Умберто Эко — забытый член «Клуба 1932»
Умберто Эко — забытый член «Клуба 1932»
Умберто Эко — безусловно, культовое имя последних двух десятилетий. Многогранный деятель культуры. Но лично я его воспринимаю на свой лад. Для меня он прежде всего забытый член «Клуба 1932».
Кому довелось познакомиться с моей книгой «Клуб 1932» (издана в 2000 г.), тому объяснять ничего не надо. Ну, а если нет, то надо сказать, что это придуманный мною виртуальный клуб, в который входят все звезды и знаменитости, родившиеся в 1932 году. В этом-году родился и я, поэтому мне было интересно рассказать о своих ровесниках, а заодно сопоставить свою судьбу с другими. Когда вышла книга, то я с ужасом обнаружил, что кое-кого забыл (точнее, не забыл, а не нашел в имеющихся справочниках точной даты рождения). Среди «забытых» оказался и Умберто Эко. И не один он. Еще Джон Апдайк, певица Майя Кристалинская, художник Виктор Попков, скульптор Олег Комов, астронавт Дейвид Скотт, писатель Леонид Жуховицкий, журналисты Алла Гербер, Ярослав Голованов и Лев Колодный, Евгений Дунаевский, сын композитора Исаака Дунаевского, актер Джонни Кэш, дирижер Владимир Федосеев, эстрадный артист Вадим Тонков. На этом поставим окончательную точку и вернемся к Умберто Эко, который стал настоящим классиком, и, как ровесник, я горжусь этим.
Наша знаменитость Юрий Лотман (увы, член другого Клуба) представлял Умберто Эко так: «Семиотик, эстетик, историк средневековой литературы, критик и эссеист, профессор Болонского университета и почетный доктор многих университетов Европы и Америки, автор десятков книг, число которых он увеличивает со скоростью, поражающей воображение, Умберто Эко — один из самых бурлящих кратеров вулкана современной интеллектуальной жизни Италии…»
К этому следует добавить, что Умберто Эко — автор четырех романов-бестселлеров: «Имя розы» (1980), «Маятник Фуко» (1988), «Остров накануне» (1995) «Бодолино» (2000). Помимо этого, Умберто Эко печатает сборники публицистических и научных статей, работает над огромными энциклопедиями культуры («Семнадцатый век», «Восемнадцатый век»). Каждую неделю ведет рубрику «Почта Минервы» в журнале «Экспрессе» (наши «Итоги» — аналог итальянского издания). Выдумывает компьютерные экзамены для отбора студентов на свой семинар в Болонском университете (конкурс — 70 человек на место) и читает курсы лекций, на которые стекаются такие толпы, что не хватает и залов соседствующих кинотеатров, куда по видео транслируются лекции.
Но это не все. Умберто Эко беспрерывно путешествует — с конференции на конференцию, с континента на континент. В 1998 году он приезжал в Россию, прочел две лекции, дал пресс-конференцию. На вопросы отвечал, небрежно стряхивая пепел, в стакан с боржоми и отчаянно, по-итальянски, жестикулируя.
Живет в Милане. Его дом на Замковой площади смотрит окнами на Кастелло, точную копию Московского кремля (когда я увидел замок, то ахнул — «как похож!» — но это совсем не удивительно, ибо наш Кремль — точная копия миланского замка, их строил один и тот же архитектор — Солари). Квартира профессора напоминает средневековую аббатскую библиотеку: она круглая, посередине двор-колодец, а вокруг высятся книжные стеллажи. Море, нет, океан книг.
И, конечно, страшно любопытно, как Умберто Эко относится к такому культовому писателю, как Кафка. Выясняется, что он его чтит, но не разделяет при этом главную идею писателя: «Все в мире черное». Аналогично относится к Джойсу, у которого «в мире все серое». Умберто Эко ратует за многоцветие мира — это раз, а во-вторых, очень ценит русскую литературу, в которой Льва Толстого ставит выше Достоевского, а как драматурга выделяет Чехова. А еще, признавался Умберто Эко, когда пребывал с визитом в Москве, в ранней юности он прочитал всего Дмитрия Мережковского, а это, на всякий случай, 12 томов! И больше всего «Смерть богов. Юлиан Отступник», а в нем, как и в другом романе Мережковского «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи», не только историческая ткань повествования, но и философские дискуссии. Именно эти две линии Умберто Эко перенес во все свои романы — они исторические, философские, но, в отличие от Мережковского, еще и детективные.
У Мережковского есть стихотворение «Morituri» («Идущие на смерть» — лат):
Мы бесконечно одиноки,
Богов закинутых жрецы.
