Глава девятнадцатая ГОДЫ ПОСЛЕ СЛАВЫ. СТРАНА И СПОРТ НА ПЕРЕПУТЬЕ

Глава девятнадцатая

ГОДЫ ПОСЛЕ СЛАВЫ. СТРАНА И СПОРТ НА ПЕРЕПУТЬЕ

Новый, 1985 год Мальцев впервые за последние годы встретил не в традиционном североамериканском турне с «Динамо» или сборной СССР, а в кругу семьи. Начиналась новая жизнь, и эти первые недели, месяцы вне большого спорта становились для него, как и для многих спортсменов, практически всю сознательную жизнь находившихся в «инкубаторских условиях» бесконечных сборов, серьезным испытанием.

Для них безоблачная жизнь, когда все вопросы с проживанием, питанием, билетами и многим другим за тебя решают в команде, заканчивалась, когда спортсмен получал «отпускные за годы карьеры». А когда шел в клубную кассу за своей последней зарплатой, вот тогда и наступало «своеобразное отрезвление после славы».

«Самое главное после ухода из спорта понять, что ты сразу должен перестроиться, осознать, что игра в большой хоккей уже в прошлом. Ты начинаешь зарабатывать тем же тренером в лучшем случае раз в пять меньше, чем игрок. У кого-то не выдерживали жены, которые привыкли жить красиво. Все это давит на психологию игрока, – признается в разговоре со мной Борис Михайлов. – Теряются связи. Теряются люди, которые тебя обхаживали и за столом говорили тосты в твою честь, как же с тобой хорошо, какой ты великий талант. Теперь у них другие кумиры. Жизнь опять начинается с нуля. Тут ты и понимаешь, что на самом деле значит выражение о том, что когда человек в фаворе, то у него много друзей, а стоит ему уйти в сторонку – многие исчезают, будто по мановению волшебной палочки. Но, к счастью, тогда звездный человек видит тех, кто дружил с ним только потому, что он был великий. И тех, кто пойдут с ним дальше рядом по жизни. Поэтому здесь важно сказать себе четко, по-мужски: “Хватит жить воспоминаниями. Сейчас у меня другая жизнь!”».

Насчет забвения спортивных талантов хорошо написал журналист и писатель Николай Вуколов в своем очерке про Юрия Чичурина. «Тут вдруг выясняется, что жене надо платить квартплату, а денег не хватает, и кто-то ударил по ветровому стеклу твоей неразумно оставленной у подъезда “Волги”, и надо искать это проклятое стекло, договариваться с механиками. Ты своей фамилией “фигурнешь”, а столкнешься с бесцветным, равнодушным рыбьим взглядом и узришь два пальца – указательный и большой, выразительно друг о друга потирающиеся… – пишет Вуколов. – Трудно вхождение в новую жизнь. Все равно, что взять взрослого льва из зоопарка, где он прожил долгие годы на дармовом мясе, и выпустить на волю, в саванну. Долго ли такой “царь зверей” там протянет, перед дикой природой оказавшись бессильным неумехой? Конечно, всякое такое сравнение условно. Кто-то ломался, но большинство все же находило свое место в той, еще советской жизни. Но многих водочка и сгубила, ох, многих!»

Александр Мальцев прошел через то, что испытывают на себе многие великие игроки, завершая свой спортивный путь.

Когда ты уже не выйдешь на большой лед в официальных матчах, и, что обиднее, не по причине травмы. Когда вдруг замолкают телефоны, а от тех «больших друзей», кто еще недавно выклянчивал билеты на стадион, остаются лишь имена в телефонной книжке. Когда всем уже не до тебя, а ты остаешься один на один (плюс семья) со своими болячками и переживаниями. Когда, как и в детстве, тебе снятся хоккейные сны, но, проснувшись, ты не бежишь на площадку и не колотишь шайбы в сетку, а горько думаешь, что все это уже в прошлом. «По-настоящему близких друзей у меня немного. И становится меньше, когда они уходят из жизни. Много тех, кто набивался в друзья на пике карьеры, во время больших побед, как-то испарились сами собой, едва я перестал играть. Знали бы, сколько таких было, – говорит Александр Мальцев. – Они как будто растворились в пространстве. Но я счастлив общением с другими людьми. Теми, кто меня действительно любит».

«Постоянные по 11 месяцев турниры и сборы, сборы, сборы отрывали у нас лучшие годы жизни. Хоккеист привыкает к тому, что параллельно не может раскрыться на другом поприще, а с другой стороны, свыкается с тем, что за него всё делают администраторы и начальники команды, а по быту спутницы жизни. Организовано все: общежитие, питание, выплата бонусов, – размышляет в разговоре со мной Владимир Шадрин. – Мы на своем примере учились заново жить: учились экономить, чтобы не превысить семейный бюджет, учились снимать показания электросчетчика и платить за свет и т. д. Уходя из спорта, мы понимали, как были на самом деле оторваны от жизни. Кто-то не выдерживал и спивался».

Мальцеву было обидно осознавать даже не то, что зрители больше не увидят его на льду, не насладятся его искусной обводкой и коварными для вратарей бросками. «Я, в общем-то, не скучал по игре, по былой славе, но иногда, особенно в последние месяцы после завершения карьеры мне не хватало тех волнующих мгновений, когда во время матча в глазах партнеров я видел, как все они ждали от меня чуда и так сильно верили в меня», – с ностальгией вспоминал Александр Мальцев те дни. Правда, динамовцам и армейцам все же приходилось попроще: они уходили в отставку военными пенсионерами, как например, Мальцев, который начал получать пенсию подполковника запаса пограничных войск.

Впрочем, в первые месяцы после своего ухода из спорта Александр Мальцев был все так же востребован и искренне любим. Там, где он появлялся, у людей неизменно проявлялся интерес к его жизни. Мальцева просили рассказать о своем славном хоккейном прошлом, о друзьях по сборной. О том, какой любовью он пользовался в народе, лучше всего говорит поездка в Афганистан в начале 1985-го, где шестой год советские солдаты и офицеры в составе Ограниченного контингента сражались против местных душманов.

