Суперженщина

Суперженщина

Большинство женщин, особенно тех, кто вышел замуж, мечтают о продолжении рода. Мечтала об этом и Маргарет. Рождение детей полностью соответствовало ее представлению как о счастливой семейной жизни, так и о долге, который всегда играл большую роль в ее жизни.

Меньше чем через полтора года после свадьбы она обнаружила, что беременна. Ребенок должен был появиться в октябре 1953 года, а пока молодожены начали готовиться к пополнению семейства.

В четверг, 13 августа, Мэгги хлопотала по дому, как неожиданно ей стало плохо.

– Да, такое не забывается! – вспоминает Тэтчер. – У меня начались схватки, а моего мужа невозможно было нигде найти! Как сквозь землю провалился![181]

Так и не сумев связаться с Дэнисом, Маргарет самостоятельно отправилась в больницу королевы Шарлотты, расположенную неподалеку в Челси. Там ей сделали рентген, который показал, что она ждет не одного, а сразу двух младенцев.

– На этом история не заканчивается, – вспоминает Тэтчер. – Положение оказалось настолько тяжелым, что врачи были вынуждены прибегнуть к кесареву сечению.[182]

В субботу, 15 августа, в три часа дня, Маргарет произвела на свет мальчика и девочку с интервалом в две минуты. Каждый из новорожденных весил всего по 1800 граммов.

А где же в столь ответственный момент находился Дэнис? В то время пока его жена мучилась в предродовых схватках, он отправился на международный турнир по крикету смотреть финальный матч между сборными Англии и Австралии. Игра прошла успешно. Англичане одержали уверенную победу, став обладателями знаменитого Кубка чемпионов, известного среди любителей как «Урна с прахом». После матча Дэнис с друзьями отправился в один из пабов отмечать праздничное событие.

До больницы Тэтчер добрался, только когда младенцев уже поместили в специальную камеру для недоношенных детей.

Увидев своих чад, Дэнис неожиданно воскликнул:

– Мой боже! Они выглядят как кролики! Мэгги, положи их обратно.[183]

После долгих размышлений детей назвали Марк и Кэрол.

– Мы лишь хотели, чтобы имена были короткие и их невозможно было сократить, – поясняет Маргарет, – нам с Дэнисом не нравятся все эти уменьшительные клички.[184]

Впоследствии появление двойни вызовет немало комментариев у друзей Тэтчер. Даже для такой практичной мамы, как Маргарет, одновременное рождение мальчика и девочки было пределом эффективности.

– Как это типично для Мэгги! – восклицала одна из ее подруг. – Она просто должна была родить двойняшек.[185]

С ней соглашалась и другая знакомая Тэтчер:

– Она получила все с первой попытки! Теперь ей больше не нужно было задумываться над тем, чтобы снова прерывать свою карьеру и рожать ребенка.[186]

Аналогичного мнения придерживается и одна из виновниц торжества, дочь Кэрол:

– Мама очень тяжело переносила беременность. Произведя нас на свет целыми и невредимыми, она почувствовала облегчение. Еще ей было приятно, что рождение сразу двоих детей освобождало ее от тяжелого испытания проходить через это вновь.[187]

Как утверждала сама Тэтчер, появление двойни стало для нее не меньшим сюрпризом, чем для врачей и мужа. На самом деле это не так. В середине 1950-х годов уже активно применялись стереоскопы, способные различать стук двух сердец в утробе матери. Просто Маргарет нужна была интригующая история, и она приукрасила некоторые моменты.

Это же касается и победы англичан, которая произошла не в день рождения малюток. Матч на первенство действительно начался в субботу 15 августа, но по странному стечению обстоятельств был прерван и доигран только в среду, 19-го числа. Что же до Дэниса, то он и в самом деле присутствовал как на матче, так и в пабе после его неожиданной остановки, но только не в больнице, где его жена произвела на свет двойню.

