Глава первая ГАГАРИН И ЧЕРТ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава первая

ГАГАРИН И ЧЕРТ

Фраза «Гагарин родом из Клушина» обычно подразумевает намерение говорящего подчеркнуть эффектный контраст — человек, которому суждено было покорить космос, родился в невероятной дыре; преподаватель Гагарина в Академии Жуковского С. Белоцерковский так и пишет: «в глухой деревне Клушино» (10). Меж тем из того факта, что профессор впервые услышал о Клушине из газет в 1961 году, не следует, что если бы не Гагарин, то никто никогда о существовании этого медвежьего угла и не услышал. Какой уж там медвежий угол.

Именно там, ровно в том месте, откуда родом Гагарин, за триста с лишним лет до его появления на свет произошло событие[8], которое фактически привело в какой-то момент к ликвидации российской государственности: здесь была разгромлена огромная русская армия под командованием Дмитрия Шуйского — и, что хуже, разгромлена находившимся в абсолютном меньшинстве отрядом поляков. «Клушинскую битву 24 июня 1610 года до сих пор в польских учебниках истории считают одним из самых великих сражений. Ее трофей — „хоругвь самого Шуйского, весьма отличную, штофную с золотом“ и сегодня показывают школьникам в национальном Краковском музее князей Чарторыжских» (9). Да что там хоругвь: в июне 2010 года Национальный банк Польши выпустил три монеты серии «Великие битвы»: две были посвящены Грюнвальдской битве и одна — деревне Клушино. «В русских анналах эта забытая битва потерялась или была вытеснена другими поражениями и потрясениями, которые произойдут следом. Но истоки последовавшего междуцарствия, конечно, лежали у этого можайского селения» (9).

Собственно, именно вследствие этого разгромного поражения на своем поле перестала существовать русская армия, был низложен царь Василий Шуйский — и царем стал поляк; западная часть России в целом и Москва в частности были оккупированы польскими войсками. То, что Гагарин — клушинский — уже само по себе курьез: примерно то же самое, как если бы какой-нибудь великий татарин родился на Куликовом поле или француз — в Ватерлоо.

Интересно, спрашивал ли его кто-нибудь о Клушине — «то самое, да?», — когда он приезжал с визитом в Польшу? Единственное, что мы знаем, из английских, правда, газет, — это что Польша, несмотря на свой статус сателлита СССР, была одной из тех стран, где Гагарина принимали весьма прохладно.

Одним из факторов в пользу выбора космонавтом № 1 Гагарина (33), а не Титова, было то, что Титов с Алтая, то есть с колонизированных земель, тогда как Гагарин — из-под Смоленска, с исконно русских (от Клушина до Кремля — 180 примерно километров строго на запад; по дороге нужно проехать исток Москвы-реки и реки со странными названиями Гжать и Мжуть; сам Гагарин, по свидетельствам очевидцев, когда дорога позволяла, закидывал на своей «матре» стрелку спидометра за отметку 200 и покрывал это расстояние за два часа). В плане космоса ему повезло, что правда, то правда; однако в целом география досталась Гагарину тяжелая — из тех, что совершенно точно детерминируют судьбы оказавшихся ее заложниками жителей. Поляки, французы, немцы — все, кто имел неосторожность сунуться в Россию с Запада, неминуемо вынуждены были прокомпостировать путевой лист в Клушине. Это была часто выжигаемая, опустошаемая территория, на которой отсутствовала традиция долгого наследования имущества; почти каждому поколению приходилось начинать практически с нуля — и, соответственно, у жителей формировался особый тип сознания. Было бы шарлатанством пытаться вывести из этого некий особый генотип Гагарина — однако наверняка все эти оккупации так или иначе откладывались в исторической памяти, «в генах».

Также небезынтересно — раз уж мы заговорили о географии, — что Гагарин родился недалеко от того места, где Пьеру Безухову в «Войне и мире» (в романе — у деревни Шамшево под Смоленском) приснился знаменитый сон про живой глобус из капель — сон, в котором, при желании, можно разглядеть, среди прочего, зашифрованное символическое описание судьбы Гагарина.

Помимо пространственных совпадений есть и временные: кто-то очень внимательный подметил, что свой «доклад, посвященный проблемам ракетного полета человека в стратосферу, Королев написал в день рождения Гагарина, 9 марта 1934 года» (31).

Также про Гагарина непременно сообщают, что он родился в крестьянской семье — что правда, однако, как всегда, важны еще и нюансы. Судя по всему, это была не вполне обычная крестьянская семья. Дело в том, что мать Юрия, Анна Тимофеевна, провела молодость в Петербурге — и в деревню именно что возвращалась, обладая новым опытом, с новой культурой и уже с не вполне деревенскими представлениями о жизни. Она всю жизнь занималась свиньями, огородом и стряпней, родила четверых детей, однако все, кто был знаком с ней, уверены, что она не была неотесанной деревенщиной и, как только появлялась возможность, читала и пыталась учиться. Соответственно, и сам Гагарин, при всем своем идеально пролетарском происхождении (мать — доярка, отец — плотник), провел детство вовсе не в культурном вакууме.

