Сообщение о смерти Фрича

Сообщение о смерти Фрича

Моторы уже набирали обороты, и я последним собирался зайти в самолет, когда увидел приближающийся к нам мотоцикл. Из него выпрыгнул офицер и сказал, что ему необходимо лично доложить нечто важное самому Гитлеру. По его настоятельной просьбе я проинформировал фельдмаршала Кейтеля, что подполковник желает переговорить лично с Гитлером. Кейтель тотчас же спросил у Гитлера, хочет ли он выслушать это сообщение. Я стоял рядом с Гитлером, когда подполковник сказал, что на него возложена печальная миссия сообщить о том, что генерал-полковник Фрич погиб на своем боевом посту. Фрич командовал одной из операций против поляков, когда пуля, выпущенная из пулемета, попала ему в бедро, задев важную кровеносную артерию. Генерал истек кровью до того, как ему смогли оказать помощь. Гитлер кратко выразил свое сожаление, повернулся ко мне и снова отдал приказ лететь в сторону Варшавы.

Совместно с нашим сопровождением из истребителей мы облетели линию фронта вокруг Варшавы. С высоты 2 тысячи метров мы видели огонь нашей артиллерии и те разрушения, которые он вызвал в предместьях Варшавы. Через тридцать минут полета мы вернулись обратно, и вскоре после этого поступили известия о капитуляции Варшавы. В течение последующих нескольких дней сдалась и вся остальная Польша.

Мы приземлились в аэропорту Варшавы. В тот день в городе должен был состояться большой военный парад. Некоторые офицеры получили приглашения на прием, и на временном командном пункте прошло оживленное обсуждение завершившихся операций. Примерно через час появился Гитлер, и все собравшиеся отправились в Варшаву, чтобы присутствовать на параде. В это время я оставался в аэропорту вместе со своим экипажем. На полевой кухне кипел котел – из тех, что позднее использовали для приготовления еды на сто человек. Столы были установлены в ангаре, из которого по такому случаю вынесли все лишнее. Около трех часов дня я попросил главного повара дать нам что-нибудь поесть, потому что, когда вернется Гитлер, нам, вероятно, придется сразу же вылетать и у нас не останется времени на обед.

Но ничего не было готово, не удалось нам перекусить и позднее.

Между тем я заметил, что комендант базы, бывший в звании майора, накрыл столы белыми скатертями и даже украсил их цветами (кто знает, где он их нарвал). Все выглядело очень празднично. Я знал о приверженности Гитлера к простоте в повседневной жизни, особенно во время войны. Я высказал майору свои сомнения, заметив, что его тщательные приготовления, вероятно, не принесут ему благодарности. Однако майор, тем не менее, настаивал на том, что неудобно просить Гитлера садиться за непокрытый стол, поэтому вся эта атрибутика осталась.

Около четырех часов дня на аэродром прибыла громадная колонна автомобилей. В ангаре все было подготовлено к встрече гостей в наилучшем виде. Гитлер, увидев накрытые столы, спросил у Кейтеля, кто приказал это сделать. Он поинтересовался: они что, собрались на войну или на правительственный банкет? Кейтель, который был не в курсе дел, вызвал к себе коменданта базы, а тот высказал генерал-фельдмаршалу свои опасения, что Гитлер не стал бы есть за непокрытым столом.

Гитлер повернулся ко мне: «Баур, машины к вылету готовы?» – «Да, мой фюрер». Итак, мы вылетели в Берлин незамедлительно. Кейтель и некоторые другие ворчали, очевидно, потому, что были голодны. Обратный путь в Берлин занял несколько часов, и в течение всего этого времени мы не смогли поесть. Вот таким оказалось завершение Польской кампании лично для нас.