Не более щепетилен был Тэтчер и в исполнении своих отцовских обязанностей. Следуя викторианским нормам, он не принимал участия в воспитании своих малюток. Уходя каждое утро на работу, Дэнис останавливался у порога и, обращаясь к детям, говорил: «До свидания».

Затем спокойно разворачивался и направлялся к своей машине. В то время пока он заводил машину, Кэрол и Марк, пробежав коридор, влетали в гостиную, садились около окна, откуда открывался прекрасный вид на Флад-стрит, и со слезами на глазах махали удаляющемуся автомобилю своего отца с престижными номерами «DT1».

Если дети еще не легли спать, когда он возвращался вечером домой, их встречало дружеское «Привет!».

После этого Дэнис справлялся о поведении своих отпрысков, уходил в кабинет и занимался своими делами.

– Мой отец казался какой-то отдаленной фигурой, редко бывавшей дома, – вспоминает Кэрол. – Мне кажется, он находил общение с маленькими детьми немного затруднительным. Поэтому наши совместные беседы были отложены до того момента, когда мы достигли более зрелого возраста.[188]

Когда Маргарет выписалась из больницы и вернулась домой, для ухода за детьми была приглашена няня. Женщину звали Барбара, и она останется в семье Тэтчер на пять с лишним лет.

– Несмотря на мое присутствие, Маргарет делала практически все самостоятельно, – вспоминает Барбара. – Она была настолько заботливой матерью, что ее трудно было в чем-то упрекнуть. Если малютки начинали ночью плакать, она вскакивала вместе со мной и помогала в кормлении. Вообще, моей основной задачей было дать ей возможность выспаться. Она обычно занималась допоздна и редко позволяла себе полноценный отдых.[189]

Какой бы большой ни казалась квартира на Фладстрит, но с появлением в ней детей супругам Тэтчер стало тесно. Для решения жилищной проблемы Дэнис снял соседнюю квартиру, пробил стену, соединяющую обе квартиры, и поселил в новое помещение малюток с няней. Стены в детской решено было украсить изображениями забавных животных. Наклеив вместо обоев декоративные панели, Дэнис и Барбара отошли назад, чтобы насладиться результатами собственной работы, как их тут же разобрал истеричный смех. Все панели были перепутаны, а большинство животных оказались перевернуты с лап на головы. Услышав смех, в комнату вбежала Маргарет.

– Не вижу ничего смешного, – строгим голосом произнесла она, – вы только время зря потратили. К тому же все придется переделывать.[190]

Да! Чувство юмора никогда не относилось к сильным качествам «железной леди».

В 1957 году семья оставила Челси и переехала в свой новый загородный дом в Фарнборо, графство Кент. Позже Маргарет признается – их семья переехала, потому что они с Дэнисом хотели, чтобы дети дышали свежим воздухом и жили за городом. На самом же деле причина была в финансах. В 1957 году консервативное правительство отменило контроль над уровнем арендной платы, и цены на жилье быстро поползли вверх. Снимать две квартиры в таком престижном районе, как Челси, стало слишком дорого.

Как и большинство жителей Туманного Альбиона, едва разместившись в новом жилище, супруги Тэтчер приступили к обустройству прилегающего сада. Дэнис занялся газонами и лужайками, с маниакальным рвением уничтожая различные сорняки, ромашки и одуванчики. Мэгги взялась за цветоводство и обустройство местного пруда. Она посадила огненно-красные георгины на гигантской клумбе в форме полумесяца.

Летом 1959 года семья Тэтчер впервые выехала на морское побережье. Супруги считали совместный отдых не самым приятным времяпрепровождением.

– Да, мы никогда не были первоклассными организаторами каникул, – признается Дэнис. – Никто из нас не любит праздного безделья. Когда дети были маленькие, мы уезжали куда-нибудь на север Италии, ложились около бассейна и предавались отдыху. Но проходило три дня, и нас одолевала скука. Мы быстро собирали вещи и мчались в Рим осматривать достопримечательности и классно проводить время.[191]

К тому же Маргарет ненавидела загорать.

