ОКРАС

ОКРАС

Пять основных еврейских групп вспоминаются автору, когда прошлое – давнее и не очень – встает перед его мысленным взором. В совокупности для лучшего запоминания – ОКРАС. Отказники, культурники, религиозники, автономисты, сионисты. Частично эти группы совпадали. Были отказники и культурники-сионисты. Были религиозные – во всех группах. Существовали автономисты-культурники. Всех объединяло одно: они были евреями. И пытались сохранять свое, еврейское. Как каждый из них это свое понимал. Пытаясь сосуществовать с советской властью или унести от нее подальше ноги. Что в любом случае эту власть не устраивало. Почему – Б-г весть. Может, из принципа.

Как бы то ни было, ни жить еврейской жизнью в СССР, ни спокойно уехать она им не давала. Портила жизнь как могла. Отвлекала на их подавление, слежку за ними и их «профилактику» массу ценных сотрудников. Партийно-идеологического аппарата, карательных органов и прочих чиновников и силовиков разного ранга. Что далеко не всем из них нравилось. И многих даже раздражало. А некоторых, особо нестойких, доводило до возникновения между ними и подведомственными евреями нормальных человеческих отношений. И при случае грозило немалыми неприятностями по партийной и служебной линии. Особенно если отношения переходили в лично-интимные. Что бывало.

Дай им всем Б-г здоровья, этим русским, украинским, татарским и прочим мужикам. Поскольку были они в основном именно мужиками. Которые не понимали, с какого бодуна их заставляют следить за людьми, которые ничего того, что они сами бы на их месте хотели сделать, не делали. Ничем особенным не выделялись. Ну, евреи и евреи. Не уголовники. Не богачи. С нормальными детьми. Многие прошли войну. Все работают. Пока им дают работать. А когда власть им не разрешает работать по специальности, устраиваются куда придется. И опять работают. Потому что семьи кормить-то надо.

Которые отказники – хотят уехать за границу. А власть этого не хочет. Она их не выпустила, куда они хотели. Стало быть, отказала в выезде. Почему они, собственно, и отказники. Сионистам отказала в выезде в Израиль. Прочим куда глаза глядят. Потому что не хочется им всем жить под советской властью, а ей это обидно. Ну, мало ли кому что не хочется. Но понять их можно. Культурники – вообще неясно, чего к ним пристают. Язык, культура, традиции, музыка, песни, национальная кухня, национальная литература. История. Этнография. Прочая научная дребедень. Национальность такая, евреи, есть? Есть. В паспорте, черным по белому. Можно им что-то свое, помимо сверху разрешенного, иметь? Нет. Почему?! А потому что. Разговорчики в строю.

Религиозные. Тут понятно. Никому нельзя. И им тоже нельзя. Религия – опиум для народа. Тем более еврейская. Есть на страну пара-тройка синагог? Есть. Ну, так на единицу населения мечетей и церквей в СССР не больше. Справедливо. Хотя подловато. А что обрезание нельзя, так его и мусульманам нельзя. Как пережиток феодально-байских отношений. Почему, кстати, в мусульманских автономиях и союзных республиках, а заодно в Прибалтике и Закавказье к евреям относились с молчаливым пониманием и некоторым снисхождением. Как к младшим братьям по несчастью. Такое общее горе: проживание в едином социалистическом отечестве. Зато на Украине, в Белоруссии и Молдавии – без.

Ну, и автономисты. Категория к моменту появления автора на свет вымершая почти без остатка. Осколки надежд 20–30-х на еврейскую культурно-национальную автономию в единении с центральными властями. Недовысланные в Биробиджан. Недобитые в войну немцами. А после войны товарищем Сталиным. Который против немцев их с охотой был готов использовать. И в рамках деятельности Еврейского антифашистского комитета использовал. Агитация за Второй фронт. Поездки к союзникам за средствами. Ленд-лиз. Рассказы очевидцев о зверствах фашизма.