Гагарина-ребенка — то есть в совсем нежном возрасте — не так уж легко себе представить. Во время войны Клушино было фактически стерто с лица земли, так что про первые семь, довоенных, лет гагаринского детства мало что известно: посторонних свидетелей не осталось, а сами Гагарины в своих книгах не сумели выстроить живую — как в гайдаровских повестях — картину детства Юрия. Соответствующая иконография тоже практически отсутствует; вообще, почему-то советская пропаганда не сочла нужным разыграть тему «маленького Гагарина» и позаботиться о составлении сборника нравоучительных историй о детстве космонавта с расчетом задать эталон поведения для юных граждан. Даже нагибинские лубочные «Рассказы о Гагарине» начинаются с войны.

Клушино в войну не было тихим местом в стороне от больших сражений. Деревня расположена не на самой трассе Минск — Москва, но в широком смысле это была обочина большой дороги на Москву; на протяжении почти полутора лет — не очень глубокий тыл немцев, почти у линии фронта; удобное место для строительства концлагерей; всего их было в Гжатском районе восемь, и один из них — как раз в Клуши-не (6).

Удивительным образом поведение Юрия Гагарина в период немецко-фашистской оккупации запротоколировано сразу в двух независимых источниках. Мемуары старшего брата, Валентина, более литературные, чем мемуары матери, Анны Тимофеевны; у него есть сильные, как из классических советских фильмов про зверства фашистов, сцены — например история про косу. Анна Тимофеевна окашивала края канавы домашнего огорода. Тут появился немецкий солдат с лошадью — и пустил ее пастись в гагаринской ржи. Мать попыталась сделать немцу замечание, мол, иди-ка ты, мил-человек, со своей лошадью куда-нибудь еще, однако тот отобрал у нее косу и полоснул ею женщине по ногам: «Руссиш швайн!» Восьмилетний Гагарин попытался было наброситься на немца, но тот пнул его ногой в живот и тоже хотел порезать. Очень драматичный эпизод; в книге самой Анны Тимофеевны этой сцены нет, кроме того, знающие люди в Гжатском музее утверждают, что ни о чем подобном Анна Тимофеевна никогда не рассказывала, шрама на ногах у нее не было и вообще к исторической компетентности брата космонавта следует отнестись с долей скепсиса[9].

Любопытно, насколько соответствует действительности история про цыган летом 1941-го: по сути, Валентин Алексеевич пытается сказать, что их с Юрием отец остался на оккупированной территории потому, что в момент отступления заразился тифом от попивших из их колодца цыган (страшно подумать, что стало с этими тифозными цыганами, оказавшимися близко к линии фронта осенью 1941-го; об этом В. А. Гагарин не упоминает). Также следует с осторожностью относиться к рассказам о пребывании Валентина в плену. В воспоминаниях он пишет, что сумел бежать из плена буквально через три недели, на границе Смоленской области и Белоруссии. Судя по другим свидетельствам, его пленение продолжалось два года, до весны 1945 года, и к Красной армии он примкнул уже на территории Германии. Дело не в том, что мы пытаемся поймать гагаринского родственника на неблаговидном поведении (скорее над неувязками в его мемуарах можно иронизировать — что и делали саркастически настроенные комментаторы); эти два года брата в плену обернутся большой проблемой для Юрия — потому как анкетные данные такого рода были априори подозрительными. Именно поэтому ему придется в автобиографиях либо не упоминать о существовании старшего брата вовсе, либо не фокусироваться на этом этапе его карьеры. Что, впрочем, совершенно не означает, будто ничего из описанного Валентином Гагариным нельзя принимать на веру. История про подвешенного немцем к дереву младшего брата Бориса (который, странным образом, 34 года спустя, решив уйти из жизни, тоже повесился) подтверждается всеми Гагариными — письменно и устно. Тамара Дмитриевна Филатова, дочь сестры, Зои Гагариной, рассказывает, со слов матери, как Анна Тимофеевна на коленях стояла перед немцем, чтобы тот не угонял Зою в Германию, а та просила ее: «Мама, не унижайся».

Что бы впоследствии ни говорили о том, что сталинская пропаганда преувеличивала ужасы оккупации, «немецкий» период был самым тяжелым в жизни Гагариных. Они прожили полтора года бок о бок с чужаками. От этого периода остались три-четыре находящихся в жесткой ротации эпизода; все они подозрительно соответствуют формату серии «Пионеры-герои». Наверняка за это время происходило и многое другое; как-то ведь немцы взаимодействовали с Гагариными не только на уровне «матка-курки-яйки». Вряд ли все полтора года они каждый день провоцировали друг друга; менялась обстановка, менялись времена года, менялись слухи, менялся контингент; возможно, в какой-то момент у них сложились симбиотические отношения. Т. Д. Филатова рассказывает, что некоторое время в их доме квартировал немолодой, «сердобольный» фашист, который однажды пригласил в избу всех четверых детей, поставил их перед собой, обнял и сказал, что его отправляют к Москве и наверняка убьют там, а у него дома остались четверо точно таких же — и раздал всем по шоколадке.