– Я обгораю, и у меня постоянно шелушится кожа! – возмущалась она. – Вдобавок ко всему у меня никогда не загорают ноги. Как я ни пыталась, все безрезультатно.[192]

1959 год стал первым исключением. Все четверо Тэтчеров поехали на побережье острова Уайт. Они остановились в отеле «Pier», как раз напротив песчаного пляжа и двух внушительных крепостей, построенных в начале XIX века для защиты от несостоявшегося вторжения Наполеона Бонапарта. На горизонте стояли огромные лайнеры «Королева Елизавета» и «Королева Мэри», ярко-красные трубы которых словно магнит приковывали к себе восхищенные взгляды наблюдателей.

– Я обожала смотреть, как они входят в порт и встают на якорь, – вспоминает Кэрол. – Не столько из-за самого действа, сколько из-за тех гигантских волн, которые шли от них в направлении берега.[193]

Тэтчеры остались довольны таким отдыхом и потом еще несколько лет выезжали летом на это побережье.

В 1960 году семилетний Марк заболел ветрянкой. Летнюю поездку на остров Уайт пришлось отменить, зато зимой семейство отправилось на две недели в рождественское путешествие по Швейцарским Альпам. Ни разу не стоявшие до этого на лыжах, Мэгги и Дэнис стали брать уроки у профессионального спортсмена, дети же отправились изучать азы горнолыжного спорта в одну из специализированных школ. Для тридцатипятилетней Маргарет, никогда не проявлявшей особого интереса к спорту, катание на лыжах стало своего рода испытанием.

– Мама была очень аккуратным лыжником. Она постоянно работала над совершенствованием техники, избегая кататься на больших скоростях по крутым склонам, – вспоминает ее дочь.[194]

Фотографы запечатлели Маргарет в элегантном черно-белом свитере и темных очках, гордо улыбающейся на вершине Ленцерхайда.

Поездки на курорты и обустройство семейного очага были не единственными занятиями энергичной миссис Тэтчер.

– Пятидесятые годы ознаменовали глобальные изменения той роли, которую женщины играли в обществе, – замечает Маргарет.[195]

До середины XX века функции женщины ограничивались ведением домашнего хозяйства и воспитанием детей. А вся социальная активность сводилась к общению с мужем, подругами, торговыми агентами и почтальонами. 1950-е годы положили конец привычному распорядку. Трудоемкую работу по дому облегчила бытовая техника, а ежедневные походы по частным магазинчикам заменили посещения крупных супермаркетов и универмагов.

Помимо глубоких социальных метаморфоз в обществе происходили и более видимые перемены. Так, всего за два месяца до появления на свет Марка и Кэрол, 2 июня 1953 года, в Великобритании короновался новый монарх – Елизавета II. Маргарет восприняла это как предзнаменование. Она всегда с пиететом относилась к институту монархии, теперь же его возглавила женщина – молодая[196], красивая, многообещающая.

Глубоко взволнованная, Тэтчер совершила поступок, который никогда не позволяла себе ни до, ни после этого. Она высказалась на тему своего пола и опубликовала развернутую профеминистскую статью «Проснитесь, женщины!».

«Женщины могут – и ДОЛЖНЫ – занимать ведущее положение в славной елизаветинской эпохе! – доказывала Маргарет. – Если в обществе появится женщина, способная справиться с поставленной задачей, ей должна быть предоставлена равная с мужчинами возможность претендовать на посты в кабинете министров. Почему женщина не может стать министром финансов или министром иностранных дел?»[197]

В то время это было более чем смелое предположение. К моменту публикации статьи только две представительницы прекрасной половины человечества возглавляли британские министерства – Маргарет Бондфилд (1929–1931) и Эллен Уилкинсон (1945–1947). Причем обе женщины-министры были не замужем, что несколько упрощало их восхождение по крутой политической лестнице.

