Неповторимая Кэрри, незабываемая Лея
Неповторимая Кэрри, незабываемая Лея
Принцесса Лея: «С этого момента все делают так, как скажу я».
Хан Соло: «Разрешите мне кое-что прояснить, ваша милостивость. Я подчиняюсь приказам только одного человека: себя».
Принцесса Лея: «Удивительно, что вы еще живы!»
Кажется, практически все юные дарования Голливуда женского пола пробовали себя в те дни в роли принцессы Леи, и впоследствии Кэрри Фишер говорила: «Вокруг было столько молодых актрис – я и представить себе не могла, что Джордж возьмет меня».
Актрис действительно было много, в их числе – Джессика Ланж, Мерил Стрип, Сигурни Уивер, Сибил Шепард, Джейн Сеймур, Анжелика Хьюстон, Ким Бейсингер, Кэтлин Тернер…
Лукас ничего не сказал, когда принял решение взять Фишер. Или почти ничего – должен же он был как-то выразить согласие: вот она, вот та Лея Органа, которую я себе представлял. Возможно, он просто кивнул. Или произнес «да». Во всяком случае, ничего эпохального или запоминающегося он не произнес.
Он вообще не ронял афористических фраз. У него был собственный, очень яркий внутренний мир, и люди, которые помогли этому миру выплеснуться наружу, воплотиться и стать достоянием тысяч, миллионов благодарных зрителей, вообще не слишком хорошо понимали, во что ввязались.
Лукас, например, практически ничего не объяснял и по-настоящему сердился, когда актеры играли «не то». Он не устраивал разбор роли и вообще не тратил время на «Станиславского», а просто, без объяснений, требовал: «В сценарии все написано! Играйте!».
Молодые актрисы, о которых упоминала Кэрри, проходили перед ним одна за другой. Он молча смотрел. Все по-своему красивы, все стараются. И все – не «она».
Это была не та принцесса Лея, которую он искал.
Сейчас, глядя на те старые съемки, словно бы видишь их глазами Лукаса: эта кривляется, та изо всех сил старается произвести впечатление на Харрисона Форда… Тем контрастнее выглядит на их фоне Кэрри Фишер: неторопливая, убедительно-величавая в свои девятнадцать, со сдержанным жестом, она полностью отдает себе отчет в том, кто она такая – лидер повстанцев, принцесса, человек, с которым считаются в галактике, – и с кем она разговаривает: с контрабандистом, человеком без чести. Ровно столько уважения, сколько требуется, чтобы он не счел себя оскорбленным. Ровно столько высокомерия, сколько необходимо, чтобы он не сел на шею. Ну а то «прискорбное» обстоятельство, что лидер повстанцев по совместительству молодая девушка, Лея оставляет за скобками как нечто несущественное.
Для Форда же это «несущественное», напротив, и есть самое главное, хотя он и пытается показать, что заинтересован только деньгами.
Впрочем, до Форда еще не дошло, он еще не утвержден, а Лея – пришла и оказалась на месте.
«Голубая кровь Голливуда» – скажут о ней позже. Нужно же найти какое-то объяснение безошибочному решению Лукаса, сойдет и такое. Но на самом деле гениальность Лукаса, проявленная и в этом вопросе, не имеет рационального объяснения. Просто Кэрри Фишер совпала с тем образом, который уже существовал в невоплощенных мирах.
«Мы с женой возьмем девочку. Давно хотели удочерить какую-нибудь малышку. У нас ей будет хорошо». (Бейл Органа о Лее)
«Меня взяли с условием, что я сброшу десяток фунтов: все-таки моя героиня была девушкой боевитой, – посмеивалась Фишер. – Я все боялась, что в одной сцене мне скажут: эй, ты сюда просто не пролезешь. Ты слишком толстозадая».
Над своей внешностью она будет подшучивать всю жизнь.