Для беллетриста особенный интерес представляет немец Альберт по прозвищу Черт, фамильный кошмар Гагариных, живодер и изверг. Без каких-либо усилий можно представить себе роман, написанный от его имени: 12 апреля 1961 года, ГДР, он узнает по радио, что русские запустили в космос человека, который родился в деревне Клушино, — и начинает вспоминать, что во время войны простоял несколько месяцев как раз в этой деревне, где все это время его изводил восьмилетний мальчишка; наверняка Альбертова версия событий чем-то отличалась бы от версии его контрагентов, Гагариных.

Мы не можем сказать со стопроцентной уверенностью, была ли оккупация для Гагарина психической травмой и правда ли, что он решил стать летчиком, чтобы отомстить немцам, — в тот момент, когда увидел подбитый советский самолет. Именно такую версию событий навязывала советская пропаганда — и, надо сказать, у нас мало резонов отвергнуть ее. Судите сами: вас вышвыривают из собственного дома на улицу, а в вашем доме поселяются люди, которые стряхивают с воротников вшей прямо на пол и заставляют вас варить себе картошку; затем они угоняют в плен вашу сестру и брата — и на протяжении двух лет вы не знаете о своих ближайших родственниках ровным счетом ничего, хотя догадываетесь, что происходит в концлагерях с пленными. Можно получить от всего этого психическую травму или нет? В любом случае, без особых натяжек можно предположить, что когда в 1963 году подполковник Гагарин вместе с Терешковой приехал в ГДР вручать Ульбрихту подарки от Хрущева и осматривать свеже-выстроенную Берлинскую стену — он испытал известное удовлетворение: и тут тоже, как многое в биографии Гагарина, «случилось как в хорошем романе». Сначала немцы-оккупанты пришли к нему в дом и попытались расчленить его страну, через 20 лет — он к ним; это было справедливо.

Помимо чисто травматического у войны имелся и другой аспект. Все происходившее было для десятилетнего мальчика еще и ценным — экзотическим на фоне мирного крестьянского быта — опытом. Война была для него театром жестокости и гигантским натюрмортом в поучительном жанре vani-tas[10]. Много чужих людей; много новых моделей поведения; много необычных гаджетов и просто незнакомых предметов, использовавшихся в меновой торговле; много контактов с мертвой материей (убитые люди и животные); много экстремальных, потенциально смертельно опасных ситуаций. Все это Гагарин переживал, впитывал, срисовывал, пропускал через себя; он учился контролировать себя в условиях постоянного стресса, приспосабливаться к тотально враждебной атмосфере, достигать компромисса в заведомо невыгодной для себя ситуации. Все это, позже, пригодится ему — и в космосе, и потом, в шестидесятые.

Что было бы с Гагариным, если бы история развивалась по альтернативному сценарию и немцы так и остались бы в Клушине окончательно? Скорее всего, вместо Люберец году в 1949-м он был бы отправлен куда-нибудь в Любек, по тому же маршруту, что его старшие брат и сестра, в арбайтслагерь, — где и выяснял бы, производит ли его открытая славянская улыбка магическое действие на хозяев или нет.

На эту тему написан неплохой рассказ (34) в жанре «альтернативная история» — про то, как Гагарин работает на немецком заводе в давно оккупированной России (где, помимо всего прочего, еще и революции не было). Он неформальный лидер бастующего рабочего коллектива; его вызывает к себе мастер и предлагает договориться с ним лично, однако Гагарин отвергает все его посулы. По дороге домой он слышит по радио новость о том, что соперничающие между собой немцы и американцы только что запустили в космос ракеты с рейхс-флигеркосмонавтом и астронавтом соответственно; а ночью ему снится сон: он сам летит в ракете, и на ней выведены непонятные четыре буквы — «СССР».

* * *

Los Angeles Times:

Космонавт на самом деле сын князя, утверждает газета «New York News». Величайший герой России после Ленина космонавт Юрий Гагарин, являющийся, согласно утверждениям русских, сыном скромного русского плотника и продуктом советской государственной образовательной системы, — внук русского князя, расстрелянного большевиками.

Гагарин, чей отец также был князем, из-за своей голубой крови был подвергнут коммунистической партией остракизму. Командование выбрало его для осуществления космического полета потому, что если бы его постигла неудача, никто не стал бы по нему скучать, выяснила «New York News» в среду.

Житель Манхэттена Алексис Щербатов, профессор истории в университете Фэрли Дикинсон, Тинек, Нью-Джерси, а также компетентная организация, специализирующаяся на русской аристократии и генеалогии, проверили эту информацию у секретаря русской делегации в ООН, и секретарь подтвердил, что Щербатов прав.

Щербатов выяснил, что дедом Гагарина был князь Михаил Гагарин, который владел большими земельными наделами под Москвой и Смоленском. Когда большевики захватили власть, князь Михаил — на тот момент капитан царской кавалерии — был расстрелян красными; это произошло в ноябре 1919 года (13).

У Юрия Алексеевича Гагарина обычная крестьянская родословная. Его предки происходили из Смоленской и Костромской губерний (3).

Газета «Svenska Dagbladet»[11]:

Герой Советского Союза космонавт № 1 Юрий Гагарин, как предполагают, является по прямой нисходящей линии потомком варяга времен викингов Рюрика, который еще в 862 году прибыл на Ладогу и потомки которого положили в свое время начало «царствованию княжеского рода в древнем русском государстве» (18).