Грядите, новые пророки!
Грядите, вещие певцы,
Еще неведомые миру!
И отдадим мы нашу лиру
Тебе, божественный поэт…
Эти строки написаны в 1891 году, а Умберто Эко — этот «новый пророк», «вещий певец» и «божественный поэт» — появился на свет через 41 год — в 1932-м. И еще из Мережковского:
Холод утра — это мы.
Мы — над бездною ступени,
Дети мрака, солнца ждем…
Но хватит параллелей. Лучше выясним, как Умберто Эко относится к русскому кино. Он краток: «Дивная формальная красота с невыносимым занудством».
А теперь о политике. Умберто Эко придерживается левых политических взглядов. Во время предвыборной кампании 1996 года ему предложили пост министра культуры, но он отказался, в отличие от наших Губенко, Сидорова и Швыдкого, которые с радостью пошли во власть. У Эко — другие интересы.
«Единственная эпоха, в которой я хотел бы жить, — эта та, в которой я живу. Я могу восхищаться древними египтянами, но я не хотел бы жить в Древнем Египте. Ну, а если бы я жил в средние века, то уже бы двадцать лет как умер», — сказал в одном из интервью Умберто Эко.
В ученом мире Эко ценят как специалиста по знакам и коммуникативным системам. Вместе с Романом Якобсоном Эко организовал Международное общество семиотики. Тогда-то, в 60-е годы Эко познакомился с русскими семиотиками, с тартуской школой и, в частности, с работами Юрия Лотмана. С Лотманом Эко стал переписываться и в 1974 году пригласил его и других русских семиотиков в Милан на Первый Международный конгресс семиотиков. Зная, как неохотно Академия наук СССР выпускала за рубеж своих ученых, Умберто Эко попросил прибывшего высокого чиновника из Советского Союза поспособствовать в этом поле. За ужином с вином Эко обратился к гостю из России: «Я вас очень прошу помочь вызвать в Италию десять русских ученых. Я прекрасно понимаю, что большинство из них вы не захотите пускать и подсунете на их место ваших кретинов. Давайте заключим джентльменское соглашение. Семь умных и три кретина».
Московский чиновник удивленно вскинул брови, и тогда Эко сказал: «Ладно, пять умных и пять кретинов» «Нет, это непроходимо, — ответил гость, — ты пойми, там в Академии такие сволочи, поэтому могу попросить у них лишь трех умных и семь неумных, как ты говоришь».
В итоге торга прислали трех умных, да и то совсем не тех, на кого рассчитывал профессор из Болоньи. Лотмана советские власти тогда так и не пустили. Лишь при правлении Горбачева Лотману позволили побывать в Италии. «Под конец, — рассказывает Эко, — случился очень печальный эпизод. Его обокрали в Равенне, вытащили все деньги, которые он отложил, заработанные за свои выступления. Я не знал, как помочь, и не помог никак. Потом Лотман еще приезжал на туринский книжный салон. А потом заболел и умер…»
Юрий Лотман — грандиознейший российский талант, который, увы, так до конца и не раскрылся, в отличие от Умберто Эко. Мало обладать талантом, надо иметь еще возможности его реализовать. В этом смысле Италия, как и весь Запад, — благодатное место, а СССР и постсоветская Россия для цветения талантов, скажем помягче, не совсем благоприятная почва. Никакой бы «Маятник Фуко» в Стране Советов не прошел бы, только — «Цемент» и «Как закалялась сталь».
Все книги Умберто Эко — сложные, интеллектуальные, с вывертом, требующие солидной эрудиции, недаром к «Маятнику Фуко» был специально издан дополнительный словарь, расшифровывающий отдельные имена, события, термины и понятия. Книги Эко — это не кроссворд для дачной электрички, а настоящая интеллектуальная игра забава для высоколобых. Сам Умберто Эко говорит: «Роман должен воспитывать и в то же время развлекать».
«Да, я развлекаюсь, когда пишу», — признается писатель. По поводу своего романа «Имя розы», ставшей культовой книгой, Эко откровенничает: «Я хотел, чтобы читатель развлекался. Как минимум столько же, сколько развлекался я. Современный роман попробовал отказаться от сюжетной развлекательности в пользу развлекательности других типов. Я же, свято веря в аристотелевскую поэтику, всю жизнь считал, что роман должен развлекать и своим сюжетом».
В отличие от литературного авангарда XX века, отчужденного от стереотипов массового сознания, книги Умберто Эко обеспечивают «радости текста», для многих читателей они узнаваемы и созвучны, к тому же детективные сюжеты, как выразился критик Чезаре Дзаккариа, «лучше других жанров выражают неумолимый заряд насилия и страха, заложенный в мире».
