Севастополе, мои части в это время были севернее Мелитополя. Соприкосновение с красными держала только конница, медленно отходившая назад почти без выстрела. Над Крымом нависла гроза в лице 13-й армии красных».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.