Все это чтобы парализовать лобби Берлина в США главным образом. Поскольку такое же лобби в Великобритании Гитлер парализовал сам. Бомбежками Лондона и прочими трудами люфтваффе. Ну, и нужна была морковка перед носом у осла. Вроде обещания восстановления автономии в Крыму и еврейских поселений, которые были при царском режиме и какое-то время при советской власти. Преимущественно на Украине. Но это до поры. Пока были нужны. Лидера этого движения в мировом масштабе, великого еврейского историка Дубнова убили немцы. Лидера евреев СССР великого еврейского артиста Михоэлса – свои. Но кое-кто еще жил в 80-е. И кое-что помнил.

Все они советской власти были подозрительны. Находились под наблюдением и под прессом. Раздавить их ей порой до смерти хотелось. Но нельзя было. Вреда от этого было бы больше, чем пользы. Так и сидели, недодавленные. Но спрессованные в единую нелояльно-подозрительную массу. Состоящую из людей, которые, если бы не это давление, нигде, ни при каких условиях не стали бы друг другу не только помогать, но и друг с другом контактировать. Вопреки еврейскому «коль егудим аравим зе ба зе». То есть: «все евреи ответственны друг за друга». И общему – хоть в России, хоть во Франции, хоть в Буркина-Фасо убеждению, что кто-кто, но евреи своим всегда помогут.

Что не имеет отношения к действительности. Как часто говорят евреи сами про себя – это единственный народ, который своих давит так, что чужим и не снится. В израильском парламенте фракция – два человека. Поскольку идеальный еврейский парламент состоит из одиночек. Но это уже было бы совсем курам на смех. Взаимную любовь друг к дружке у избранного народа характеризует майса про еврея на необитаемом острове. Который строит две синагоги. Одну, чтобы туда ходить. И другую, чтобы туда не ходить. Как известно – «два еврея – три партии». Или «у меня есть мнение, но я с ним не согласен». И прочее в том же духе.

Так вот, интеллектуально активное еврейское сообщество в СССР, озабоченное еврейскими проблемами, было террариумом единомышленников. Половина стучала. Особенно крыло отказников, близкое к диссидентам. Причем никто не знал, кто в какой половине. Поэтому слухи ходили про всех. На всякий случай. Благо прецедент Липавского был памятен и заставлял подозревать каждого. Разборки на эту тему были жаркими и бессмысленными. Но происходили через годы и десятилетия после того, как люди добирались до Израиля, США и прочих Австралий и Канад. В том числе в письменном виде: памфлеты и, по советской привычке, доносы местным властям. Которые от этого дурели и шалели. Может, в США во времена Барри Голдуотера и комиссии по расследованию антиамериканской деятельности этим бумагам и дали бы ход, но те времена давно закончились. В Израиле тем более.

Что делать с докладными на очередного узника Сиона (за которого боролся весь еврейский мир), утверждающими, что он на допросах раскололся и все подписал? Даже если это неправда. Или, тем более, если это, не дай Б-г, правда? Так он герой. Те, кто за его свободу и выезд в свободный мир боролись, молодцы. Пресса, телевидение. Фотография с президентом. Фотография с конгрессменами. А если он не герой? Все идиоты? Включая конгрессменов, президента, телевидение и прессу? Вот спасибо. Так что, сэр (мадам), не возьмете ли вы свои правдивые мемуары, изданные за ваш счет малым тиражом, и не пойдете ли с этими мемуарами… Ну, в общем, куда там у русских обычно посылают? Вот туда и идите.

Что вовсе не означает, что все отказники были такими и ничем, кроме сведения личных счетов, не занимались. Советская власть этого не хотела и не планировала, но, не выпуская из страны тысячи людей на протяжении многих лет, заставила их создать свой мир. С собственной субкультурой. Собственными институтами. И много чем еще. Тем более что были эти люди преимущественно образованными и активными. Или, как сказал бы по жизни несчастный, талантливый, но сильно не любивший евреев и ничего в них не понимавший Гумилев, пассионарными. Вот они и пассионарили, как могли.

Благо еврейский мир им помогал. Не потому, что так уж на самом деле ими интересовался. Что многие из них на своей шкуре ощутили немедленно после выезда из СССР. Попав в крепкие объятия встречавших. Но потому, что это была тема. Как бы участвуешь в борьбе свободного мира с империей зла. За небольшие деньги и не тратя особо времени. Но чувствуешь себя крутым. Как вареное яйцо. И даже круче. Поскольку ты на стороне добра. Звездные войны – Лукас. Властелин колец – Толкиен. Там это все читали и смотрели с детства.