Но Маргарет верила в предстоящие изменения. Хотя даже она так и не решилась упомянуть в своей статье о кресле премьер-министра. В те годы возможность женщине занять дом номер 10 на Даунинг-стрит казалась нереальной даже ей.

В действительности все произойдет с точностью до наоборот. До конца XX столетия Британия увидит на капитанском мостике своего государственного корабля женщину, а казначейство и Форин-офис так и останутся вотчиной мужчин.

Вера в перемены была не единственным, что скрывалось за претенциозной статьей Маргарет. Летом 1952 года Тэтчер приняла участие в ежегодном обеде в Самервилл-колледже. Тронутая успехами своей бывшей ученицы, Джанет Вон предложила Маргарет произнести торжественную речь, о чем потом сильно пожалела.

– Мэгги говорила, как принцесса Елизавета[198], – вспоминает Энн Дэйли, одна из выпускниц Самервилла и свидетельница этих событий. – Наше поколение всегда смеялось над принцессой, когда она, упоминая о своей семье, постоянно говорила: «Мой муж и я». К нашему глубокому удивлению, Мэгги использовала аналогичные обороты. Когда же она в каких-то ханжеских выражениях принялась высказывать свои взгляды о семье и домашнем быте, нам стало очень стыдно, что мы воспринимали ее как одну из нас.[199]

После окончания выступления Тэтчер Джанет Вон пришла в бешенство:

– Это было ужасно! Я больше никогда не приглашу ее выступать![200]

Что же так задело современниц Тэтчер? Амбиции! Маргарет не собиралась скрывать своих желаний. Это себя она видела министром финансов или иностранных дел. Это для себя она требовала от мужчин равноправия. Это себе она приказывала «проснуться» и «занять ведущее положение в славной елизаветинской эпохе».

Сразу после окончания выборов 1950 года Мэгги занялась изучением юриспруденции. Она поступила в знаменитые судебные инны[201] и стала посещать лекции Совета юридического образования.

Когда она вышла замуж за Дэниса, мечта стала еще ближе. Узнав, что его жена интересуется юриспруденцией, Тэтчер отреагировал очень спокойно:

– Делай, как считаешь нужным, любимая.[202]

Поддержка не ограничивалась одними словами. Дэнис согласился взять на себя материальное обеспечение семьи.

– Деньги мужа существенно помогли мне на моем пути, – неоднократно признавалась она в своих интервью.[203]

В начале 1950-х годов адвокаты, недавно закончившие образование и вступившие на новое поле деятельности, получали в период стажировки всего 100 фунтов[204] в год. Так что без финансовой поддержки супруга Маргарет действительно пришлось бы намного труднее.

Выпускные экзамены Тэтчер должна была сдавать летом 1953 года, однако в этот период у нее произошло не менее важное событие. Появление на свет Марка и Кэрол внесло свои коррективы.

– Я боялась, что с двумя детьми на руках поддамся искушению все свое время посвящать домашнему хозяйству и уходу за малышами, забросив учебу и поставив крест на своей карьере, – признавалась Маргарет. – Но я чувствовала, что просто обязана найти применение и другим сторонам моей личности.[205]

Окончательное решение было принято на больничной кровати спустя несколько дней после появления двойняшек:

– Я про себя подумала, если прямо сейчас не напишу заявление о допуске к выпускному экзамену, я больше никогда этого не сделаю. Если же заполню регистрационную форму сейчас, то чувство гордости не позволит мне завалить экзамен. Так я и поступила.[206]

Психологический трюк удался. Выпускные экзамены были успешно сданы через четыре месяца. Амбиции Мэгги были на время удовлетворены, Дэнис же был вне себя от счастья.