Действие первого романа Эко «Имя Розы» происходит в бенедиктинском монастыре XIV века. Экзотический колорит средневековья сочетается с захватывающим криминальным сюжетом. По поводу «Имя Розы» один знаток, а именно Энтони Берджесс, точно заметил: «Люди читают Артура Хейли, чтобы узнать, как живет аэропорт. Если вы прочтете эту книгу, у вас не останется ни малейшей неясностей относительного того, как функционировал монастырь в XIV веке».
Сенсационный успех романа Умберто Эко «Имя Розы» в мгновение ока сделал итальянского профессора мировой знаменитостью. «Имя Розы» стал культовым романом и по итогам национальных опросов в Италии 9 лет продержался на первом месте в «горячей двадцатке недели» (на последнее место в той же «двадцатке» итальянцы почтительно поместили «Божественную комедию» Данте).
Если в первом романе («Имя Розы») отправным началом был убитый монах, то во втором («Маятник Фуко») — сам маятник. После первого успеха последовал некий провал, по крайней мере так утверждали критики, хотя цифра продаж «Маятника Фуко» по всему мира составила более 8 миллионов экземпляров. Роман оказался сложным для многих читателей, и многие не дочитали книгу до конца. Возможно, обывателям было психологически тяжело воспринимать выставленные, как на параде, противоречия окружающей действительности, им хотелось чего-то попроще, чтобы читать, не прибегая к усилиям своего интеллекта.
В «Маятнике Фуко» Умберто Эко ясно заявил: «Проблема не в том, что люди больше ни во что не верят, а в том, что они верят во все».
Третий роман Умберто Эко («Остров ушедшего дня») критик Ли Маршалл из английского журнала «Европеец» определил как «дрейф в океане идей» и изложил содержание романа следующим образом (не все его прочитают, но по крайней мере будут знать, о чем идет речь):
«В 1643 году 30-летний Роберто де ла Гриве, единственный уцелевший пассажир потерпевшего крушение корабля, к своему удивлению, оказывается на другом судне, стоявшем на якоре около одного из островов Фиджи. В юности Роберто участвовал в боях при осаде замка Монферрато в родном Пьемонте — одном из многочисленных сражений Тридцатилетней войны. Затем он поехал в Париж, где зачастил в салоны либертинцев. По недоразумению Роберто попадает в тюрьму, куда его заключил кардинал Мазарини. Он предлагает Роберто сделку: он отпустит его на волю и хорошо вознаградит, если тот согласится стать его шпионом на борту флагманского корабля. Роберто принимает предложение.
Повествование начинается и заканчивается на Дафне (а точнее сказать, в близлежащих водах). На 470 страницах Роберто пьет ром, исследует корабль пишет длинные, витиеватые письма Лилии.
Где-то в середине романа происходит одно-единственное событие: Роберто натыкается на Незнакомца, о пребывании которого на корабле он давно догадывался. Остальная часть романа — это воспоминания Роберто, его мысли о метафизических и научных вопросах, которые порой выражены в беседах с Незнакомцем…»
Все романы Эко, включая последний, — пишет Ли Маршалл, — можно рассматривать как эксперимент, призванный доказать его убежденность в том, что история идей может быть не менее увлекательна, чем голливудский боевик.
Возможно, поиск психологической глубины и органичности повествования всего лишь современный предрассудок. Быть может, лучше воспринимать этот роман как свод странных идей, блестящего стиля и прекрасных образов — как своего рода современную «Анатомию Меланхолии». Заключительные строки книги звучат ироническим предостережением племени критиков: «Что же до содержания… Это всего лишь упражнение в маньеризме. Вы же знаете, как они писали в том Веке — не вкладывая в это душу».
Такой вот пересказ и оценка третьего романа Умберто Эко.
Лично меня, как пишущего человека, поразили слова на последней странице «Острова ушедшего дня»: «Что бы ты ни писал, всегда есть ощущение, будто ты уже это где-то прочитал — никогда не удается избежать Тревоги Влияния». Возможно, это беда всех начитанных людей. Возможно, это происходит из-за слишком узкого круга идей и тем, в котором мы вращаемся. В конце концов все сводится к Жизни и Смерти, Любви и Ненависти, к Войнам и Конфликтам, к Страданиям и Счастью… Все это варьируется в тысячах вариантах. И разница лишь в подборе слов и стиле изложения. У Умберто Эко богатая палитра слов, а стиль совмещает в себе академический язык с поэтическим и современным разговорным. И, конечно, искрящийся фонтан идей — тут и Лейбниц, и Паскаль, и Декарт, и многие другие философы и литераторы.