Судьба занесла Александра Мальцева в Афганистан в составе очередной комсомольской агитбригады. Не зря про Мальцева говорили журналисты, что с ним хоть на комсомольскую стройку, хоть в самое пекло. В январе 1985 года, спустя несколько недель после окончания Мальцевым хоккейной карьеры, такая группа отправилась в Кабул. В ее составе были красивая талантливая актриса Ирина Алферова, совсем еще молодая певица Тамара Гвердцители, трио «Меридиан» и конечно же Мальцев, куда без него.

Уезжали из лютой московской стужи в тридцатиградусную жару. Кабульский аэропорт встретил русских гостей какой-то особой, пока ими не понятой атмосферой настороженности, которая читалась на лицах местных солдат, стоявших в оцеплении. В здании аэропорта были отчетливо видны следы от осколков разбившихся стекол. Оказалось, что за двое суток до прилета московской делегации в здании сработало взрывное устройство. Внешне обычный чемодан был начинен миной американского производства. Подсунутый в багаж афганских студентов, улетавших на учебу в Советский Союз, он унес жизни десяти человек и искалечил 187 на глазах оцепеневших от ужаса родных и пассажиров. Информация о теракте шокировала многих из членов делегации, привыкших к рядовым телерепортажам из Афганистана. Эти сюжеты повествовали о наших солдатах, которые тихо и мирно выполняли свой интернациональный долг в этом азиатском государстве. Увиденное в Афганистане, этой крайне отсталой стране, разительно отличалось от лакированной советской пропаганды.

Через несколько дней, вылетая из Кабула в одну из афганских провинций, а таких опасных перелетов будет несколько, знаменитости наблюдали и другую картину. В аэропорту, прямо у трапа военного «Ан», словно у автобусной остановки, толпились русские мужики – кто в военной форме, кто в штатском. Возбужденные, вспотевшие от жары, с пыльными лицами, они трясли перед летчиками командировочными удостоверениями, заискивали перед ними, просили, умоляли, сбивались на истерику, всячески пытаясь улететь. Но гражданских рейсов на родину не было, а на военные – билеты не продавали. Поняв, что не улететь, увидели знаменитых артистов и Мальцева рядом с ними, приближающихся к «Ан». Всего 14 человек. В глазах командированных отчаяние и мольба сменились неким успокоением. Раз здесь такие важные люди, то им надо лететь, они просто нужнее. Толпа возле трапа вежливо расступилась, пропуская гостей внутрь самолета.

И вот делегация из Москвы уже в маленьком помещении – «гримерке» в «домишке» культуры в Кандагаре. Кто-то курил, кто-то пил чай, предложенный военными. Солдаты тем временем не скрывали своего удивления и любопытства, пытаясь заглянуть в помещение – надо же, тут находятся живые Алферова и Мальцев.

Шепот в зале сменялся восторженным гулом, когда артисты выбегали на сцену, рассказывали истории из жизни, выступали с пародиями, пели. Настала очередь Александра Мальцева. В рубашке и простеньких джинсах он вразвалочку, своей знаменитой походочкой, поднялся на сцену. Грозный на льду бомбардир тут же покраснел, смутился под гулом оваций и аплодисментов. Зал так и не дал ему сказать ни слова, кто-то кричал: «Мальцев! Ура!» Наконец аплодисменты нехотя стихли и Мальцев начал свой простой рассказ. О жизни и о спорте. О тех, кто играет в хоккей, добывает победы ради этих вот ребят, ради всей большой страны. Зал хохотал, когда Мальцев вспоминал байки из жизни вне льда, о том, что хоккеисты иногда просыпают тренировки, словом, что это нормальные мужики, со своими слабостями и увлечениями, что это отнюдь не те «стальные» плакатные звезды без улыбок и ошибок, какими их иногда представляют простые люди.

Зал внимал каждому слову, каждому отрывку из рассказа чемпиона. Смеялся, когда он вспоминал о том, как вежливо отказался от миллионного контракта, предложенного ему «Монреаль Канадиенс». Искренне аплодировал, когда он трогательно вспоминал о своих родных, о Кирово-Чепецке, в котором родился. Настоящий взрыв эмоций и шквал аплодисментов вызвали слова о том, что все их травмы и синяки – часть нелегкой работы по дороге к заветной цели: заставить встать под наш гимн и смотреть на уходящий вверх красный флаг отчизны даже самых лютых недругов. Когда Мальцев, заметно волнуясь, рассказывал об этих трогательных минутах, у некоторых из бойцов, как у Ирины Родниной в Лейк-Плэсиде, из глаз катились слезы.

Один особенно впечатливший Александра Мальцева случай произошел на одной из военных баз. После встречи с военными к Мальцеву подошел уставший, загорелый майор, по-дружески обнял его и снял со своей руки сверкающие командирские часы. «На память о встрече вдали от Родины человеку, которым я всегда искренне восхищался, восхищаюсь и буду восхищаться», – произнес офицер. Мальцев засмущался, сначала вежливо отказался от столь дорогого подарка. Потом они обнялись, сфотографировались, долго хлопали друг друга по плечам. Мальцев, потрясенный, вернулся туда, где спали его товарищи, и негромко сказал в темноту: «Какие же здесь ребята, какие настоящие мужики!» К сожалению, несмотря на то, что они с офицером обменялись адресами, больше увидеться с ним, по словам Мальцева, не удалось.

«Мальцев, сошедший со сцены, неуловим. Единственный способ его обнаружить – искать толпу людей, эпицентром которой и будет Саша. Ночью он вернется к себе совсем уставший и, разминая отекшие пальцы, скажет, что легче сыграть матч, чем раздавать автографы. Только он уснет, как его вновь поднимут и скажут, что издалека прибыл человек, который всю жизнь там, на гражданке, мечтал встретиться с ним», – писали в 1985 году в репортаже из Афганистана журналисты «Комсомолки»[39].