Кэрри Фишер прибавляет и убавляет вес. За этим пристально следят журналисты – ведь Фишер все-таки звезда!.. Так, работая над своей пьесой Wishful Drinking, Кэрри, по ее словам, три года не занималась в спортзале, а только и делала, что жевала батончики с арахисовым маслом и запивала их содовой. В принципе, содержание этой пьесы, представляющей собой монолог одной-единственной актрисы (пьеса наполнена автобиографическим содержанием), было достаточно болезненным для автора. Именно в ней прозвучало скандальное утверждение: «Джордж Лукас разрушил мою жизнь» – «George Lucas ruined my life». Впрочем, ничего из произносимого Кэрри Фишер не следует понимать буквально: ирония и двусмысленность – ее третье имя (второе – принцесса Лея, разумеется).
Зато теперь, заменив батончики на легкие печенья и содовую на обычную воду, позанимавшись на тренажерах и так далее, она сбросила тридцать фунтов и обогатила мир откровением, что чувствует себя лучше и теперь может вставать на весы без риска их сломать.
«Мне нравится выглядеть лучше. Прежде чем меня начнут любить за мой ум, я хочу предложить людям побольше выбора в этом вопросе».
«Вообще мне бы хотелось сыграть Хана Соло, – рассказывала Кэрри. – Когда я впервые прочитала сценарий, я подумала: Хан Соло! Вот это – для меня! Этот герой такой язвительный, такой ироничный, он точно станет любимцем публики… Какая прекрасная роль – всегда гримасничать и постоянно быть озлобленным! А Лея в основном злится или беспокоится из-за чего-то, причем она взвинчена гораздо больше, чем Хан Соло. Не очень-то приятные моменты…»
Ей многое не нравилось – и все-таки она боялась, что ее выбросят из проекта. А идеи такого рода имелись: ведь, как мы знаем, Лукас одно время задумывался, не заменить ли одного из мужских персонажей на женщину и не избавиться ли от принцессы.
Но даже страх оказаться за бортом не мешал Кэрри Фишер ворчать. «Диалоги были вообще полный караул, – сказала она потом, когда все уже было позади. – Вроде: „А, губернатор Таркин! Я сразу почувствовала ваше зловонное дыхание!“. Ну конечно, в обыденной жизни я так и выражаюсь…»
А Лукас не желал слушать никаких актерских капризов. «Играйте, как я написал», – твердил он. «Но так никто не говорит!» – горячились молодые люди. А он отвечал: «Тут у меня все ясно написано! Что вам непонятно? Играйте». Ему возражали: «Да это невозможно сыграть! Так просто не бывает». – «Нет, – настаивал режиссер. – Делайте. Заставьте это работать».
Самое удивительное, что это действительно работало. Нелепые – если вчитываться в слова («зловонное дыхание» и проч.), – диалоги в исполнении актеров, одетых в нелепые одежды, помещенных в невероятные обстоятельства, – по-настоящему работали. Они выглядели естественно. Но все это они, как и миллионы зрителей, поймут только потом, когда фильм будет закончен.
«Во время съемок мы вообще не видели ничего из того, что было потом показано на экране, – призналась Лея. – Когда рванули мою родную планету, я смотрела не на нее, а на парня, который тряс рукой, стоя на фоне доски с нарисованной на ней окружностью…»
А сыграно-то потрясающе…
Естественно, все поклонники «Звездных войн» сразу отметили налет «нездешности» и сугубого аристократизма Леи, который актриса создала очень простым способом: она придала речи своей героини выраженный британский акцент. Акцент, впрочем, оказался «плавающим»: он волшебным образом то появлялся, то исчезал. Спустя десятилетия Кэрри Фишер сочла этот прием ошибочным: «В новом эпизоде я сыграю принцессу Лею более правильно. Чуть менее по-британски. Мне кажется, что акцент, с которым я пыталась разговаривать, звучал здорово фальшиво»…
* * *
Она родилась 21 октября пятьдесят шестого года – и всегда могла дать четкий ответ на вопрос, ставший слоганом второго фильма Джорджа Лукаса «Американские граффити»: «Где ты был в шестьдесят втором?».