– Промежуточный экзамен в мае, рождение двойни в августе и выпускной экзамен в декабре! – восклицал он, не сдерживая эмоций. – Хотел бы я посмотреть на женщину, способную повторить этот рекорд.[207]

Первоначально Маргарет хотела специализироваться на патентном законодательстве, считая, что в этой области также могут пригодиться ее познания в промышленности и опыт научной работы. Однако после непродолжительных размышлений она решила переключиться на налоговое право, представлявшее гораздо более широкие возможности для профессионального развития и карьерного роста. В декабре 1953 года Тэтчер устроилась стажером в контору Фредерика Лоутона. Комментируя свой выбор, Маргарет признавалась:

– Фредерик был одним из лучших криминальных юристов, которых я знала. Он был остроумен, не питал иллюзий в отношении человеческой природы и своей профессии, четок в выражениях и добродушен ко мне.[208]

После шести месяцев в криминальном праве под началом Лоутона Мэгги перешла изучать основы канцлерского судопроизводства к Джону Брайтману, а еще через полгода занялась налоговым законодательством в знаменитой конторе сэра Джона Сентера.

Сэр Джон обещал взять ее на работу после завершения испытательного срока. Однако, когда этот момент настал, он отказался выполнить свое обещание. Маргарет была потрясена до глубины души. За все шесть месяцев она ни в чем не провинилась. Так же усердно, как остальные юристы, работала, часто задерживалась, брала работу на дом. Только потом выяснится, что отказ в принятии на работу не имел ничего общего с профессиональными качествами миссис Тэтчер. Просто у Сентера начался период сокращений, к тому же он не хотел, чтобы в его коллективе появилась женщина.

Мэгги не знала истинных причин. Находясь в растерянности, она решила продолжить обучение, только на этот раз в области бухгалтерии. От безумного шага ее остановил, как всегда, спокойный и рассудительный Дэнис. Однажды, вернувшись вечером домой, он увидел на столе своей жены бланки поступления в Институт дипломированных бухгалтеров.

– Что это еще такое? – воскликнул Дэнис.

– Я хочу изучать бухгалтерию, – ответила Маргарет.

– Ради всего святого, зачем?

– Мне сказали, что, если я хочу заниматься налоговым правом, мне полезно будет знать бухгалтерию.

– Забудь об этом. Я всегда сделаю за тебя бухгалтерский отчет и помогу решить любую проблему.[209]

Маргарет шел уже тридцать второй год, и на получение нового образования потребовалось бы еще как минимум три-четыре года. Гораздо благоразумнее было подумать о начале карьеры, а не об очередном повышении своей квалификации.

Тэтчер устроилась налоговым юристом в контору Ч. Боннера, где успешно проработала до 1961 года. А табличка около ее кабинета просуществовала еще дольше – до 1968 года.

Маргарет проработает в правовой сфере пять с лишним лет. Как замечает Джон Кэмпбелл:

– За этот период она увидит достаточно, чтобы не испытывать перед юриспруденцией благоговения и трепета. В годы своего премьерства Тэтчер будет обращаться с юристами как с заговорщиками. Она всегда будет готова принести их в жертву общественным интересам. И все апеллирования к профессиональной солидарности окажутся в данном случае бесполезны.[210]

Несмотря на все свое прилежание и трудоспособность, Маргарет так никогда и не станет выдающимся специалистом в области права. Юриспруденция, как, впрочем, и химия, была лишь средством для достижения ее главной цели – стать профессиональным политиком.

Еще до рождения детей Тэтчер пыталась найти подходящее место, где бы она смогла принять участие на дополнительных выборах[211]. Она обратилась в центральный офис консервативной партии, сказав, что готова выставить свою кандидатуру в любом округе Лондона и пятидесятикилометровом радиусе от него.

Спустя некоторое время ей предложили место в самом центре столицы, однако Мэгги сама отказалась от участия в избирательной гонке, посчитав это бесперспективным. Пройдя через жернова промышленного электората Дартфорда, она заслуживала чего-то более привлекательного.

Затем было рождение детей и неудачное участие в списках кандидатов от таких округов, как Орпингтон, Бекнем, Ашфорд, Мейдстон, Хемел-Хемпстед и Оксфорд. Ее совершенно не смущали малолетние Кэрол и Марк.