Los Angeles Times:

Сын князя Михаила Алексис — отец астронавта — вынужден был спасать свою жизнь бегством на Уральские горы. Там, в Оренберге (sic!), и родился Юрий Гагарин. В 1939 году, сказал Щербатов, отец Юрия исчез. Щербатов уверен, что он стал жертвой репрессий красных (13).

Валентин Гагарин:

Из всех исторических деятелей прошлого России больше других занимала воображение отца фигура Петра Первого. Все книги о нем, какие обнаружились в нашей сельской библиотеке, отец перечитал по вечерам. А читал он медленно, стараясь в каждое слово вникнуть наверняка, не раз и не два проходил по интересным для него местам, и эта «работа» — а во имя ее была пожертвована не одна зима — для отца была своеобразным подвигом. В той же степени, в какой прельщала отца фигура Петра Великого, в той же степени была противна ему императрица Екатерина. «Катька-немка» — презрительно именовал он ее. И, знаю, в кругу товарищей не стеснялся рассказать о ней скабрезный анекдот… (1).

Корреспондент газеты «Правда» Борис Стрельников:

…некто Роберт Маккарти на полном серьезе пытался уверить американцев, будто Юрий Гагарин — вовсе не сын колхозника из Смоленщины, а… русский князь, племянник царя Николая II. Весь этот бред был напечатан на второй странице «Дейли ньюс» под портретом майора Гагарина. Один из нью-йоркских радиокомментаторов иронически заметил, что в Советском Союзе тысячи Гагариных и, по-видимому, все они являются племянниками последнего русского царя (23).

Вскоре пришло еще одно сообщение: «63-летний Грегори Гагарин, отставной преподаватель верховой езды в университете штата Пенсильвания, некогда служивший в царской кавалерии, сказал, что, по его мнению, он дядя Юрия» (22).

…род Матвеевых, из которого вышла Анна Тимофеевна — мать Ю. А. Гагарина. Матвеевы жили в четырех верстах от Клушина — в деревне Шахматове. В отличие от Клушина, бывшего казенным селом, Шахматово являлось владельческой деревней. До отмены крепостного права его владельцами были графы Каменские. Крестьянские наделы были небольшими. Многие мужчины, чтобы прокормить свои семьи, занимались отхожим промыслом. Анна Тимофеевна рассказывала, что ее отец Тимофей вместе с братьями Ефимом и Алексеем шестнадцатилетним юношей уехал в Петербург и там работал на Путиловском заводе, иногда наезжая в деревню (3).

Юрий Гагарин:

Выступление на пресс-конференции пришлось начать не с рассказа о полете, а отмежеванием от неких князей Гагариных, пребывающих в эмиграции и претендующих на родство с нашей семьей. Вот уж поистине: куда конь с копытом, туда и рак с клешней (20).

F.A.Q. на сайте князей Гагариных:

— Связаны ли вы родственными отношениями с русским космонавтом Юрием Гагариным?

— Нет. Князья Гагарины владели в России многими земельными угодьями. У многих крепостных в царской России не было фамилий, и у них было принято брать себе ту же фамилию, что у местного землевладельца. Мы считаем, что Юрий, великий русский космонавт и первый человек в космосе, — потомок этих крепостных (26).

Предположение об унаследовании фамилии от владельца-помещика не имеет оснований, поскольку Гагарины относились к разряду государственных крестьян (3).

По воспоминаниям Алексея Ивановича <Гагарина>, односельчане звали его отца Иван Гагара. В словарях можно найти разные толкования этого слова: «морская птица», «смуглый, черномазый человек», «хохотун, зубоскал», «неуклюжий, длинный». В основе фамилии, скорее всего, лежит какое-либо прозвище или же нецерковное имя — Гагара (3).

«От какого русского слова происходит фамилия „Гагарин“?» — спросил один из иностранных студентов. И, узнав, что это название птицы, сказал: «О! Мистер Гагар замечательная птица!» (38).

Анна Тимофеевна Гагарина:

Мама с детьми оставалась в деревне, вела хозяйство и только на зимние месяцы с малышами ездила к отцу. В 1912 году (мне тогда было девять лет) все перебрались в Петербург. Жили мы на Богомоловской улице, в комнате густонаселенного дома (8).

Тимофей Матвеевич <Матвеев> был квалифицированным рабочим и неплохо зарабатывал. Семья снимала трехкомнатную квартиру в доме на Богомоловской улице, недалеко от <Путиловского> завода. Правда, две комнаты вынуждены были сдавать, чтобы иметь, как говорится, лишнюю копейку. Через два года пришла беда — Тимофей Матвеевич получил на производстве тяжелую травму (3).

В мастерской упала на голову Тимофея Матвеевича пятифунтовая масленка. <…> Кому такой нужен? Уволили без пособия (16).

Здоровье было подорвано, и он уже не мог работать в полную силу. Сергей, а потом и старшая дочь Мария устроились на работу. Оказавшись в пролетарской среде, они рано приобщились к рабочему движению. Все дети в семье Матвеевых были грамотными. Анна до революции успела окончить начальное училище при Путиловском заводе. Ей дали рекомендацию продолжить учебу, но на обучение в гимназии средств не было.