Опять-таки борьба за выезд советских евреев для лидеров западных еврейских общин была сущей находкой. Тема классная. Собирать деньги под нее одно удовольствие. На американском сленге – осуществлять фандрейзинг. То есть сбор фондов. Кое-что из которых шло на организацию увлекательной игры «лет май пипл гоу». То есть: отпусти народ мой. История библейская. Про фараона, Моисея, десять казней египетских и море. Которое перед кем надо расступилось, а кого надо затопило. Музыка Луи Армстронга. Гениальная музыка: в группу «Альфа» звонишь начальству – пока не соединят, она и играет.

Ну, а основное, что на всю эту еврейско-американскую скаутскую «Зарницу» не пошло, – аппаратуру. На офисы, зарплаты и командировочные. Что в Америке и на Западе в целом не противоречит высокоморальности происходящего. И энтузиазму масс, большая часть которых участвовала в кампаниях за выезд советских евреев и сборе средств на этот выезд совершенно добровольно. И сама на это удовольствие скидывалась. Поскольку бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Американцы, лишенные ханжества в очень и очень многих вопросах, хотя и сохранившие его во множестве других, никогда не стеснялись сочетать благородные цели с точными финансовыми расчетами. Оно, с отечественной точки зрения, может, смотрится и не очень. Но результат дает.

Худо-бедно, но еврейские и протестантские активисты – не только из США, были среди них и финны, и немцы, и англичане – в качестве туристов в Россию везли кто что мог. Оставляя евреям напечатанные на папиросной бумаге карманные Библии. А также, из песни слова не выкинешь, вспомоществование в виде шмоток. Которые, в отличие от валюты, за которую светил немалый срок, можно было сдать в комиссионный. И полученные средства, за вычетом скрысенных у коллектива, пустить на общее дело.

Еврей в массе своей не ангел. Среди тех, кто был постоянными получателями западной помощи, были люди порядочные. Были непорядочные. Их знали, и любви к ним это не прибавляло. Часто случались скандалы вокруг распределения. Но тут как есть. Хоть монастырь. Хоть скит. Хоть партия нового типа. Без интриг, скандалов и бурь в стакане воды не обойдется. Были, однако, и совсем другие.

Одной из этих других была Валерия Бабаева – Лерочка. Яркой красоты и бешеного темперамента женщина. Которую из-за характера не брали ни на одну еврейскую демонстрацию, чтоб в драку не полезла. И которую из-за того же характера очень уважал и прикрывал от проблем, как мог, местный участковый. Здоровенный бугай Ваня. Который загодя ее предупреждал о визитах из органов. Чтобы квартиру от чего не надо подчистила. И гостей разогнала. Любила она изящные серебряные украшения – золото не носила из принципа. Великолепно готовила. Ходила в походы на байдарках. С мужем Котей и кошкой Мусей, в избитом какими-то живодерами состоянии подобранной ею на улице и вылеченной до состояния наглой холености.

Пользовалась она сумасшедшей популярностью у мужчин – только замужем была четыре раза. Как говорила ее мама – мужиков должно быть столько, сколько Б-г даст. Даже если любовников придется считать на компьютере. Пока хороший не попадется. Вот этот самый ее Костя ей в конце концов и встретился. Украинец по национальности. Или, для непонятливых, щирый хохол. Замдиректора режимного института и спец по лазерам. С допуском черт знает какой степени секретности. Который женился на ней не глядя через неделю после того, как она в его институт устроилась вахтером – со своей внешностью и аристократическими манерами. Что не мешало ей при необходимости засветить кому угодно в глаз и перематерить так, что одесские биндюжники могли бы гордиться таким ее профессионализмом в этом нелегком деле.