– Когда политика в крови, все остальное отступает на второй план, – оправдывала она свое поведение.[212]

До поры до времени ей не везло. Одних людей смущало то, что она была женщиной, других – ее происхождение, третьих – социальный статус матери с двумя детьми. Как это часто бывает в жизни, все решил счастливый случай. В начале 1958 года к северу от Лондона, в избирательном округе Финчли, местный кандидат консервативной партии сэр Джон Кроудер решил уйти на пенсию и уступить дорогу молодым коллегам.

Финчли по праву считался очень выгодным округом. Он располагался недалеко от Вестминстера и был знаменит своей безопасностью – Джон Кроудер сохранял за собой это место двадцать с лишним лет. Причем на последних выборах в 1955 году он победил с перевесом в тринадцать тысяч голосов.

Неудивительно, что этот вакантный пост привлек к себе внимание свыше 200 соискателей. После письменного экзамена и собеседования список желающих сократился сначала до двадцати, а затем до трех кандидатов. В их числе была и Маргарет.

– Интересно, были ли среди голосовавших членов комиссии те, кто подал свой голос за миссис Тэтчер только ради того, чтобы в списке участников была женщина? – спрашивал один из представителей Ассоциации консерваторов. – Хотя, без сомнения, она превзошла всех остальных.[213]

Один из оставшихся кандидатов добровольно откажется от гонки и снимет свою кандидатуру. Затем ассоциация пригласит еще двух человек, доведя список претендентов до четырех. Тэтчер не особенно расстраивали подобные изменения. Она была на голову выше своих соперников и с легкостью одержала победу в двух раундах голосования. Теперь ей следовало выдержать последнее испытание и получить одобрение у всей ассоциации.

Для Тэтчер это было уже не первое выступление на публике. За ее плечами были две предвыборные кампании и борьба за шесть избирательных округов. Словно актриса, хорошо овладевшая своей ролью, она покорила членов комиссии азартом, талантом и красотой. Присутствовавший на ее выступлении корреспондент «Finchley Press», восторженно напишет:

«Выступая без бумажки, миссис Тэтчер плавно перешла от Суэцкого кризиса к положению на Ближнем Востоке. Как опытная хозяйка, отмеряющая ингредиенты старого рецепта, она спокойно взвесила предложения России, прихлопнула ладонью Насера, словно муху, севшую на кухонный стол, затем стремительно переключилась на внутренние проблемы Англии, показав свои познания в системе оплаты труда и проблеме профсоюзов. Когда у слушающих ее мужчин уже открылись рты от изумления, Маргарет поставила жирный восклицательный знак, развернув перед собравшимися будущее торжество консервативной партии».[214]

– Что вы сможете противопоставить пользующимся все большей популярностью либералам? – спросили ее после выступления.

– Я объясню людям, что такое консерватизм, и поведу их в бой! – уверенно ответила Мэгги.

Как вспоминает член муниципального совета Джон Типлейди:

– Проводя с ней собеседование, мы спрашивали себя: «Не будущий ли это премьер-министр?»[215]

В тот день, 14 июля 1958 года, Тэтчер утвердили единогласно. Ее поздравляли все – избиратели, консерваторы, журналисты. Не было рядом только любимого Дэниса. Как это еще не раз будет в жизни Тэтчер, в самый ответственный момент ее супруг покинул Туманный Альбион, отправившись в командировку по Южной Африке.

В течение всей своей жизни питавший неприязнь к телефонам, муж Маргарет узнавал обычно о новостях одним из последних. Так же произошло и на этот раз. Пока его жена праздновала успех в Лондоне, Дэнис готовился к перелету из Йоханнесбурга в Лагос. Решив напоследок попрощаться со своим кузеном Томом Пеллатом, он изрядно выпил и попал в самолет уже в соответствующем состоянии.