Революционный 1917 год Матвеевы встретили в Петрограде, новую власть они приветствовали. Сергей и Мария записались в красногвардейский отряд. Между тем выживать в голодном Петрограде с каждым днем становилось тяжелее. В семье все чаще поговаривали о том, что надо бы возвращаться в деревню (3).

Поженились молодые сразу после окончания полевых работ — 14 октября 1923 года. Анне вто время было 19 лет, ее супругу — 21 год. Как и положено по русскому обычаю, привел Алексей Гагарин жену в родительский дом на окраине Кпушина (3).

Он искусный плотник, но большую часть жизни проработал сторожем, отчасти по причине инвалидности, отчасти по игре жизненных обстоятельств; сторожить же ему доводилось и спиртоводочный завод, и военные склады, и всевозможное народное имущество. Он хром с младенчества: у него по недоглазу взрослых на печи сухожилие сопрело (2).

Жизнь семьи Гагариных проходила в нелегких крестьянских трудах и заботах. Кроме того, Алексей Иванович в молодые годы частенько подрабатывал на стороне — «живые деньги» необходимы были для обзаведения собственным хозяйством. В архиве сохранился его трудовой список за 1921–1928 годы. Сейчас такой документ называют трудовой книжкой. Первая запись свидетельствует о том, что еще до женитьбы Алексей Гагарин успел поработать «по ведомству почтовой связи» почтальоном в селе Клушине — с 1 апреля 1921 года по 1 июня 1922 года. Затем он некоторое время работал по договорам (от двух недель до полугода) милиционером на охране разных объектов: в Гжатской городской ведомственной милиции — в 1925–1927 годах, в Пречистенской волостной милиции — с января по апрель 1928 года.

Однако эта служба — только эпизод в большой трудовой биографии Алексея Ивановича. Главным делом его жизни было плотницкое ремесло. Мог он и дом срубить, и любую мебель смастерить (3).

Юрий от отца научился по запаху и по тактильным ощущениям вслепую различать породы дерева (15).

Валентин Гагарин:

Отец мой вначале в колхоз не вступал, но приехал председатель сельсовета Воронин Василий Иванович — хороший друг отца (из деревни Затворово; с уланских полков «улан»), который агитировал отца вступить в колхоз: «Не хочешь быть раскулаченным — вступай, иначе могут сослать неизвестно куда». После этих разговоров отец вступил, наконец, в колхоз: отдал лошадь со всем сельхозинвентарем, корову по имени Малявка — было очень жалко! Скотных дворов тогда общих не было, потому скот (коровы) по-прежнему приходил к своим хозяевам во двор, но все равно скот считался колхозным (17).

Стала беднота объединяться в артели. Гагарины вступили в колхоз «Ударник». Позже, когда слили несколько маленьких хозяйств, колхозу дали имя Сушкина, военного комиссара, убитого в этих местах кулачьем. Анна Тимофеевна работала и дояркой, и свинаркой, и телятницей, и в полеводстве (32).

Валентин Гагарин:

Хозяйство у нас на тот момент [рождения Юрия, 1934 год] было такое: корова, теленок-двухгодка (нетель), но лошади своей уже не было. Водили кур, гусей, овец. К приходу немцев в село у нас было 12 овец с молоднячком и 28 гусей с молодняком. Были и свиньи. <…> Вскоре колхоз «Ударник» был слит с другим колхозом — «Вторая четверть»…Мать стала работать завскотофермой. Свинарник был совсем рядом, прямо за нашим домом. Мы, дети, всегда помогали матери в ее работе на свиноферме (17).

А. Т. и А. И. Гагарины воспитали четверых детей. Первый сын, Валентин, родился в 1925 году, через два года — Зоя. Юрий, третий ребенок в семье, появился на свет 9 марта 1934 года, а следом за ним, в 1936 году, — Борис (3).

Валентин Гагарин:

<После того как деревенского мельника раскулачили и позвали молоть А. И. Гагарина.> И отец мой тогда пошел молоть, и молол всегда, когда был ветер, и одновременно он работал в колхозе. Одно время он был кладовщиком в своем маленьком колхозе «Ударник» (17).

Анна Тимофеевна Гагарина:

В начале марта 1934 года отвез меня Алексей Иванович в родильный дом в Гжатск. Акушерка пошутила: «Ну, раз к женскому дню ждем, значит, будет девочка». Но прошел день восьмого марта, наступила ночь. Я-то ждала сыночка, даже имя ему заранее определили — Юрочка. Вот он и родился (8).

Существует легенда, которую поведала Лидия Обухова, что Юрий родился на самом деле 8 марта, но отец его Алексей Иванович будто бы сказал: «Парень и родился в женский день?! Не годится. Записывай рождение 9 марта».

Не знаю, правда ли это, но почему-то убежден, что Алексей Иванович мог так поступить (35).

От города Гагарина (бывшего Гжатска) до деревни Клушино, где родился Гагарин-человек, около восьми километров — это если по дороге. Напрямки, через поля, и четырех не будет, однако прямого проезда нет: на пути непреодолимой преградой встает река Гжать (36).

Село в те времена было центром Клушинской, а после укрупнения — Клушино-Воробьевской волости. Через него проходил оживленный Тверской тракт. Неподалеку располагался на железной дороге уездный город Гжатск — всего в 140 верстах от Москвы (3).