«Все началось в шестидесятые…» Кинозвезды угрюмых, разочарованных семидесятых несли в себе шестидесятое как проклятье, как похмелье. Всё настоящее, и страшное, и праздничное, досталось более старшему поколению: война во Вьетнаме и наркотики, «цветы любви» и потрясающая музыка «Дорз», юные «Битлы» и поразительное, разговорное, человечное кино. В семидесятые фильмы стали суровыми и жесткими, более динамичными и менее человечными. Ушло время неспешных черно-белых разговоров, настала эпоха брутальных антигероев, зло сделалось настолько сильным, что добру, дабы его победить, потребовалось стать еще более лютым, чем самое ужасное зло.
Кэрри Фишер и Джордж Лукас на съемочной площадке «Звездных войн»
В биографии Кэрри Фишер шестидесятые такими и остались – проклятьем. Ну, или наследием: в некоторых случаях это одно и то же.
Она появилась на свет в Беверли-Хиллз, одном из самых респектабельных районов Лос-Анджелеса. Ее матерью была актриса Дебби Рейнольдс, отцом – певец Эдди Фишер, который бросил Дебби, когда будущей принцессе Лее было всего три года. Дебби же спустя еще год снова вышла замуж – на сей раз за человека, далекого от богемы, – владельца сети обувных магазинов.
Не то чтобы у Кэрри не было другого выбора… Но ее единокровные – по отцу – сестры стали актрисами, брат – коммерческий директор на телевидении… И сама Кэрри с двенадцати лет часто появлялась в ночном клубе в Лас-Вегасе вместе с матерью. Да, похоже, иного пути «голубая кровь Голливуда» для себя не видела. Она бросила школу и посвятила себя будущей актерской карьере.
В семьдесят третьем году юная Кэрри Фишер появилась в мюзикле «Ирэн» – возрожденном бродвейском хите. И снова она играла вместе с матерью.
Но в общем и целом девятнадцатилетняя Кэрри Фишер отвечала критерию Лукаса, который решил взять на главные роли никому не известных актеров. До сих пор в активе Фишер были лишь две роли – в мюзикле «Ирэн» и в фильме «Шампунь» (1975).
Центральная женская роль в эпопее такой неимоверной популярности автоматически превратила Лею в секс-символ, в образец для подражания и повод для бесчисленных иронических высказываний. Как к этому относиться – особенно учитывая, что популярность образа остается на прежней высоте уже несколько десятилетий? За свою актерскую карьеру Кэрри Фишер не создала больше ничего и близко подобного образу принцессы Леи.
Между тем яркая, ироничная, «вскормленная» шестидесятыми Кэрри Фишер отлично «держит удар».
«Ненавидеть Лею? Да вы что! Я – это Лея, а Лея – это я. Вся моя жизнь давно превратилась в комикс, и в моем возрасте было бы смешно страдать из-за этого. Фанаты „Звездных войн“ всегда со мной – у многих я вытатуирована на разных частях тела… Вообще я против только того, чтобы эти татуировки наносились на такие места, где по-настоящему больно их накалывать. Остальное вполне терпимо. Еще иногда фанаты просят расписаться у них на татуировке и потом накалывают твой автограф тоже. В одержимости нет ничего хорошего, но эта еще сравнительно невинна… Так что – пусть».
Иногда Кэрри Фишер кажется истинной звездой золотой эпохи Голливуда, когда актрисы не стеснялись в выражениях, поливали грязью соперниц и неверных мужей, меняли любовников, курили и злоупотребляли наркотиками и алкоголем.
Впрочем, алкоголь – нет: «Если бы я была алкоголичкой, я была бы давно уже мертва. Алкоголь стоит слишком дешево», – таково откровение Кэрри. О скелетах в шкафах, своих и чужих, она может говорить много, открыто и не без удовольствия. Сейчас подобная манера представляется чем-то… неожиданно винтажным. Из «века невинности», из той давно минувшей эпохи неспешных черно-белых разговоров…
Фишер ничего о себе не скрывает. Хотя, надо полагать, привирает изрядно – таков ее способ защиты от мира. «Тебе хуже, когда у тебя есть секреты, когда ты прячешь что-то, что заставляет тебя краснеть от стыда. Вот если заявить обо всем открыто – камень с души падает. Я в состоянии свободно говорить обо всем, что со мной случилось. С пятнадцати лет я сидела на таблетках, и сейчас, чтобы поддерживать себя в форме, постоянно принимаю лекарства. Мне приходится прилагать много усилий для того, чтобы просто держать мою жизнь под контролем и не дать обстоятельствам увлечь меня в никуда».
