«Я жду письма, я жду письма…»
«Я жду письма, я жду письма…»
И вот я жду письма, я жду письма, я жду письма,
Мне все про тебя интересно,
Но ты знаешь сама, знаешь сама, знаешь сама,
А вот что напишешь — это неизвестно…
Одна из загадок биографии Высоцкого — судьба его переписки с Мариной Влади. Что касается писем Высоцкого к Марине — тут все ясно: они хранились в Париже, в архиве М.В., за исключением десяти писем, которые погибли при пожаре в ленинградской гостинице.
Все эти письма были написаны в период с 1967 по 1978 год. В последние годы Высоцкий писал письма очень редко.
В.Янклович: «Телефон во многом снял проблему общения».
Н.М.Высоцкая: «Письма писал очень редко: «Зачем писать, если можно позвонить?!» Помню его какой-то звенящий голос издалека: «Мамочка, мы с Мариной в Марокко! Сегодня ходили по базару, тут все медное».
Так вот о трагической судьбе десяти писем Высоцкого к Марине Влади. В.Янклович: «Самые, по ее мнению, «главные» письма Марина всегда носила с собой, и именно они сгорели при пожаре в гостинице «Ленинград», во время съемок фильма «Роман императрицы» (сценарий этого фильма специально для Марины написал Артур Макаров. — В.П.).
И сама Марина чуть не погибла… «На съемках в Петербурге произошло с Мариной Влади то страшное приключение, о котором трудно забыть и ей, и ее друзьям, и свидетелям этого случая. Многие знают, что в 1991 году, именно в один из дней пребывания там актрисы, горела гостиница «Ленинград». Во время пожара Марина не растерялась. Она закрылась наглухо в своем номере, намочив водой простыни, затолкала их в дверные щели и стала из окна звать на помощь. Когда подоспели пожарные, оказалось, что до ее окна не хватает высоты лестницы. «Гореть я не буду!» — сказала эта решительная женщина и прыгнула из окна на лестницу, вниз. А это было немалое расстояние, которое могло стоить ей жизни… Мы не можем не вспомнить еще раз о примере такого мужества» (А.Блинова).
А вокруг писем Марины к Высоцкому было много вопросов, споров, недоразумений и обвинений. Дело в том, что большая часть этих писем при загадочных обстоятельствах исчезла из квартиры на Малой Грузинской.
В ночь с 25 на 26 июля 1980 года в квартире Высоцкого оставались Марина и Нина Максимовна. В три часа ночи Марина звонит Валерию Янклови-чу и просит срочно приехать на Малую Грузинскую.
«Я приезжаю и понимаю, что у них произошел серьезный разговор… Марина меня спрашивает:
«Валера, ты не видел моих писем? Я не могу их найти». Я ответил, что не видел».
Значит, письма в архиве В.В. были (архив из ящиков стенки в гостиной был перенесен в кабинет, только на следующий день он будет перевезен к брату Бабека Серуша, иранского бизнесмена, хорошего знакомого В.В., Борзу. Потом архив будет храниться у Давида Боровского). Но куда же делись все письма Марины? Или большая их часть?
Очень эмоционально написала об этом Марина Влади в книге «Владимир, или Прерванный полет»: «Исчезло около полутора тысяч моих писем, которые безусловно грешили преувеличенной влюбленной восторженностью, так же как и сотни телеграмм — голубых бабочек нашей жизни, летевших к тебе со всех концов света, чтобы поддержать, успокоить, рассказать тебе о моей любви».
Нина Максимовна Высоцкая: «Про письма Марины… Это меня буквально убило! Я отдала ей все письма, которые были в квартире, у меня не было и нет ее писем».
Несколько раз в интервью Марина Влади говорит, что какие-то люди шантажировали ее… Якобы у них имеются ее письма к Высоцкому, которые могут каким-то образом ее скомпрометировать: «Мы опубликуем ваши письма, а там такое…» Но кто эти люди, как письма попали в ним и где они сейчас находятся, до сих пор точно неизвестно.