Там же, в Афганистане, случился печальный эпизод. Мальцев здорово пострадал по воле «дружественных» нам афганцев. Да так, что даже попал в госпиталь. На полигоне во время самопроизвольного выстрела его задела пуля по касательной. Но он повел себя как настоящий мужик. Не причитал, не лепетал, что больше никуда не поедет. Когда я недавно попросил Александра Мальцева вспомнить об этом эпизоде, он сказал одну фразу: «Ерунда, с кем не бывает». По возвращении из этой запоминающейся во всех отношениях поездки несколько дней Александр Мальцев провел на больничной койке.

А вскоре титулованному хоккеисту предложили продолжить работу в родном клубе и начать тренировать молодых хоккеистов из «Динамо-2». Александр Мальцев, как говорилось выше, не собирался так резко уходить из хоккея и попросту не планировал начать обучение в Высшей школе тренеров (ВШТ). Несмотря на то, что у него не было специального спортивного образования, а было высшее педагогическое, Мальцев с удвоенной энергией взялся тренировать молодых парней. Причем выходил на лед не для того, чтобы просто «свистеть и командовать», а попытался окружить парней той заботой, которой в свое время проникся по отношению к нему Аркадий Иванович Чернышев. «Закончив играть, Саша ничуть не изменился. Помню, как приезжал к нему домой в середине 1980-х и мы целый день клеили изолентой клюшки для игроков молодежной команды, которую он тренировал. В Кирово-Чепецке он был одинаков всегда: веселый, счастливый, душа нараспашку», – вспоминает друг Мальцева, Виктор Перетягин.

«Величие, как игрока, Сашу не испортило. Он в конце карьеры остался таким же парнем, как и в первые свои месяцы появления на льду, – говорит мне Борис Михайлов. – Почему у него не пошло в “Динамо” тренером, я вам сказать не могу, потому что не знаю. На моем собственном опыте работы тренером после окончания игровой карьеры могу сказать, что надо сразу же опуститься со своего уровня на тот уровень игры, который демонстрируют подопечные. Плюс видеть в своих парнях какие-то новые задатки и раскрыть их. Если ты будешь смотреть на них со своей колокольни, то ничего толкового не получится. Нужно четко понимать, что из всех не будет таких, как Мальцев или Харламов. Кроме того, чем более был в те годы велик игрок, тем больше ему казалось, что ему сразу должны дать команду мастеров. А тогда все такие клубы в советское время были забиты тренерами. Значит, ему надо давать фарм-клуб, детскую команду. А что это такое? Еще несколько месяцев назад тебе хлопали переполненные “Лужники”, а сейчас твоей команде аплодируют несколько десятков родителей. Кроме того, нужно постоянно подсказывать молодым, ты, Коля, неправильно держишь клюшку, а ты, Вася, неправильно начинаешь ускорение».

«К сожалению, даже для самых великих хоккеистов главная цель жизни оказывается такой короткой. Желание и данные быть тренером есть у многих хоккеистов, но не каждый умеет подстраиваться под обстоятельства и выдерживать проверку временем. К тому же эта работа тяжелая, – признается в разговоре со мной Владимир Шадрин. – Тебе кажется, что уже больше не будет таких изнурительных сборов, а получается, что и семью видишь еще реже, чем раньше, и ложишься спать позже, чем спортсмены, разбирая собственные ошибки или раскладывая по полочкам тактику будущего соперника. Нельзя жить одними победами и воспоминаниями о них. Мы продолжали играть за ветеранов, направляясь в поездки. Но это, по большому счету, было не то».

«В “Динамо” хотели, чтобы Саша начал свою тренерскую деятельность где-то снизу, с обучения молодых хоккеистов. Сразу выходить на уровень первой команды в те годы, когда у руля предпочитали ставить опытных специалистов, было рискованно, – вспоминает Виталий Семенович Давыдов. – Если бы сразу у новичка не получилось, то он смог бы психологически надломиться. Конечно, мы хотели бы видеть в Александре Мальцеве выдающегося тренера, но не всё в этой жизни складывается так, как мы задумываем».

Мальцев так усердно занимался с молодыми парнями, что те в итоге стали чемпионами страны. Но вскоре динамовскую молодежную команду, которую тренировал олимпийский чемпион, расформировали. Говорили, что высокое динамовское руководство не устроили самостоятельность и прямота суждений Мальцева, который никогда не умел, да и не хотел прогибаться перед начальством. Получилось так, что Мальцев, привыкший к тому, что постоянно был затребован со всех сторон, в одночасье оказался никому не нужен.

Вдобавок Александр все еще переживал конфликт с тогдашним главным тренером сборной Виктором Тихоновым, из-за чего он не попал на свою третью Олимпиаду. «Когда он повесил коньки на гвоздь, тогда и начались трудности. Долго искал работу. Взялся тренировать юношей “Динамо”, вывел их в чемпионы страны, а команду в том же году расформировали. Участились срывы. Какая жена будет с этим мириться? – вспоминала об этом нелегком периоде в жизни супруга Сусанна Мальцева. – Не сказав ему ни слова, я взяла сына и ушла. Саша спохватился через сутки, бросив все дела, отправился на поиски. Тщетно! Никто не знал, что мы нашли приют у моей двоюродной сестры Валентины». Эти два дня стали одними из самых тяжелых в жизни легендарного спортсмена. «Мальцев многое серьезно передумал, единожды сказав твердое “нет”, навсегда отшил “друзей” – собутыльников. Я очень боялась перегнуть палку и через два дня сама вернулась домой. Меня встретил полностью изменившийся за это время муж», – признавалась Сусанна Мальцева.

Мог ли Мальцев стать хорошим тренером команды мастеров? Этот вопрос я задавал многим ветеранам хоккея, или игравшим с ним, или его тренировавшим.