А «в никуда» может завести что угодно. Совершенно случайно Кэрри Фишер узнала о существовании сорта марихуаны, который называется «Принцесса Лея» – узнала самым странным способом из возможных: бойфренд ее дочери пытался получить скидку на этот «продукт», ссылаясь на то, что лично знаком (фактически – это его теща!) с самой принцессой Леей…
Кэрри Фишер невозможно шантажировать. Она просто пожмет плечами. Да, современные «звезды» могут смертельно бояться, что их застанут в объятиях тренера по теннису или в состоянии алкогольного опьянения. Но у них в анамнезе нет шестидесятых. Фишер же просто пожмет плечами и что-нибудь брякнет, иногда шокирующее, иногда беззащитно-искреннее. Правдой это окажется или выдумкой – не имеет значения: Кэрри Фишер не сводит себя к тому, что с ней происходит.
«Жизненный девиз? Я бы сказала – не лгать. Быть по-настоящему честной со всем, что с тобой происходит. И наслаждаться жизнью, насколько это дано. Я хочу завершить уже начатое. Закончить еще одну книгу. Побывать там, где еще не была, – мне нравится путешествовать. Я еще ни разу не видела северного сияния…»
Когда фактически первая твоя роль в кино – суперзвездная, успех подтвердить трудно. Иногда – практически невозможно. Фишер осталась работать в кино, но именно «работать»: периодически играла лучших подруг главной героини или главного героя, писала свои сценарии и дорабатывала чужие, создавала книги – и никогда не боялась называть вещи своими именами.
Принцесса Лея: – С этого момента все делают так, как скажу я.
Хан Соло: – Разрешите мне кое-что прояснить, Ваша светлость. Я подчиняюсь только одному человеку: себе.
Принцесса Лея: – Удивительно, что вы еще живы.
Ее постоянный заработок – быть «сценарной нянькой»: она доводила до ума чужие сценарии. «Крюк», «Смертельное оружие – 3», «Сестры по несчастью» – все «выпестованные» ею «дети»…
Сложным отношениям с матерью посвящен ее роман «Открытки с края пропасти» (1987). Книга наполовину автобиографическая. Наполовину. На вторую половину она все-таки вымысел. Главная героиня книги – молодая актриса, у которой две проблемы: собственное влечение к наркотикам и жаждущая внимания мамаша-алкоголичка. Роман стал бестселлером, и его тут же экранизировали.
О манере общения матери и дочери хорошо свидетельствует такой небольшой эпизод. Как уже неоднократно упоминалось, бюджет «Звездных войн» был весьма ограниченным, поэтому экономить приходилось решительно на всем. В частности, вылетая со съемочной группой из Лос-Анджелеса в Англию, Лукас взял билеты на самолет в эконом-класс. Дебби Рейнольдс узнала об этом – ну естественно! – и пришла в ярость. Ее дочь, будущая звезда и отпрыск голливудских звезд, «голубая кровь Голливуда», – и вынуждена из-за этого нищеброда Лукаса лететь эконом-классом? Она позвонила Лукасу и устроила скандал по телефону. Джордж, в своей обычной манере, не стал ничего объяснять и просто передал трубку Кэрри, а та сказала: «Мама, я обожаю летать эконом-классом, а теперь иди-ка ты…» – и четко указала направление, после чего разъединила связь.