Сын ее, Миша, жил в Калифорнии. Почему ее к нему не выпустили – непонятно. Но их, которые сидят сверху, мышление понять вообще сложно. Исходно была она радиожурналистом. Потеряв допуск к профессии после подачи заявления на выезд, зарабатывала как могла. Но делала это с таким шиком… Костю можно было понять. Пара была еще та. Она – гибкая, смуглая брюнетка. Он – широченный, крепко сколоченный, конопатый, сивой масти. Багира и Балу. С поправкой на то, что у Киплинга пантера была мужиком, что ясно демонстрирует американская версия «Маугли». Самэц. Пантер. Поскольку Багира в Индии – мужское имя. Но в отечественной версии «Книги джунглей» это персонаж как раз женский.

Так вот, муж-замдиректора был легок на подъем, не ссорился с ней никогда ни по какому поводу и вообще был мужиком. С большой буквы М. Попытки органов осторожно контактировать с ним на тему неправильного поведения жены он пресек мгновенно. Вежливо объяснив, что раз она его жена, то это закрывает обсуждение. Касательно гостей, которые к ней – и, стало быть, к ним обоим – в дом ходят, включая американских сенаторов и прочую публику такого рода, то это ее гости. И ходить они будут. Что до него лично, то, понимая ситуацию и помня про секретность и допуск, он с ними на профессиональные темы не разговаривает. Хотя, как и положено хозяину, помогает накрывать на стол и здоровается со входящими. И если это не устраивает, то его, в принципе, можно уволить. Поскольку за работу он не держится.

После чего его не только не уволили, но пальцем не тронули. Не потому, что нашла коса на камень. А потому, что говорил он чистую правду. Секретов никому не сдавал. Да ими никто и не интересовался. И был готов уйти с работы куда и когда угодно. Но без него институт можно было закрывать. Со всеми лазерами вместе взятыми. Поскольку головой и руками там был именно он. А не дряхлое партийное существо из руководства Академии наук, которое было директором.

Что есть урок правильных отношений человека и системы. Вне зависимости от того, какой пост этот человек занимает в системе. А также вне ее. В конечном счете, все в стране развалилось, и они оба с кошкой спокойно уехали в свою Калифорнию. Где он продолжил заниматься своими лазерами, живя с ней так же спокойно-оптимистично, как и в Москве. И тихо помер в свой срок. Сильно старше ее был.

А она, несмотря на то, что уехала в возрасте, который в Америке считается абсолютно неперспективным для трудоустройства, была взята на работу с лету. Поскольку была оптимистична, энергична и готова вкалывать на любом месте. И на момент написания настоящей книги работала на двух работах и танцевала в местном женском самодеятельном коллективе, с выездами на гастроли в Мексику и Канаду. Чистый хеппи-энд.

Так вот к чему все это: Лера Бабаева в спорах о разделе западных посылок не участвовала ни-ко-гда. И в самих разделах тоже. Хотя входила в верхний эшелон отказного движения. За который на Западе боролись персонально, по фамилиям. Пристально наблюдая за жизнью этих людей, чтобы чего с ними из-за очередной флуктуации и обострения властей предержащих не случилось. Не участвовала она из принципа. Противно ей это было. Привыкла сама на себя полагаться и сама себя кормить. И была она такая не одна.

Человек, где бы он ни оказался и как бы ни сложилась его жизнь, обустраивает под себя окружающую среду. Даже если он Робинзон. Живет на необитаемом острове. И кругом сплошные тропики, пираты и карибы-людоеды. Что мало соответствовало положению отказного движения в СССР. Народу в нем оказалась тьма. Остров, как у Стругацких, обитаемый. Времена на излете характерного для предшествующих эпох зверства. Ну, и с климатом тоже ничего. Автору довелось много путешествовать по Америке и Израилю, периодически попадая и в места, расположенные много южнее.

На фотографиях в глянцевых рекламных журналах, «Вокруг света» и «ГЕО» Карибы, Эфиопское нагорье и юг Аравийского полуострова – рай. Если не попадать в тропический ливень или хамсин. Средних размеров песчаную бурю или ватную парилку посреди ночного (!) океана. Сентябрьский ураган в открытом море или август в пустыне. Где-нибудь посередине между Большим Каньоном и Долиной Смерти. Или снежный шторм с Атлантики. Посреди теплого майского дня. У русской средней полосы есть свои недостатки. Но достоинств…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.