«Как тренер, Саша себя очень хорошо проявил. Жаль, что по какой-то причине его тренерская карьера не сложилась. Но у него было хорошее чутье на игроков. Если он говорил – да, этот парень заиграет, то так и происходило, – говорит Владимир Полупанов. – Вот пример с Андреем Николишиным. Ведь, фактически, это Саша его привез. Мальцев был по приглашению организаторов на одном из турниров “Золотой шайбы” в Ярославле, увидел там этого мальчика. Потом говорит мне: “Посмотри, он представляет интерес”. И действительно парень состоялся как игрок. Андрей Николишин стал чемпионом СССР в составе “Динамо” и олимпийским чемпионом в 1992 году. Хотя, на мой взгляд, свое слово в тренерской работе Саша до конца не сказал. У него были все задатки для этого. Огромный опыт и мастерство, умение работать с молодыми хоккеистами, которые жадно ловили каждое его слово. Хотя, наверное, Саша хотел работать на более высоком уровне».

«Думаю, что тренерская стезя – это не Сашино. Не каждому великому хоккеисту дано быть тренером. Александр Николаевич проходил через то, что испытывают выдающиеся игроки, перешедшие на тренерскую работу. Они, в частности, не понимают, почему тот или иной подопечный не может повторить финт, который так легко давался им в молодые годы, не может повторить то движение, которое для них было проще простого. Он смотрел на хоккеистов через призму самого себя – игрока. Видимо, у него не хватило терпения наблюдать за этим», – говорит Михаил Титов.

«Почему он не блеснул как тренер? На мой взгляд, ему не хватило достаточного специального образования. К тому же любой великий хоккеист, как правило, эгоист в своей душе, но в несколько ином понимании. Все большие игроки привыкли брать. А на тренерской работе надо отдавать и отдавать», – считает Владимир Юрзинов.

Александр Мальцев убежден, что он успешно проработал два года с молодежной командой. «Некоторым людям в московском “Динамо” я был неуместен, потому что с лидерами очень сложно находить общий язык, а некоторые люди, как бы сказать, побоялись моего присутствия в команде», – подводит черту этому периоду жизни Александр Мальцев.

В итоге из-за разногласий с тогдашним президентом клуба и по окончании срока службы ему пришлось уйти на пенсию. Но скучать Мальцеву не удавалось. Виталий Семенович Давыдов привлекал его к выступлениям перед детьми. Потом он все-таки закончил Высшую школу тренеров.

Друзья и близкие вспоминают, что Александр Николаевич стал более замкнутым и неразговорчивым. «Как любой спортсмен, заканчивающий карьеру, Саша быстро ощутил и понял, кто твой друг, а кто и… – вспоминает Сергей Мальцев. – Сколько таких людей было, кто раньше просил достать билетик, приглашал в ресторан, говорил хвалебные оды в бытность его великих побед. А тут раз – и все вдруг исчезли. Может быть, не сразу после окончания собственно хоккейной карьеры, а уже потом, когда он покинул пост тренера молодежной команды и несколько месяцев просто отдыхал от усталости, копившейся годами».

В феврале 1986 года Мальцев потерял отца. Николай Михайлович пошел на садовый участок, буквально «на часок», чтобы посмотреть, как подготовить к новому сезону теплицу. «Прошел час, два, три, а папы все не было. Мама, словно предчувствуя что-то нехорошее, направилась на участок. Там она нашла папу, лежащего без чувств, – вспоминает Сергей Мальцев. – У него случился инсульт. Мама побежала на ледовый стадион, там как раз проходила тренировка “Олимпии”. Ребята тут же примчались на участок. Бережно отнесли отца к подъехавшей машине “Скорой”. Он прожил еще полтора дня. На похороны отца пришли десятки людей. Все они добрым словом вспоминали о почти родном для них человеке».

В начале 1990-х годов страна и спорт находились на перепутье. Для спортсменов поколения Мальцева алый стяг, поднимавшийся к крышам почти всех крупнейших ледовых арен мира, был больше, чем советский флаг. Это была такая же непреходящая ценность, как и любовь миллионов болельщиков. «Мы выигрывали соревнования хотя бы ради того, чтобы посмотреть, как под звуки нашего гимна встают те, кто еще недавно осыпал нас, как представителей Страны Советов, самыми отборными проклятиями», – признавался мне один из прославленных советских хоккеистов. Специально не называю его имени, так как под этими словами, уверен, могут подписаться многих из тех, кто играл в советской хоккейной команде и ковал победы во славу великой страны.

Каким же оскорблением для всех них стали картинки из зимнего Альбервиля 1992 года. На церемонию открытия зимних Олимпийских игр выходили спортсмены «Объединенной команды», под флагом Международного олимпийского комитета и под звуки чужого гимна…

Кстати, когда на Олимпиаду 1992 года в Альбервиле Тихонов привез совсем молодую по возрасту команду, тренера спросили: почему он приехал с «детским садом»? Тихонов выдержал паузу и ответил достойно: «Ну, вот этим детским садом я и буду вас обыгрывать». И сдержал слово. Обыграл.

Рушилась страна, рушился спорт и особенно хоккей, где тогда «мы еще были впереди планеты всей». Но наибольший урон был нанесен детскому хоккею. Рухнула система подготовки детских тренеров, а многие из специалистов, устав маяться от безденежья и обещаний поднять им зарплату, попросту сменили профессию.

Семье Мальцевых пришлось затянуть пояса. «Был небольшой период, когда мы стали жить более строго в отношении денежных трат, но потом все нормализовалось», – признавалась Сусанна Мальцева. Но они достойно перенесли трудные моменты. Конечно, уже не «излишествовали» так, как прежде, но и не бедствовали. Как подполковник Александр Николаевич получал неплохую пенсию. Уже после своего выхода на пенсию (у балерин она наступает рано) Сусанна Мальцева окончила испанскую школу косметологов и перешла на работу в один из центров красоты.