Превосходное знание Голливуда превратило Фишер в одного из самых едких хроникеров «фабрики грез». В «Звездной карте» – черной комедии Дэвида Кроненберга – Голливуд предстает террариумом, полным обдолбанных, извращенных гадюк, и Кэрри Фишер с удовольствием сыграла в этом фильме камео. Впрочем, на вопрос, как она получила роль в этом фильме, Фишер отвечает: «Честно? По знакомству! Я сделала автора сценария фильма Брюса Вагнера крестным отцом моей дочери – ради того, чтобы получить эту роль». Вот и верь ей после такого заявления… А может, это и правда.
Насколько же все плохо в Голливуде? «Трудно преувеличить то, что по своей сути является гиперболой, – говорит Кэрри о фильме „Звездная карта“. – Все, что описал Брюс, в большей или меньшей степени происходило в действительности. Да, он, конечно, нагнетает мрак, но на самом деле он не придумал ничего такого, чего не слышал от друзей и знакомых. Жить в Голливуде – все равно что повсюду ходить с гранатой, у которой выдернута чека».
Отношения с мужчинами у Фишер складывались тоже не слишком радужно. Вообще у многих деятелей искусства случаются увлечения, разочарования, разводы и куча детей от разных браков (у Харрисона Форда их пятеро от трех жен), но Фишер и здесь побила рекорды в «лучших» традициях шестидесятых.
Ее брак с певцом Полом Саймоном закончился разводом всего через год (о чем она написала второй роман). После этого она завела «отношения» со своим агентом Брайаном Лурдом и родила от него дочь Билли. Новое разочарование оказалось пуще прежнего: агент бросил Кэрри Фишер, причем не ради другой женщины, а ради мужчины. Современные правила политкорректности требуют относиться к подобному казусу как к обычному краху любовных отношений в духе «любил-разлюбил», – но Кэрри все равно получила свою депрессию.
Третью книгу под названием «Хуже не бывает» она как раз посвятила этой истории. Как-то раз ее спросили: «Наверное, это не так тяжело, когда муж уходит к мужчине? Вы же понимаете, что здесь дело не в ваших персональных качествах?». Кэрри ответила: «Прямо как в „Крестном отце“: не обижайся, это просто бизнес…»
С докладом по вопросам здоровья она выступала в 2004 году на годовом собрании американской психиатрической ассоциации: у нее было по-настоящему серьезное психиатрическое заболевание, и она не побоялась открыто заговорить об этом.
«Я не хочу быть жертвой. Как я вообще могу жаловаться – у меня есть дочь, и я не одинока. Раньше мне было гораздо хуже…»
«Мы все выглядим немного расплавленными», – сообщила Кэрри о своих партнерах по «оригинальным» «Звездным войнам», когда они вновь собрались для съемок седьмого эпизода.
Годы ни для кого не проходят даром, но Кэрри способна смеяться над этим:
«Хорошо видеть других расплавленных людей… Жаль, что у состава „Унесенных ветром“ не было такого шанса – всегда имеет смысл собирать актеров из классических фильмов тридцать лет спустя – для совместной картины или хотя бы ради шутки. Я прямо мечтаю увидеть седую бабушку Лею на кухне за готовкой».
Кэрри – жесткий профессионал. Она может как угодно отзываться о своей героине – нет никаких сомнений в том, что в ожидаемом продолжении «Звездных войн» она сыграет ровно то, что потребует от нее режиссер. Однако перед журналистами она развлекается вовсю – а они старательно печатают весь тот бред, который она с наслаждением несет.
Харрисон Форд, Кэрри Фишер, Стивен Спилберг и Джордж Лукас.
«Я прямо мечтаю увидеть седую бабушку Лею на кухне за готовкой…» (Кэрри Фишер)
Да, Кэрри Фишер подтверждает свое участие в продолжении саги. И это ее простое «да», очевидно, – единственное, что можно принимать на веру. И то с оговорками…
«Какой будет „новая“ Лея? Постаревшей! Ждите на экранах межгалактическую старушку!»
Господи, ну какой еще может быть Лея в свои пятьдесят… гхм… восемь… Не такой боевитой, как бывало. О чем они спрашивают?