Бытовала легенда, что в селе проживал боярин Клуш. Можно предположить, что с течением времени <оно> стало именоваться Клушином «по прозвищу боярина». Старое же название — Галкино — затерялось в веках. В «Описании» (14) Алексей Львов отмечает, что в Клушине было известно «место суда и расправы над боярскими холопами», а уже в бытность автора, более ста лет назад, то место было «любимо народом при сборищах». «В горе, близ деревни Мясоедово, что в 3-х верстах от Клушина, были рудники и чеканилась монета», а на север от села <…> проживал татарский сборщик дани, прозываемый в народе «ярыжкой»…«Клушинский приход вообще бедный, <…> крестьяне живут большей частью земледелием и бурлачеством, избытка земли и хлеба нет. Развито крупное зло — ростовщичество, иногда ставящее крестьянина в безвыходное положение и доводящее его до сумы» (12).

Клушино являлось одним из самых многонаселенных пунктов не только в уезде, но и в губернии. По подворной переписи 1885 года в нем насчитывалось 859 жителей. Местная детвора имела возможность обучаться грамоте в церковноприходской начальной школе. В центре села стояла Николаевская церковь; полное ее название — церковь Святителя Николая Чудотворца (3).

Спрашиваю родственников:

— Юрий Алексеевич был крещен?

— Да, конечно, крещен (35).

Анна Тимофеевна Гагарина:

В Клушине мы жили на главной улице, и дом у нас был на загляденье справный — стоял не на кирпичном фундаменте, а на самородных камнях. Алексей Иванович <…> уж для себя особенно постарался (30).

Валентин Гагарин:

Вокруг дома — сад: яблони, вишенки, смородина. За дорогой — у нашего дома она делала поворот почти под прямым углом — луг. Зимой он белый, заснеженный, а летом — цветистый, пестрый, гудящий пчелами. Дальше, за лугом, стояли молочно-товарные и животноводческие фермы, мельница-ветрянка лениво помахивала крыльями (1).

По всем статьям они относились к людям зажиточным, жили в достатке до тех пор, пока не пришли немцы (7).

У нас была дружная семья, хотя и жили мы тяжело, — рассказывает родная сестра Гагарина Зоя Алексеевна. — Мне было 7 лет, когда родился Юра. Мать с отцом с утра до ночи работали в колхозе, поэтому пришлось пригласить няньку для брата. Но старушка была настолько древняя, что засыпала на ходу. Поэтому я сама нянчила Юру. Каждый день мне нужно было носить его на кормление маме в колхоз. А он в детстве толстенный был, и почему-то мне удобнее было тащить его ногами кверху. Готовила его уже тогда к космосу (37).

Дряхленькая бабка Таня однажды уронила трехмесячного Юру с колен, а в декабре, когда мать отняла его от груди, напоила ревущего младенца водичкой со льдом. Впрочем, то, кажется, было уже позднее, когда Юре минуло полтора годика. Он заболел воспалением легких, мать повезла его в Гжатск, в больницу, но не захотела оставить одного и вернулась тем же санным трактом в Клушино, где лечила домашними средствами, прикладывая горячие бутылки (21).

Несмотря на то, что Анна Тимофеевна была едва грамотной, она всегда читала детям на ночь (15).

Космонавт Георгий Шонин разговаривает с Юрием Гагариным:

— А какое у тебя самое приятное воспоминание о детстве?

— А я любил, когда мама, укладывая меня спать, целовала мне спину между лопатками. В этот момент мне казалось, что я самый счастливый мальчишка на свете, — задумчиво сказал Юрий (40).

Ядкар Акбулатов, преподаватель Юрия Гагарина в Оренбургском летном училище:

Особенно я хочу отметить характер Гагарина, у него не было такого сугубо мужского крутого характера. Были такие моменты, ведь учителю приходится не только хвалить своего ученика, но и требовать, иногда и поругать надо. Бывало, ругаешь Гагарина, он опустит голову и хлопает глазами, покраснеет весь. Похвалишь его, он тоже голову опустит, чуть не плачет стоит, то есть какой-то девичий характер был у него в натуре. Было в нем что-то такое милое (28).

Но тут началась война. Страшная это была пора для всей земли советской, Смоленщине опять досталось вдвойне. Быстро докатилась сюда война. Видя отступающих усталых наших бойцов, скрипел зубами Алексей Иванович:

— Не могу терпеть… На фронт пойду.

Но кто возьмет его, хромого, на фронт (19).

Валентин Гагарин:

<Его, комсомольца, отправили в первый день войны развозить по окрестным деревням повестки о призыве в армию.> У меня сохранились в связи с этим такие воспоминания: когда въезжал в деревню, было тихо. А после раздачи повесток, когда покидал деревню — всюду стоял плач. Стон — страшно вспомнить! (17).

Валентин Гагарин:

Помню, в начале войны собрали нас, всю молодежь, на строительство аэродрома за деревней Родоманово. Копала и молодежь, и старики, и женщины. Немцы сбрасывали с самолетов листовки, в которых призывали нас переходить на их сторону, обещали хорошую жизнь и призывали прекращать копать. Продукты и варево возили нам из нашего колхоза. Кормили нас хорошо, всегда было мясо, так как резали скот, чтоб он не достался немцу, ведь он был уже под Смоленском. Аэродром достроить не успели; нас перевели рыть противотанковые рвы у деревни Пречистое (17).