Мальцева больше всего расстраивало не то, что пришлось ужаться в расходах, «бог с ним, переживем», а то, что погоня за деньгами стала главным стимулом жизни, и, как зеркало, жизни спортивной. Что клубы, которые еще недавно составляли гордость отечественного спорта, стали бороться за выживание, а некоторые их руководители были озабочены только тем, чтобы продать игрока за океан, да подороже. Тут уже было не до удовольствия. Игра многих хоккейных клубов превращалась в муку, и Мальцев стал чаще бывать на матчах футбольного «Динамо», чем хоккейного. Когда один из коллег пытался подтрунить над легендарным игроком: «Уж не хотите вы переключиться на футбол?», Мальцев улыбнулся и сказал, подразумевая большое количество легионеров в клубах: «Да нет, хожу сюда, в Петровский парк на футбол иностранные языки изучать. Тут большой выбор».

«В начале 1990-х годов мы начали играть в демократию и раздали все катки под “бананы”, рынки. Все эти МММ, ООО покупали ледовые дворцы, команды, но не занимались развитием детского хоккея. В результате мы потеряли время. Президенты наших клубов говорят: зачем нам выращивать молодежь, когда я могу купить игроков в Чехии, Швеции, Финляндии? Тех, которые будут устраивать меня сейчас, а не в будущем. А в спортивную школу необходимо вкладывать большие деньги, пестовать каждого парня», – говорил в одном из интервью Валерий Васильев[40].

О знаменитых ветеранах, приносивших славу и советскому хоккею, и своим клубам, в некоторых командах забыли. А когда кто-то из них пытался посоветовать… – «Куда? У нас своих проблем по горло, а тут вы еще лезете». Воистину нет пророка в своем Отечестве. Алексей Панфилов вспоминал, как в 1990-е годы они вместе с Виталием Давыдовым оказались в служебной командировке в Праге. Сели в такси и попросили водителя отвезти их к Дворцу спорта, где как раз проходил один из матчей чешского чемпионата. Таксист любезно согласился, а представители «Динамо» вручили ему подарок: календарь с изображением игроков хоккейной команды.

И хотя таксисту на вид не было больше тридцати лет, он оживился, начав вспоминать фамилии выдающихся динамовских игроков: «О, “Динамо”, Мальцев, Васильев, Давыдов!» В ответ Панфилов сказал ему: «Пан таксист, а Давыдов-то сзади вас сидит». Тот посмотрел в зеркало заднего вида, застыл, как будто окаменел. Всю дорогу потрясенный водитель молчал и ехал еле-еле, потому что не мог головы повернуть ни налево, ни направо. «Одним словом, переклинило его, и не мог он от зеркального отображения Виталия Семеновича взгляд свой оторвать, – улыбается Алексей Панфилов. – Подъехали мы к Дворцу спорта, а на парковку въехать нельзя, шлагбаум открывается только по специальным клубным карточкам, которых у таксистов конечно же нет. Но наш водитель тупо уперся в шлагбаум, перегородив въезд остальным машинам. В этот момент из будки охранников выскочил огромный детина с воплем: “Эй ты, куда прешь?!” Таксист спокойно ответил: “А я Давыдова привез”. Верзила кинулся к машине с поразившим нас вопросом: “Того самого?” и, заглянув в салон, открыл шлагбаум. Вот так молодые чехи помнят кумиров прошедших лет, хотя, может быть, и ни разу вживую не видели их игру». Впрочем, в «Динамо» к ветеранам всегда относились бережно. Эту деятельность клуба долгие годы курирует его вице-президент Виталий Давыдов.

Массовый исход хоккеистов за океан в начале 1990-х особенно больно ударил по знаменитым клубам. Из всех признанных грандов (ЦСКА, «Спартак», «Крылья Советов», «Динамо», «Химик», «Трактор») уцелел только клуб Мальцева. И ЦСКА, и «Спартак», не говоря уже о менее титулованных командах, на какое-то время и вовсе исчезли из зрительской орбиты. И армейцы, и спартаковцы начали выходить из системного кризиса, вызванного лихолетьем, пожалуй, лишь во второй половине 2000-х годов.

«Это были шальные годы. В начале 1990-х “Динамо” было единственным клубом, который выжил и остался на хорошем счету. Из “Динамо” в то время каждый год уезжали по пятнадцать человек, но, тем не менее, команда оставалась флагманом российского хоккея, – признавался в одном из интервью тот самый Андрей Николишин, которого отыскал Мальцев. – Денег не было. И неоткуда их было брать – во всей стране денег не было. Процентов восемьдесят команды калымили, извозом занимались, брались за любую работу. Кормить надо было и себя, и семью. Хотя со временем в хоккей стала приходить стабильность. У нас коммерческим директором был Валерий Павлинович Шанцев, сейчас губернатор Нижегородской области. С его приходом у нас в клубе более-менее появились, скажем так, социальные блага. Нам стали выдавать квартиры, можно было получить машины. Пусть и не было сумасшедших денег».

Известный российский хоккеист Виктор Козлов говорил, что в «Динамо» начала 1990-х годов многие ребята занимались ночами. «Делать на базе было нечего – вот мы и шли на лед. Благодаря той закалке многие из того “Динамо” играют до сих пор. Можете представить, что “Динамо” с собственными фанатами в одном купе ездило! Было несколько таких выездов.

Кто-то на полу разлегся, кто-то на багажной полке». По словам Козлова, динамовцы наслаждались атмосферой в команде, добавляя, что для всех «Динамо» было трамплином в НХЛ[41].

Лишь московские «Динамо» хоккейное и «Динамо» футбольное остаются единственными клубами, которые никогда не вылетали из элитных лиг отечественного хоккея с шайбой и футбола. Более того, «Динамо» (Москва) по хоккею, первый победитель чемпионата в 1946 году, стало последним чемпионом СССР/СНГ 1991/92 года. А в начале 2000-х годов клуб обогнал ЦСКА по общему количеству медалей, завоеванных в отечественных первенствах по хоккею с шайбой. «“Динамо” для России как “Монреаль Канадиенс” для Канады», – очень верно сказал весной 2010 года, когда решалась судьба прославленного клуба, его воспитанник Александр Овечкин.