И еще одна характерная черта творчества Умберто Эко, о которой он говорит сам: «Ирония — это мой подход к жизни. Знаете, люди делятся на тех, кто любит выставлять свои трагедии напоказ, хотя их жизнь на самом деле спокойна и благополучна, и на полных иронии насмешников, жизнь которых поистине трагична».
Последний роман Эко «Бодолино» — это тоже история, и глубокая. Мальчик Бодолино родился в городке Александрия в итальянской провинции Пьемонт, в XII веке. «Чтобы описать его судьбу, — признавался писатель, — мне понадобилось 500 с лишним страниц и все три месяца — с мая по сентябрь 2001 года. К моменту, когда я поставил точку, у меня родился внук, которому я и посвятил эту книгу».
Бодолино — усыновленный ребенок Фридриха Барбароссы, посланный в Парижский университет, где юного студиоза приохотили к изощренным богословским и философским спорам, ну и так далее, до «видения Грааля», устроенного Бодолино для Барбароссы, и до разграбления и предания огню столицы Византийской империи Константинополя. Короче, Бодолино — проводник историй и идей Умберто Эко, текст самого маэстро — причудливая ткань реальности и фантазии, сдобренная к тому же различными мистификациями, недаром Джордже Челли написал рассказ «Как я убил Умберто Эко», Умберто Эко — писатель, с которым можно проделывать все что угодно.
Вместе с Габриэлем Гарсия Маркесом и Норманом Мейлером Умберто Эко — писатель с мировым именем. Он даже удостоился имени «византийского Вольтера» то есть философа-остроумца, помноженного на византийскую пышность и тщательную отделку деталей. «У меня маниакальное стремление к точности, — признавался Эко корреспонденту газеты „Фигаро“. — Если, например, я пишу: „Поезд сделал пятиминутную остановку на вокзале Пуатье, и он вышел из вагона купить газету“, то обязательно еду туда, чтобы проверить, возможно ли это».
«Изучая „Трех мушкетеров“, — продолжал Эко, — я обнаружил, что Александр Дюма поселил Арамиса в доме на улице Сервандони, названную в честь известного итальянского художника и архитектора. Действие романа происходит в 1615 году, а Сервандони нарисовал фасад стоящей на площади церкви лишь столетия спустя, да и сама улица носит его имя лишь с 1806 года. Стало быть, Арамис жил на улице, которая не существовала. В конце концов я обнаружил, что улица Сервандони называлась раньше улицей Фоссуайёр (могильщиков). Так я порой пытаюсь найти противоречия в романе… Знаете, чтобы написать несколько строчек, мне иногда приходится терять несколько дней».
Конечно, Умберто Эко работает с компьютером и черпает что-то из Интернета, но он все же полагается исключительно на самого себя и подчас занят индивидуально-личностным поиском. В мае 1998 года он побывал в России и выступил с рядом лекций в МГУ, одна из них называлась «Компьютер и книга». В ней ученый рассказал о проделанном пути человечества от Гутенберга к Интернету. А итог, по мнению Эко, следующий:
«Все всякого сомнения — это новая реальность. И сегодня мы не в состоянии предугадать, куда она нас заведет. Не так давно Интернет объединял 2 миллиона человек, потом 20, теперь уже 200 миллионов. При таких темпах развития почти невозможно давать какие-то путные прогнозы. Абсолютно непредсказуемо воздействие, которое Интернет окажет на страны третьего мира… Не исключено, что развитие киберпространства будет иметь не только положительные, но и негативные последствия. С одной стороны, в странах, где у власти находятся диктаторские режимы, увеличение количества информации — это прямой путь к революции. С другой стороны, избыток информации не сулит ничего хорошего. Слишком много — это то же самое, что ноль. Раньше я шел в библиотеку, рылся в каталогах, выписывал себе две-три книги по интересующей меня теме, нес их домой и читал. Сегодня я лезу в Интернет и с одного-единственного запроса получаю десять тысяч названий. И что прикажете с ними делать? В подобной ситуации десять тысяч книг равнозначны нулю» («Известия», 20 мая 1998).
Естественно, когда Умберто Эко говорил о соотношении книг и Интернета, никто не мог сохранить спокойствие: а что будет с книгой в будущем? Итальянский профессор улыбнулся и сказал: «Спите спокойно, книги никуда не денутся. Хотя бы потому, что Интернет пока что нельзя читать, лежа в ванной, а книгу можно».