Юрий Гагарин:

И как раз в этот день над нашим селом пролетело два самолета с красными звездами на крыльях. Первые самолеты, которые мне пришлось увидеть. Тогда я не знал, как они называются, но теперь, припоминаю, один из них был «ЯК», а другой «ЛАГГ». Он был подбит в воздушном бою, и летчик тянул его из последних сил на болото, поросшее кувшинками и камышом. Самолет упал и переломился, а пилот, молодой парень, удачно выпрыгнул над самой землей. Рядом с болотцем, на луг, опустился второй самолет — «ЯК». Летчик не оставил товарища в беде. Все мы, мальчишки, сразу побежали туда. И каждому хотелось хоть дотронуться до летчиков, залезть в кабину самолета. Мы жадно вдыхали незнакомый запах бензина, рассматривали рваные пробоины на крыльях машин. Летчики были возбуждены и злы.

Каждый в селе хотел, чтобы летчики переночевали именно у него в доме. Но они провели ночь у своего «ЯКа». <…> Утром летчики улетели, оставив о себе светлые воспоминания. Каждому из нас захотелось летать, быть такими же храбрыми и красивыми, как они. Мы испытывали какое-то странное, неизведанное чувство (20).

Юрий Нагибин «Рассказы о Гагарине»:

— Слушай, Юрий Алексеевич, тебе боевое задание, — прервал их увлекательный разговор старший. — Передай эту записку вашему преду. Понятно?

— А вы не улетите? — спросил мальчик.

— Мы здесь зимовать останемся, — пошутил молодой.

— Нам воевать надо, — серьезно сказал старший. — А ну-ка, исполнять! Живо! Одна нога здесь, другая там!

Юра опрометью кинулся выполнять первое в своей жизни боевое задание (2).

А когда в Клушине опустился подбитый самолет, то вовсе не маленький Юрий встретил его первым на болотистом лугу. И не бегал он с запиской к председателю, как потом кто-то, видимо, рассказал писателю Нагибину. Рассказал неверно. Записки вообще никакой не было; летчикам понадобилось только ведро, чтоб перелить бензин. Затем они улетели. Тому есть множество свидетелей (21).

Валентин Гагарин:

Субботним полднем невесть откуда забрели в Клушино цыгане. Длинные телеги в парной упряжке с грохотом прокатили по улицам села, завернули на луг, остановились неподалеку от нашей избы. <…> Цыгане — толпа пестро одетых и очень крикливых людей — с удивительным проворством выпрягли коней из повозок, и вскоре на лугу, как грибы после дождя, выросли три дырявых полотняных домика-шатра. От табора отделилась группа: десятка полтора загорелых до черноты кудрявых мужчин и длиннокосых женщин с детишками на руках.

— К нам идут, — заметил Юра.

Цыгане, точно, подошли к нашему дому. Я испугался, что сейчас начнут попрошайничать или приставать: давай-де погадаем, и раздумывал, как бы побыстрее отделаться от них, навязчивых… Но ничего такого не случилось. Седобородый старик с лицом, иссеченным морщинами, подойдя к крыльцу, вежливо приподнял над головой соломенную шляпу и гортанно поприветствовал нас:

— Здравствуйте, молодые люди. Можно напиться из вашего колодца?

— Бадейка на цепи, — ответил я. — А воды не жалко.

Юра стремительно поднялся, сбегал в избу и вынес оттуда большую алюминиевую кружку. Протянул ее седобородому:

— Пейте на здоровье.

— Спасибо, молодой человек.

<…> Напившись и похвалив воду — студеная, вкусная! — цыгане пошли в село. Кружка осталась на срубе.

Тут как раз появился отец. Разгоряченный знойным солнцем и ходьбой, он примедлил шаг у колодезного сруба, зачерпнул воду из бадейки, поднес кружку к губам.

— Папа, — крикнул ему Юра, — из нее цыгане пили!

— Всяк человек — человек, — почти библейской мудростью отозвался отец… <…>

— Что-то нехорошо мне, — пожаловался. — Голова раскалывается, и знобит…

Зоя метнулась за градусником:

— Давай температуру измерим.

Отец вяло отмахнулся:

— Посижу, и пройдет… Перегрелся я на солнце… <…>

— Это тиф. В двадцать втором мы вот так всей семьей перехворали. Ступай к председателю, Валентин, проси лошадь. В Гжатск повезем отца (1).

Валентин Гагарин — о Юрии:

У зеркала стоит долго, засмотрелся на себя. Мне с койки отлично видно его отражение: смешной большелобый мальчик со стриженной «под Котовского» головой — вчера отец руку приложил к отросшим за лето патлам (1).

1 сентября 1941 года Гагарин пошел в школу, что была в селе Клушино. Первая его учительница — Ксения Герасимовна Филиппова. Учился недолго. Уже в октябре 1941 года в село вошли немцы. Первые месяцы оккупации учительница пыталась заниматься с ребятами. Почти каждую неделю меняли место занятий. Последним местом стал дом односельчан Зубовых. Но и там заниматься не получилось. Немцы устроили во дворе конюшню, и при размещении там лошадей ребят из дома выгоняли (41).