Мальцеву не хватило всего нескольких лет, чтобы выиграть титул чемпиона СССР по хоккею. Ему не обидно, что он так и не стал чемпионом страны. «Естественно, очень хотелось выиграть, наконец, когда-нибудь золотые медали чемпиона страны. Но только с “Динамо”. Только не в другой команде», – признается Александр Мальцев. По Мальцеву, преданность клубу – понятие, которое он ни на какие деньги не променяет и по которому он оценивает нынешних игроков. У него свои мальцевские, по сегодняшним меркантильным временам, рыцарские представления о клубном патриотизме. «Верен “Динамо” остаюсь и поныне и не брошу ни за какие деньги. Да, я никогда не был в его составе чемпионом СССР. Но не это считаю главным: бросить клуб, где тебя воспитали, где ты состоялся как хоккеист – вот что было бы подло», – однажды, еще в начале 2000-х, сказал мне Мальцев и твердо продолжает стоять на своем. У него свой взгляд на тех игроков, которые меняют клубы, как перчатки: «Если человек бегает из команды в команду, а тем более в погоне за материальными благами, ничего путного из него не получится, и он как минимум потеряет свой игровой почерк. В истории нашего хоккея были примеры таких людей, которые не стали личностями на площадке. И наоборот, те, кто оставался верен одному клубу, превратились в настоящих мастеров. Если человек то и дело перебегал из одной команды в другую, то для меня его просто не существовало».

Однажды я задал ему вопрос, на который не ждал услышать «расширенного ответа»: «Не обидно вам, Александр Николаевич, что за свою великолепную игру вы получали в разы меньше того, что имеют сегодняшние хоккеисты?» Мальцев задумался, а потом высказал блестящую по своему смыслу фразу: «У нас не было миллионов долларов. Но нас обожали десятки миллионов болельщиков». А потом, взяв паузу, добавил: «Мы не были обделены деньгами, выезжали в заграничные поездки, не жили в нужде… Но с нынешними игроками нас тут, конечно, не сравнить. Обидно не за наше поколение, а за державу, как говорится: крупные суммы, заработанные нами, получали не мы, а другие люди. Правильно, что сейчас хоккеистам другие деньги платят. Сколько из нас уже после окончания карьеры понимали, насколько короткой оказалась жизнь в спорте. Вот почему труд тех, кто занимается им, должен оплачиваться достойно».

– Завидуете им?

– Завидовать – не мое. Сам знаешь, сколько мне пришлось пострадать от зависти. Я могу только порадоваться за них, что независимы, что могут покупать дома, позволить себе путешествие в любую точку мира, – произносит Мальцев, потом выдерживает паузу и продолжает: – Но такое многим нашим соотечественникам в России, к сожалению, не по карману.

– Верите в будущее нашего хоккея? – спрашиваю ветерана.

– Если не верить в лучшее, то зачем тогда тренироваться, играть в хоккей, да и вообще жить на свете? – признается Мальцев. – Я лично верю. В наши традиции, в молодежь. В последнее время интерес к российскому хоккею возрос даже не просто в Москве и региональных центрах, но и по всей стране. А значит, будущее у нашего хоккея есть.

После своего ухода из большого спорта Александр Мальцев стал чаще приезжать в Кирово-Чепецк. И здесь его ждали тепло отчего дома и веселые моменты в компании друзей. «Провожаем как-то в конце 1980-х годов Александра Николаевича с Вятки в Москву. Когда он уезжает, это традиция, его провожают человек восемь друзей, которые знают его еще с юных лет. В такие минуты у Мальцева – душа нараспашку. Он сентиментален. Видно, что ему не хочется покидать родные края. Здесь нет ни одного человека, которому он бы не открыл душу. У всех друзей в этот момент пробивает слезу, – признается Виктор Перетягин. – Приезжаем на вокзал, выпили по бокалу шампанского. Как правило, Саша уезжал из “графской резиденции” – так мы называли небольшую квартиру Толи Быкова в его малосемейке. Саша поднимается в вагон поезда и стоит в тамбуре, машет нам. Вдруг замечаем, что среди провожающих нет “Графа”. Потом видим небольшую заварушку метрах в двадцати от входа в вагон. Толя Быков ходит вокруг вагона и заявляет, что “колеса поезда плохо накачаны”. В общем, забрали его в “каталажку”… Сашин поезд уже тронулся. Пришлось идти за Толей в отделение милиции. На следующий день позвонил Саша, и мы доложили ему, что “Граф” благополучно вызволен из застенков». Сработало имя Мальцева. Потом, когда мы провожали Александра Николаевича, всякий раз спрашивали Толю: “Ну что, пойдешь проверять, накачаны ли вагоны?”».

Двадцать второго декабря 1984 года, когда Александра Мальцева вместе с Валерием Васильевым и Владиславом Третьяком торжественно проводили из большого хоккея, он сказал на пресс-конференции, что никогда больше не выйдет на лед, поскольку не хочет, чтобы зрители увидели другого Мальцева. Но он вышел, начав играть за ветеранов, потому всю жизнь был верен льду и не очень устойчиво и комфортно чувствовал себя вне его.

В начале 1990-х годов во время одной из встреч его хороший друг, руководитель известного ювелирного предприятия Александр Таранцев сказал Мальцеву: «Саша, хватит тебе сидеть без дела. Тем более что ты недавно закончил Высшую школу тренеров. Давай создадим хоккейную команду ветеранов. Будешь ею руководить, заодно ребят подтянешь. Играйте, поезжайте на показательные матчи». Так появилась команда «Русское золото», в котором Мальцев стал «играющим президентом». А вскоре он отблагодарил того человека, кто первым заприметил его для большого хоккея. Александр Мальцев пригласил тренировать «Русское золото» вышедшего на пенсию Николая Эпштейна. «Надо было видеть, как загорались глаза Николая Семеновича, у которого сбылась мечта жизни – тренировать Мальцева. Убежден, что Саша продлил жизнь Эпштейну, который словно вернулся в годы своей молодости», – вспоминает Сергей Сидоровский, который в 1990-е годы работал вицепрезидентом хоккейного «Динамо».

