Дом на Никитской
Дом на Никитской
Для Натальи Николаевны старая столица была так же дорога воспоминаниями детства, как и для Пушкина, родившегося в Москве и жившего в ней до двенадцати лет, покуда его не увезли в Петербург в 1811 году, за год до начала Отечественной войны и рождения будущей жены.
Во время пожара Москвы 1812 года дом на Никитской сгорел, и Гончаровы поначалу снимали жилье. В доме Кошелева 11 февраля 1815 года у них родился третий сын, Сергей[19]. Крестили его в церкви Симеона Столпника, что на Поварской. Крестным на этот раз был дедушка Николай Афанасьевич, а крестной — как всегда, прабабушка Екатерина Андреевна. После ее смерти в 1816 году принадлежавший ей дом перешел во владение Николая Афанасьевича. На одном из писем деда, Афанасия Николаевича, отправленном в год смерти его матери, обозначен адрес: «Дмитрию Николаевичу Гончарову в Москве. На Никитской в Доме бывшем Г-жи Навасильцевой В приходе Вознесенья». Это письмо без всяких комментариев говорит о его отношении к внукам: «Благодарю тебя, любезный друг Митенька, за письмо. А на Ишку я очень сердит: он так заспесивел, что и имя сваво не приписывает. И ты его за меня не цалуй, а сестер всех перецалуй. Наташу и мамашу поздравь от меня с их днями рождения…»
Письмо свидетельствует, что в тот год на Натальин день мать взяла четырехлетнюю Ташу в Москву.
В 1818 году у Гончаровых родился последний ребенок — Софья, скончавшаяся в том же году.
К этому времени на содержание семьи Афанасий Николаевич выдавал сыну приблизительно по 30 тысяч рублей в год, а также деньги для детей и на провизию, не считая того, что натурой доставлялось из деревни.
Разросшемуся семейству было тесно в старом доме. К 1820 году он был отремонтирован, а рядом выстроен новый, также деревянный, на каменном фундаменте. После пожара Москвы 1812 года почти вся Пречистенка была отстроена заново. Как выразился грибоедовский Скалозуб, «пожар способствовал ей много к украшенью». Новый гончаровский дом, одноэтажный, с двускатной кровлей и мезонином, деревянный, выходил на Большую Никитскую торцом в три окна. Справа от дома ворота прорезали длинный сплошной забор, отделявший от улицы двор с хозяйственными службами, тянувшимися вдоль Скарятинского переулка и Малой Никитской улицы. Под мезонином располагалось крыльцо с навесом, по сторонам от него — соответственно три и шесть окон.
В этом доме и прошло все московское девичество Натальи Гончаровой. Известен всего один портрет, запечатлевший ее в возрасте 10–11 лет. Кто был его автором, неизвестно. Другие, карандашные, портреты всех детей Гончаровых находились некогда в Полотняном Заводе у Афанасия Николаевича. О них, скорее всего, и идет речь в его письмах внукам. Так, 1 ноября 1821 года он пишет в постскриптуме письма старшему внуку: «Р. S. К пяти вашим милым рожицам не достает у меня Сережиной рожицы, то не худо бы тем же форматом мне ее доставить в карандаше и одного мастерства, а что будет стоить — я заплачу».
В следующем письме Афанасий Николаевич развивает тему портретов: «Письмо твое получил и мерачку к тем пяти портретам, кои я имею, при сем посылаю. Я желаю иметь в карандаше не для того, что дешевле, а потому, что уже пятерых имею и коллекция вся в рамках, то и нужно, чтоб и шестой был им одинакой и той же величины. Для чего и Денги за него 75 а<лтын> при сем тебе вълагаю. А рамки мне не нала, я зделаю дома одинакою с моими».
Особо пишет он о портрете Натальи, младшей и любимой внучки, копию с которого он сделал сам и послал ей: «Ташке скажи, что я с ейо портрета сам срисовал этот образчик, который у сего влагаю».
На позднейшей фотографии кабинета Афанасия Николаевича нетрудно усмотреть эти шесть портретов, расположенных в один ряд в «одинаких» рамках.
Пушкин, будучи в Полотняном Заводе, конечно же видел их, в том числе и портрет Натали. Во вторую болдинскую осень, разлученный с женой, Пушкин на листе с черновиками «Медного всадника» несколько раз рисует ее. Один из набросков представляет ее в образе девочки, какою поэт ее никогда не видел. Распознать, кто именно изображен на рисунке, было бы конечно же невозможно, если бы не нахождение его рядом с другими изображениями Натальи Николаевны, которые не вызывают никакого сомнения. Этот рисунок не только передает общее сходство с другими ее портретами, выполненными Пушкиным, но и сходен с единственным ее детским портретом. Хотя этот портрет представляет Натали в фас с легким поворотом вправо, а Пушкин изображает ее в профиль с поворотом влево, как выполнено большинство его портретных рисунков, он сумел по памяти воспроизвести ту же прическу: с челкой, разделенной пробором.
Наталья Гончарова в детстве. А. С. Пушкин. 1833 г.
Наталья Ивановна и Наталья Николаевна Гончаровы. Рисунок А. С. Пушкина на листе с черновиком поэмы «Медный всадник». 1833 г.
Так что Пушкин дважды попытался представить себе Наталью Николаевну в ее детские годы. Позднее, уже супругами, они могли делиться друг с другом воспоминаниями своего московского детства — довоенного для Пушкина, послевоенного для Натальи Николаевны.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.