Во время пересадки в Нигерии его взгляд привлек вчерашний номер «Evening Standard», лежавший на соседнем кресле. Тэтчер не был в Англии уже три недели. Жадно схватив газету, он стал просматривать последние новости. Именно там в небольшой заметке Дэнис и прочел, что его супруга избрана кандидатом консервативной партии от Финчли.

«Как ей чертовски повезло, что в тот день меня не было рядом, – промелькнуло в его голове. – Если бы я там только появился, они сразу бы закричали: „Нам не нужна эта супружеская парочка!“»[216]

Но Мэгги было не до шуток. У нее было всего пятнадцать месяцев, чтобы до начала выборов обратить уже готовый электорат в свою веру.

Сигнал к бою прозвучал в сентябре 1959 когда, когда премьер-министр Гарольд Макмиллан распустил парламент, объявив начало всеобщих выборов.

Вступив в избирательную гонку, Тэтчер придала такое большое значение маленькому Финчли, как будто решалась судьба всей Великобритании. В ее представлении это была не просто борьба кандидатов за место в парламенте, это была борьба идей и мировоззрений – добра со злом, света с тьмой, свободы с рабством.

Словно находясь в религиозном экстазе, Тэтчер воскликнула:

– Кто не с нами, тот против нас![217]

Подобный фанатизм был излишним. В победе Мэгги никто не сомневался, и окончательный результат лишь подтвердил и без того оптимистичные предположения.

Маргарет Тэтчер (консерватор) – 26 697[218]

Эрик Дикинс (лейборист) – 13 437

Айвэн Спенс (либерал) – 12 260[219]

Попав в парламент, Тэтчер взяла первую планку. Невольно возникает вопрос – какова была плата за успех? Принесла ли она в жертву свою семью, мужа или детей?

Буквально с первых дней материнства весь домашний распорядок был подчинен одной цели – чтобы не мешать, а способствовать карьерному росту начинающего политика.

– Работа – это самое главное, поэтому она всегда должна быть на первом месте, – признавалась она в 1975 году.[220]

Тем не менее неправильно было бы думать, что Маргарет отказалась от семьи. Она попытается совместить заботу о детях с профессиональным ростом и добьется на этом поприще потрясающих успехов. Сама того не сознавая, со временем Тэтчер превратится в образец для подражания. Будущие поколения работающих женщин будут брать с Маргарет пример, восхищаясь ее достижениями и боготворя ее как личность.

В дальнейшем Тэтчер станет все больше проповедовать семейные ценности. Уже став премьер-министром, она открыто выступит против женщин, игнорирующих своих детей. По ее мнению, «главной ячейкой общества является семья, а сердцем семьи – мать». Подводя итоги, в 1988 году в своем «Обращении к женщинам» она воскликнет:

– Всегда ставьте свою семью на первое место![221]

В чем же состоял секрет этой удивительной женщины? Сама Маргарет считала, что все дело в удаче.

– Я была чертовски удачлива, – признается она. – Все, что бы ни происходило в моей жизни, происходило в нужном направлении.[222]

Тэтчер действительно везло. В детстве ее воспитывал человек со строгими нравами, она училась в одном из лучших университетов Великобритании, а ее муж предоставил ей не только свою любовь, но и полную финансовую независимость.

На самом деле и удача, и финансы Дэниса хотя и стали необходимыми, но еще далеко не достаточными факторами для ее жизненного успеха. Во-первых, Тэтчер принизила роль домработницы. Причем делала она это тем больше, чем выше поднималась по карьерной лестнице. Вот ее интервью газете «Evening News» от 1959 года:

– Я не думаю, что семья страдает от моих политических амбиций. Весь секрет в хорошей прислуге, которая должна следить за порядком в доме.[223]

С годами в выступлениях Маргарет все большее значение придается роли самой хозяйки.