Эта была Команда с большой буквы, в которую пришли действительно сильные игроки: Гусев, Виктор Тюменев, Владимир Голиков, да и сам Мальцев – сплошные чемпионы страны, мира, Олимпийских игр. «Твердого календаря у нас не было. Тем не менее 35–40 игр в месяц в 1990-е годы мы проводили. Болельщики на наши матчи приходили охотно, и мы благодарили их своей игрой», – вспоминает Александр Мальцев. Эта команда даже участвовала в чемпионатах мира среди ветеранов, занимая в конце 1990-х – начале 2000-х годов призовые места. «Я почти не ходил на хоккейные матчи российского чемпионата и когда меня спрашивали, дескать, с кем из современных игроков вы бы хотели выступать в одной тройке, я просто говорил, что мне доставляет удовольствие играть с товарищами по команде ветеранов», – продолжает Мальцев. Он умудрялся играть не только за свою хоккейную команду, но и за футбольные команды ветеранов, хотя в конце 1990-х годов его стали беспокоить сильные боли в пояснице – последствия старых травм.

Александр Мальцев не просто приглашал поиграть в хоккей своих бывших товарищей по сборной и «Динамо» типа: «Айда с нами!» Он тщательно подбирал игроков не только по спортивным, но и по человеческим качествам. Причем почти все из них были универсалы, которые одинаково хорошо играли и в хоккей, и в футбол. Мальцев говорит, что, в конце концов, нашел себя, сплотив хоккеистов-ветеранов. «Я по-прежнему к чему-то стремился, и это давало ощущение полноценной жизни», – признается олимпийский чемпион.

«У Саши есть любимый фильм “Верные друзья”, снятый в 1950-е годы, который давно стал классикой советской комедии. Известные люди, три закадычных приятеля, устав от душной городской жизни и вспомнив о данном другу другу в детстве обещании, сплавляются на плоту по реке, – вспоминает Виктор Перетягин. – В 1996 году Александр Николаевич загорелся идеей пройтись на плоту несколько десятков километров по реке Вятка. И с кем вы думаете? С резко набиравшим в те годы популярность певцом Валерием Меладзе. “Витя, а ты можешь сколотить плот и поставить на нем палатку? – спросил он у меня. – Поплывем. Взяв с собой минимум необходимого – хлеб, сухой паек, никакого спиртного, гитару. Валера будет петь по дороге, я – рассказывать о славном хоккейном прошлом. Так и прокормимся”. Я думал, что он шутит в своем духе. Оказалось, нет. Он действительно решил проехаться по Вятке. Пришлось готовить плот, закупать сапоги, куртки, различные принадлежности. Было начало июня, и у нас на Вятке как раз стояла прекрасная, солнечная погода. Более того, я уже собирался купить им сапоги, узнав размеры обуви обоих. К сожалению, эта поездка не раз откладывалась и так и не состоялась».

В 1990-е годы у Мальцевых установились особо теплые отношения с соседями по дому и даче, где они любили проводить все выходные и праздничные дни. Из хоккеистов поддерживали тесную связь с армейским защитником Александром Гусевым, с Виталием Семеновичем Давыдовым и Анатолием Мотовиловым. Последний оставался самым близким другом из тех, с кем играл Александр Мальцев.

Судьба у Анатолия Мотовилова складывалась трагически. В конце 1980-х годов у него был обнаружен рак, когда он стал довольно успешно тренировать хоккеистов новокузнецкого «Металлурга» со своей малой родины. Забрезжила надежда в лице немецких врачей. «Когда Саша и Сусанна узнали о страшном заболевании Толи Мотовилова, то всячески старались его поддержать, убеждали не раскисать, а верить в себя и выкарабкиваться, искали деньги на операции. Эта черта, кстати, больше всего характеризует Сусанну. Ее стремление помочь людям, оказавшимся в непростой ситуации, окружить их заботой», – говорит Сергей Мальцев.

Шел 1990 год. В Германии Мотовилову сказали, что есть шанс сделать операцию. Полный надежды, он вернулся в московский аэропорт «Шереметьево» ранним утром. Решил не дожидаться супругу, которая должна была приехать за ним на машине, а воспользоваться услугами частника. Лихач, разогнавшись на мокрой от дождя трассе в седьмом часу утра, погубил и себя, и известного хоккеиста, которому было чуть за сорок.

«Мне вспоминаются 1990-е годы. Неразбериха в стране, десятки сломанных судеб спортсменов, хоккеистов, которые, раскрыв свой талант в советские годы, так и не смогли найти себя в безжалостные 1990-е. Кто-то спился, кто-то обнищал, пытаясь найти свое место в жизни, – продолжает Сергей Мальцев. – Сколько было примеров, когда многие жены не выдерживали и укоряли, попрекали своих спутников, что говорить, прямо пилили мужей. Сусанна Константиновна, наоборот, всегда старалась всячески поддержать Сашу. Не получилось сегодня, получится завтра. Надо только не раскисать, терпеть и идти вперед. И у Саши все наладилось. Бизнесмен Таранцев, который к нему испытывал симпатии, оплачивал тренировки в “Олимпийском”, покупал форму, выплачивал заработную плату ветеранам».

В 1997 году на 87-м году жизни умерла мама Мальцевых Анастасия Степановна. Последние годы она была прикована к постели.

В 1999 году Александра Николаевича Мальцева избрали почетным гражданином Кирово-Чепецка. А 20 апреля 1999 года, в день его 50-летия в родном городе появилась улица Александра Мальцева. «Я был безмерно счастлив от этого. Растрогался до глубины души и понял, что о большей чести и мечтать нельзя», – признается Александр Мальцев. К юбилею Мальцева готовились в его родном клубе. Александр Мальцев, не большой любитель пафоса и торжеств, был даже вынужден сказать в одном из интервью накануне юбилея: «Простите все, кто желает меня поздравить. Большое вам спасибо. Но если честно, сейчас предпочел бы оказаться на даче, в тишине и спокойствии».