Ах да. О прическе и одежде. В женском персонаже ведь это главное. Знаменитое космическое нижнее белье, о котором велось столько споров, знаменитое бесформенное платье, знаменитое золотое бикини – нужно ведь было показать всей галактике, что Фишер больше не «толстозадая», в конце концов, она приложила к этому немалые усилия! – ну и, наконец, знаменитые «бублики», жуткая прическа принцессы Леи, на создание которой уходило чуть ли не по часу в день.
Кэрри терпеть не могла «бублики», но сказать об этом Лукасу не решилась: «Я боялась, что он меня уволит…» Впрочем, и белое бесформенное платье не нравилось ей тоже. Но об этом она тоже начала рассказывать только после съемок.
А вот про нижнее белье разговоры велись уже на самих съемках. В один прекрасный день Лукас снизошел до объяснений и сообщил актерам, что в космосе никакого нижнего белья нет: вместо этого используется своеобразная гофропленка, и принцесса Лея как бы обернута этой гофропленкой. Кэрри Фишер сразу же объявила, что нужно будет устроить конкурс – кто в конце концов размотает с принцессы эту пленку… В результате же зритель, естественно, видит, что под балахоном принцесса не носит бюстгалтера… хитрый способ подтягивать бюст клейкой лентой не очень-то спасал положение: что ни говори, а Кэрри Фишер все-таки девушка с телом. В семидесятые, когда в моду вошли «тощие селедки», это тоже воспринималось «инопланетно».
Вообще, заметим в скобках, Лукас старательно позволял себе роскошь «не быть своим современником»: он последовательно, почти маниакально воплощал тот мир, который носил в себе, со всеми теми образами и идеалами, которые виделись поначалу только ему одному. Соответственно, и принцесса с круглым лицом и невозможным имиджем входила в число странных образов, навязанных Лукасом внешнему миру.
Да, костюм для персонажа чрезвычайно важен: достаточно схематически обозначить «бублики» и белый балахон – и вот уже перед вами принцесса Лея как живая. Но никакой «Леи» не появилось бы без изначально органичной, уверенной игры никому не известной молодой актрисы.
И теперь, спустя десятилетия, ее вновь спрашивают о «бубликах».
«О, конечно, – охотно подтверждает Фишер, – конечно, у моей героини будут „бублики“ на голове. Вообще она планирует играть в золотом бикини, поскольку страдает „закатным синдромом“ – снова считает себя двадцатилетней. Или около того. Поэтому-то она и одевается таким образом, и ее помещают в специальное закрытое заведение для галактических старушек».
Золотое бикини по-прежнему не дает покоя поклонникам.
– А бикини, будет золотое бикини?
– Разумеется! – не моргнув глазом, отвечает «межгалактическая старушка». – Я вообще всегда его ношу. Оно и сейчас на мне.
Помимо бикини, отличным «аксессуаром», на фоне которого особенно выигрышно смотрелась подтянутая и приятно-округлая фигурка принцессы Леи, был, собственно, злобный Джабба Хатт. «В тот съемочный день меня спросили, не хочу ли я, чтобы Джаббу убила моя дублерша. Разумеется, я хотела сделать это сама! Это ведь венценосный момент моей карьеры. Да что там говорить, единственная причина, по которой есть смысл становиться актрисой, – это возможность убить мерзкого зеленого монстра».
Был ли этот момент венценосным в ее карьере – судить трудно, но роль принцессы Леи точно стала таковой. Да, в своей монопьесе Wishful Drinking Кэрри Фишер обмолвилась: «Джордж Лукас разрушил мою жизнь». И, с одной стороны, это справедливо: после роли принцессы Леи воистину «жизни нет» – но с другой сама Кэрри признает: «Лукас, конечно, изменил мою жизнь, но разрушить – нет, разрушить ее было невозможно. С самого начала она была странной».
«Люди думают, что быть знаменитым – то же самое, что и быть любимым, а это не так», – говорит Кэрри. И к ее словам следует прислушаться.
«Жизненный девиз? Я бы сказала – не лгать. Быть по-настоящему честной со всем, что с тобой происходит. И наслаждаться жизнью…» (Кэрри Фишер)
Данный текст является ознакомительным фрагментом.