Валерий Янклович: «Я вспомнил, что часть рукописей, довольно большую пачку, Володя передал ребятам, с которыми я делал «двухтомник». Мне вернуть они отказались, потом с ними разговаривали Марина и Сева. Они пообещали вернуть, но сказали, что отдадут только Любимову… В конце концов они вернули часть того, что у них было. Потом Семен Владимирович Высоцкий говорил мне, что остальное они отдали ему, а он передал в ЦГАЛИ». Но, разумеется, писем Марины этим «ребятам» Высоцкий не передавал…
Часть писем хранится у Ксении Ярмольник (тогда Оксаны Афанасьевой): «Володя мне сказал: «Вот возьми и делай что хочешь». Целый конверт с письмами Марины. Я их не читала, они мне не нужны, я могу их отдать».
Когда я встречался с Мариной Влади в гример-ке театра Розовского в марте 1989 года, я уже знал об этом. Предстояла пресс-конференция, посвященная выходу ее книги «Владимир, или Прерванный полет» на русском языке. А накануне состоялись похороны скульптора Геннадия Распо-пова, которому Марина заказывала скульптуру «Высоцкий — Гамлет», установленную во внутреннем дворике Театра на Таганке. Марина была подавлена, хотя еще не представляла, что произойдет на пресс-конференции. Я сказал ей о желании Ксении вернуть письма. Отреагировала она очень коротко. Обращаясь к ВЛнкловичу, сказала: «Валера, ты представляешь, наконец «всплыли» мои письма». А когда я предложил опубликовать ее переписку с Высоцким, ответила: «Это можно сделать, но нужна очень большая работа по подбору самого важного и интересного. И, конечно, необходимо, чтобы полностью были представлены обе стороны: его письма и мои ответы. Володя был, в общем, сдержанным человеком. Но, между прочим, в них есть первые — самые первые — варианты многих его песен. А, кроме того, он знал, что его письма читают… А мои письма, наоборот, ужасно несдержанные. Я понимаю, что публикация наших писем была бы очень интересной, но пока это не входит в мои планы».
Отвечая Эльдару Рязанову на такой же вопрос, Марина сказала: «Тут есть одна большая сложность — все мои письма исчезли. Все Володины письма, естественно, у меня дома. Но мои письма исчезли. Когда Володя умер, многие вещи, к сожалению, исчезли из дома. Среди них — мои письма. Они всплывают иногда… Бывает, что мы покупаем пачки моих писем».
Через год она уточняет свою позицию по поводу писем В.В.: «Письма я когда-нибудь сдам в ЦГАЛИ. Пусть публикуют после моей смерти…»
Судьба писем Владимира Высоцкого окончательно определилась в начале 2005 года. Марина решила передать весь свой архив Российскому государственному архиву литературы и искусства. Приводим фрагменты интервью директора РГАЛИ Татьяны Горяевой корреспонденту газеты «Известия»:
«Откуда вы узнали о решении Влади?
Спасибо дочери актера Всеволода Абдулова, он был другом Высоцкого. Юлия и Марина остались подругами.
А как она встретила вас в своем доме в Мэзон-Лаффите?
Здесь слезы тоже были. У Марины до того состоялся с Юлей предварительный разговор. Договорились так: если «этот человек», то есть я, вызывает у Юли доверие, тогда пусть приезжает. Признаюсь, не ожидала увидеть такую Марину. Знаменитая, звезда, а лицо ничем не «приправлено», божественно сложена, осанка юношеская. Поразила меня искренностью, быстрыми переливами настроения. Славянская натура — переменчивая, безоглядная, широкая. Талантлива во всем. Издала несколько книг, к сожалению, на русский не переведены. Живет одна, сыновья отделились и отдалились. Сестры лежат на русском кладбище в Женевьев-де-Буа.
Письма были приготовлены?
В гостиной на столе стоял кованый сундучок. Едва она прикоснулась к крышке, открыла, как ее просто заколотило. Потом мы перенесли из кабинета еще два, выгребли на тот же стол новые пакеты, в которых все было разложено по годам — его письма, ее, телеграммы.