Двадцатого апреля 1999 года во Дворце спорта в Лужниках состоялся матч ветеранов: «Русское золото» – «Динамо». А из родного Кирово-Чепецка Мальцев пригласил ребят из детской команды «Олимпия», которая сыграла свой поединок в честь великого земляка со сверстниками из «Динамо».

А потом Мальцев отправился в Кирово-Чепецк, где его уже чествовали земляки. И здесь произошел очень трогательный эпизод, о котором рассказал брат хоккеиста. «Вспоминаю, как в 1999 году, когда в Кирово-Чепецке в честь юбилея проводился матч ветеранов хоккея, на трибунах было столько народу, сколько собиралось в лучшие годы “Олимпии”, когда в ней играл Саша. Большинство мест на трехтысячном стадионе разошлось по пригласительным билетам, – рассказывает Сергей Мальцев. – Вдруг я увидел, как к стадиону подводят пожилого болельщика, бывшего работника химкомбината, который в 1960– 1970-е годы не пропускал ни одного матча с участием “Олимпии”. Племянница пожилого мужчины, которая подвела его к стадиону, сказала, что ее дядя несколько лет назад ослеп. По радио он узнал о приезде в родной город Александра Мальцева и попросил родственницу отвести его на стадион. Понятно, что он ничего не смог бы увидеть. Он пришел ради того, чтобы насладиться давно забытым гулом трибун и услышать, как диктор называет имя Мальцева. Я подвел его к скамейке запасных, где он терпеливо простоял весь матч. А когда закончилась игра, к нему подошел Саша и сказал, что помнит его. Он подарил ему свою клюшку и пожелал не терять веру в себя. Я проводил этого мужчину, в его глазах стояли слезы счастья, которого ему, возможно, так не хватало после постигшей его трагедии».

В 1999 году Мальцеву в очередной раз пришлось прийти на помощь землякам. Он встречался с тогдашними директором местного химического комбината Б. Дрождиным и мэром Кирово-Чепецка А. Решетневым на тему продолжения строительства «законсервированного» ледового дворца в родном городе. К просьбе выдающегося земляка «городские головы» прислушались – обещали «завершить строительство в ближайшие год-два». И вправду, работа закипела, но потом все, по законам «долгостроя», вновь остановилось. Более того, опять пошли разговоры о том, нужна ли Кирово-Чепецку хоккейная команда «Олимпия», которая, между прочим, прямо в «соответствии с названием», дала городу и стране трех олимпийских чемпионов – Мальцева и двух вратарей Мышкина и Трефилова, не говоря уже о десятках мастеров спорта.

Во время поездок в родной город Мальцев первым делом встречался со своими друзьями молодости, теми, кому не нужно было давать интервью или говорить казенные слова на помпезных мероприятиях. Виктор Перетягин вспомнил в разговоре со мной о двух смешных историях, которые произошли с легендарным хоккеистом в Кирово-Чепецке в конце 1990-х годов.

Дело было в 1998 году. Однажды во время приезда Мальцева в Кирово-Чепецк они с Анатолием Быковым, тем самым «Графом», стали рубиться в «железку», игру, очень популярную в свое время у послевоенного поколения. Суть ее состоит в игре на номерах денежных банкнот. Из семи цифр номера игрок выбирает несколько цифр себе, а остальные предоставляет противнику. «Поскольку в карманах “Графа” часто не бывает ничего, кроме конфеты, Саша любезно одолжил ему несколько купюр. Однако ставки пошли серьезные, на вполне приличные суммы, – вспоминает Виктор Перетягин. – Рубились они в “железку” целых два дня. Уже пора собираться в дорогу на вокзал Кирово-Чепецка, а они все играют. Мы сначала думали, что понарошку. А потом, когда услышали, что “Граф” проиграл Саше свою знаменитую квартиру, то обомлели. Видим, битва идет у мужиков нешуточная. Тут “Граф” говорит: “Саша, я проиграл тебе квартиру, но у меня есть еще балкон”. А тот балкон – узенький, полтора метра площадью, для цветов рассчитанный. В общем, времени полседьмого, до отправления поезда всего полтора часа. А нам еще добираться до Кирова из Кирово-Чепецка. Короче говоря, Мальцев выиграл у Толи уже по два раза. По второму разу, используя те купюры, которые были у него раньше. Приехали мы на вокзал, когда поезд “Вятка” уже ушел. Пришлось покупать новые билеты, благо проходящих поездов вечером было много. Когда Саша уезжал в последнем вагоне, он подошел к окну в тамбуре и помахал шокированному “Графу” ручкой. Было тепло и красиво. Звезды. Вечер и уезжающий в последнем вагоне Александр Николаевич Мальцев. Как оказалось, в тему, потому что любимой песней Саши в то время была песня “Над тамбуром горит прощальная звезда”.

Через год, в 1999 году Александр Мальцев приехал в Кирово-Чепецк вместе с командой ветеранов хоккея на празднование своего юбилея. Когда отыграли игру в ветеранском матче, пришел в гости к “Графу”. А тот, оказывается, весь год жил идеей “отыграть квартиру” у своего друга детства. Началось по-новому. Автобус с хоккеистами уехал в Киров, не дождавшись Мальцева, так он был увлечен игрой. Позаботиться о машине, которая отвезет его на вокзал Кирова из Кирово-Чепецка, мы как-то не успели. А такси тогда, в конце 1990-х, почти не работали. Словом, машины никакой. Нашли какие-то “Жигули” желтого цвета. Шофер обомлел, когда увидел живого Мальцева. В общем, зная о том, что мы нещадно опаздываем, рискуя правами, заехал прямо на перрон, откуда только что тронулся тот самый поезд, в который уже погрузились хоккеисты. Представьте картину. Поезд набирает обороты, рядом едет Мальцев в машине, а хоккеисты машут ему рукой из тамбура последнего вагона: “Что же ты опоздал, Николаевич?” Так Мальцев опять опоздал на поезд. А “Графу” так и не удалось отыграться, но Саша ему все простил».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.