– Здесь нет повода для жалоб, – утверждала она уже в бытность премьер-министром. – Вы просто берете и делаете работу по дому, потому что это ваши обязанности. Муж уходит зарабатывать деньги, а вы следите за хозяйством.[224]

Во-вторых – и это, скорее всего, был главный секрет Тэтчер как любящей матери, верной жены и успешного политика, – ее отношение к собственному времени. Мэгги считала бесценным каждое мгновение.

– День состоит из 24 часов, и если все их посвятить работе, ваш мозг будет постоянно занят – и вам будет некогда подумать о себе. Делаете одно дело, затем переключаетесь на другое, третье и так далее.[225]

Она считала, что нужно просто эффективно распределить время и добросовестно выполнять свои обязанности.

– Все дело не в том, сколько времени вы проводите с детьми, – делилась Маргарет своими соображениями, – а сколько любви и внимания уделяете им во время совместного пребывания.[226]

Конечно, здесь был и самообман. Дети не способны понять всех этих теорий, и само присутствие матери для них, как правило, намного важнее того, насколько эффективно она проводит с ними свое время.

Пытаясь компенсировать частое отсутствие, Мэгги станет баловать своих чад, постоянно покупая им красивую одежду и дорогие игрушки.

– Мы всегда пытаемся дать своим детям то, чего сами были сами лишены в детстве, – скажет Тэтчер Патриции Мюррей. – Я хочу дать им как можно больше.[227]

Тогда она не задавалась вопросом: «Делает ли подобная забота их счастливыми?» Как бы ни старалась Маргарет, но в ее общении отсутствовала теплота. Она всегда была сдержанна с детьми, требуя от них того же.

Однажды, когда Марк и Кэрол были в школе, Мэгги решила разобрать их вещи. Она отправила в мусор большинство старых, но любимых игрушек, считая, что они им уже надоели. Узнать же предварительно мнение самих детей об этом Тэтчер как-то не подумала. По возвращении домой Кэрол и Марк забьются в истерике, увидев опустевшие коробки в своей комнате.[228]

– Если честно, то в детстве я просто-напросто боялась свою мать, – признается Кэрол спустя несколько десятилетий.[229]

И это притом, что, выступая в парламенте за телесные наказания молодых нарушителей правопорядка, Маргарет сама никогда не поднимала руку на собственных чад. Однажды, когда Марк едва не выколол сестре глаз, Мэгги, вместо того чтобы отшлепать и наказать его, спокойно сказала, что больше так не следует делать.

– Она никогда не повышала на них голос, – вспоминает ее сестра Мюриель. – Вместо того чтобы кричать, Мэгги предпочитала учить и объяснять.

Однажды они поехали в деревню, где сельскохозяйственная техника собирала в поле картошку. Увидев их, Маргарет тут же воскликнула:

– О, классно! Мы сможем объяснить нашим детям, как работают эти машины.

В другой раз, когда они решат покататься на лодке, Тэтчер скажет Марку и Кэрол:

– Так, ребята, теперь самое время освоить азы управления водным транспортом.[230]

Несмотря на всю заботу о своих детях, Мэгги так и не удалось привить им чувства семьи. Марк и Кэрол никогда не ощущали себя единым целым. Даже сама Тэтчер была вынуждена признать:

– Они больше напоминают не брата с сестрой, а смертельных врагов.[231]

Когда дети повзрослеют, каждый из них отреагирует по-своему на подобное воспитание. Кэрол замкнется в себе, предпочтя вести независимую жизнь.

– Оглядываясь назад, я уверена, что политические амбиции моей матери и ее преданность делу, безусловно, сказывались на отношениях в нашей семье, – признается она в середине 1990-х годов. – Но, с другой стороны, ни одна женщина не способна сделать такую карьеру, постоянно посещая при этом семейные пикники и готовя ростбиф с йоркширским пудингом для друзей по воскресениям.[232]

Что же до Марка, то из капризного мальчишки он превратится в капризного мужчину и со временем станет серьезной угрозой для имиджа своей любимой матери.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.