Фотографии?
Не одна сотня! Очень живые, непосредственные, сама снимала. Они вдвоем, с родными и знакомыми, с ее красавцами-мальчишками и — Володя, Володя… Она комментировала: Америка, Мексика, Венеция, Лейпциг, на «Грузии» в свадебном путешествии. Горько улыбнувшись, показала снимок своего подмосковного дачного домика в Пахре: «Только-только выстроили, прожить-то в нем успели несколько дней. А после Володи… бульдозером снесли». Похвастала прелестной собственной фотографией: «Как выгляжу? Ничего? Между прочим, это когда уже троих родила»
Кого вспоминала?
Очень сердечно — круг друзей, круг общения и необъятный — слушателей, зрителей, тех, кто нуждался в Высоцком, в его таланте. С ужасом — власть: «Как они нас ненавидели, сколько мы вытерпели!» Не простила гибели Володи.
Считает власть виновной?
Как считать! Ненависть тоже убивает: измывательство с визами, допросы в ОВИРе — зачем вы туда ездите? А отказ в поездке на похороны любимой сестры Марины! Добавьте цензуру, сорванные концерты, страхи. Сказал же однажды Высоцкий: «Без свободы я умираю». Я так разволновалась от всего увиденного, что задала Марине достаточно нелепый вопрос: «И это нам?» Она залихватски, от плеча махнула рукой: о чем, мол, речь! Отдала все-все, без счета.
Объяснила, почему отдает письма?
Очень лаконично: «Для детей моих это — чужое, я не вечна. Значит, должны быть там, где их поймут и сберегут». Но при расставании стало невыносимо тяжело.
Может быть, ей послужит утешением признательность, которую вызвал в Москве этот мужественный поступок.
Возникла и техническая проблема: как переправить огромную сумку, мы в нее утрамбовали содержимое всех трех сундучков. Марина пообещала снарядить в Россию сына, я ждать не хотела и взялась увезти сама. Она согласилась не без опасений. Да и я прекрасно понимала, что сдавать сумку в багаж ни в коем случае нельзя, везла с собой как ручную кладь. Ехала в аэропорт — дрожала, летела — дрожала. Тут еще погода перед отлетом разбушевалась, налетел ураган, наш самолет поднялся в воздух последним. Ночью по телефону успокаивала Марину: сумка — вот она, стоит у меня в спальне, рядом с кроватью.
С фондом кто-то уже работает?
Первичной обработкой занята руководитель Центра комплектования Лариса Бабаева — даты, адреса, от кого, кому. Кроме нее, никто еще не читал писем. Потом они уйдут в отдел научного описания, там выверят хронологию, имена, сделают ссылки, комментарий. И напишут на описи и экране компьютера: «Фонд закрыт». Марина поставила условие: при ее жизни он открыт не будет. А ведь архив — хранитель и исполнитель воли наследника».
И первый комментарий Никиты Высоцкого, директора музея В.Высоцкого: «По поводу переписки. Недавно представители Марины передали часть ее писем к отцу в РГАЛИ с распоряжением: пока она жива, не публиковать. Поэтому думаю, что в ближайшее время это не будет опубликовано, и не знаю, стоит ли, и хорошо ли, чтобы это было опубликовано. Мне кажется, что в жизни любого человека есть зона, которая ни для кого. Даже для людей, которые его любят и, казалось бы, хотят о нем все узнать и имеют право… Но мне кажется, что есть зоны, в которые вторгаться, в том числе и в отцовскую жизнь, совершенно не нужно. Что касается отношений с Мариной, по временам мы к ней обращаемся, она нас консультирует, отвечает на вопросы наших специалистов. Марина с 1998 года не была в Москве. И мои отношения с ней — иногда мы переписываемся, потому что есть общие дела. Она отвечает, но, на мой взгляд, эти отношения нельзя характеризовать иначе как деловые отношения. Что у музея, что у меня с Мариной. Хотелось бы, конечно, чтобы они были более глубокими, содержательными».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.