Спасибо, Умберто, ты нас утешил. У Всеволода Рождественского есть сонет:
Стареют книги… Нет, не переплет,
Не тронутые плесенью страницы,
А то, что там, за буквами, живет
И никому уж больше не приснится.
Остановило время свой полет,
Иссохла старых сказок медуница,
И до конца никто уж не поймет,
Что озаряло наших предков лица.
Но мы должны спускаться в этот мир,
Как водолазы в сумрак Атлантиды, —
Былых веков надежды и обиды
Не только стертый начисто пунктир:
Века в своей развернутой поэме
Из тьмы выходят к Свету, к вечной теме.
И, как справедливо замечал испанец Рамон Гомес де ла Серна: «Оказывается, лучшие киносценарии уже написаны в XVI веке — Шекспиром!»
Добавим еще и строки Георгия Иванова:
Поэзия: искусственная поза,
Условное сиянье звездных чар,
Где, улыбаясь, произносят — «Роза»
И с содроганьем думают: «Анчар».
Где, говоря о рае, дышат адом
Мучительных ночей и страшных дней,
Пропитанных насквозь блаженным ядом
Проросших в мироздание корней.
Итак, книга, по Умберто Эко, все же останется. Компьютер навязывает свой темп, необходимый для прочтения банковского отчета, метеосводки, но Платона, например, так читать невозможно, считает Эко. По его мнению, книга — пока все еще самая, экономичная, гибкая и практичная форма транспортировки и передачи информации.
«Главная опасность новой электронной цивилизации, — говорит Умберто Эко, — не исчезновение книги как таковой или любого другого печатного материала. Чепуха. Компьютер не убьет книгу. Так же, как фотография не убила живопись. Больше того, без изображения Дагерра не стал бы возможен импрессионизм. Главная проблема — в одиночестве. В том, что это своего рода великое планетарное электронное сообщество состоит из одиноких особей, сидящих перед экраном. Многие находят утешение в компьютере, если поссорились со своей девушкой, или вообще не имеют девушки, или остались без своего мужчины или женщины. Компьютеры создают иллюзию общения, но чаще всего — общения с самим собой. Они как зеркало…»
Проясним отношение Эко к телевидению. «Я люблю телевидение — говорит он, — точно так же, как я люблю ветчину и машину. Но я не провожу всю свою жизнь за поеданием ветчины или за рулем. Я каждый вечер провожу перед экраном один час, просматривая фильм или что-нибудь еще… Телевидение и Интернет не должно превращаться в наркотик!»
Всегда интересно узнать, как строят свою жизнь знаменитые люди, добившиеся успеха, может быть, нам хочется разгадать их секрет? Умберто Эко в своей постоянной работе и в своем творчестве непременно пробивает окошечко и на какое-время куда-то уезжает, забывая и телевидение, и компьютер. «Иногда месяц, два живу без автомобиля, — говорит он. — Очень, скажу вам, полезно. Это ведь старая еврейская идея шабата, субботнего отдыха и воздержания, — в течение какого-то времени ни до чего не дотрагиваться, даже свет не включать… дать отдохнуть своему телу».
И, конечно, голове. «У меня полно идей, но это слишком много — нужна только одна».
Не знаю, как другим, а мне это состояние очень близко: я постоянно в плену у многочисленных идей — написать то-то и то-то, а сил уже не так много, и надо из множества идей выбирать только одну.
И еще один деликатный вопрос: деньги. «Что вы делаете с деньгами?» — спросил однажды у Умберто Эко один из журналистов и получил следующий ответ: «Деньги становятся серьезной проблемой, если их нет. Когда они появляются, то на них не обращаешь внимания. Вообще не надо быть пленником денег… До 50 лет я был далеко не богат, но никогда не воспринимал это как трагедию. На что я расходую деньги? Главное для меня — иметь в кармане какие-то деньги, чтобы взять такси…»
Браво, Умберто! Взять такси, когда захочешь, — какая маленькая свобода! Но какая приятная…
Таков вкратце портрет Умберто Эко, родившегося 5 января 1932 года. За 56 дней до моего рождения — он уже пищал и сучил ножками… И в дальнейшие годы я все время плелся позади своего коллеги, члена «Клуба 1932»; он — профессор, а я даже не кандидат наук; он — всемирная знаменитость, а я — всего лишь «один из» — один из современных русских писателей; он читает лекции в университетах мира, а я лишь скромно выступаю перед читателями московских библиотек; он курит, а я — нет; он играет на флейте, как Вуди Аллен на кларнете, я не играю ни на одном музыкальном инструменте…
Он — я… и так без конца. Единственное, что нас объединяет с Умберто Эко — это ирония. У нас один взгляд на жизнь — грустный и иронический.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.