Дом Гагариных был занят под мастерские, а хозяевам пришлось переселиться в землянку (3).

Появились гитлеровцы. Злые, нахальные, с закатанными по локоть рукавами, они хватали что попало, угоняли скот. Выгнали из домов оставшихся в деревне жителей (19).

Валентин Гагарин:

Немцы появились неожиданно со стороны Пречистого. Десятка полтора их было, немецких солдат в зеленых мундирах. Они спокойно ехали на мотоциклах с колясками и пулеметами, и фонтанчики жидкой грязи из-под колес высоко взметывались над их головами (1).

Алексей Иванович семью не бросил, из села, как некоторые другие мужики, не ушел. Райвоенкомат его, возможно бы, мобилизовал, несмотря на хромоту. Мужчина он был крепкий, далеко не старый — всего 39 лет. Но в кутерьме тех дней не до него было. К тому же, как утверждают его сыновья, в те самые дни Алексея Ивановича сразил тиф (7).

<После прихода немцев> «Ночь провели на огороде, — вспоминает Валентин Алексеевич, — подстелив солому и прикрывшись дерюгами. Мать плакала, обнимала Юру и Бориску. Утром отец, угрюмый, простудно кашляя, сказал:

— Землянку рыть будем. А то подохнем…» (21).

Семья Гагариных переселилась в погреб, на краю огорода, и обитала там до самого изгнания немцев (2).

…в землянке размером четыре на четыре метра. Спали на земле, подложив самодельные соломенные матрацы. Отапливали землянку печкой-буржуйкой, свет давала лучина (25).

Преподаватель Саратовского аэроклуба Сергей Сафронов:

В середине XX века мальчишка прозябал в землянке: совсем как троглодит — житель словно бы возвратившегося каменного века. А в это время немецкий ученый Вернер фон Браун готовил для своего фюрера «вундерваффе» — «чудесное оружие»… «Чудесное оружие» не помогло фашистам утвердить «Новый порядок», базирующийся на том, чтобы Гагарины, ютящиеся в землянках, работали на фон Браунов, роскошествующих во дворцах… и через 16 лет после войны все тот же Вернер фон Браун — Вернер Коричневый, коричневый не только по фамилии, но и по человеконенавистнической своей сути, — прослыл отцом американской астронавтики (23).

— Ну а нам пришлось переселиться в землянку, она располагалась под стогом сена.

В ней вместе с нами часто прятались от бомбежек и немцы, в том числе и Черт (42).

…передо мной предстало маленькое, плохо освещенное помещение площадью не более четырех квадратных метров. Честно говоря, не представляю себе, как тут можно было жить, да еще вчетвером! Следует отметить, что бревен, из которых сейчас сложены стены землянки, в то время не было: в качестве стен использовались различные предметы: доски, тряпки, глина и т. д. (42).

— Вот уж воистину дом так дом! Небом крыто, светом горожено, в печке сосульки висят, — всплеснув руками, воскликнула Анна Тимофеевна (32).

Валентин Гагарин:

…а на другой день пришли к нам два солдата с автоматами и повели отца на мельницу. В помощники ему, мотористом на движок, привели, тоже под конвоем, Виктора Каневского, того красноармейца из нашего села, что выходил из окружения с группой сибиряков. Товарищи его подались-таки из Клуши-на пробиваться к своим, а Виктору, слышно было, не то внезапная болезнь помешала, не то еще что. Застрял.

За их работой на мельнице немцы следили самым тщательным образом. Отец жаловался:

— Целый день фриц над душой висит. Туда не ходи, этого не делай, чтоб ему огнем сгореть…

Иногда он все же умудрялся принести в карманах горсть-другую муки. Для нас это был праздник — что-нибудь вкусное из этой муки мама наверняка изобретет! Но отца его обязанности мельника угнетали. В сердцах клял он свой тиф, который помешал нам уйти из села, свою больную ногу… (1).

Новые хозяева быстренько разобрались, кто из оставшихся сельчан на что годен. Немецким солдатам хотелось кушать свежий хлеб, а для этого требовалась мука. Каким-то образом в немецкой комендатуре прознали, что Гагарин и по мельничному делу спец. Сам ли он вызвался или как — это нам неведомо. Во всяком случае, вскоре Алексей Иванович взялся за дело, и застывшие было крылья старой мельницы вновь ожили. Немцы регулярно привозили на мельницу мешки с пшеницей, а увозили муку. Не отказывал Алексей Иванович и своим, выручал, когда просили. Он сам признавался, говоря: «Молол я и на своих односельчан, и на неприятелей». Каким образом соседи с ним расплачивались — это, опять же, покрыто мраком. Можно предположить, что семья Гагариных пережила оккупацию чуточку легче, чем остальные их односельчане (7).

Голод… Страшен он взрослым, а что скажешь о детях? Ели мы один раз в день. Жиденький суп с горстью проросшего овсяного или ржаного зерна да по маленькому ломтику черного сухого хлеба. Вот и всё. Юра и Боря — кожа да кости. По весне выползали они из землянки и часами бродили по южным склонам оврагов, рвали первую траву, а потом несли мне ее в кулачках и просили:

— Мама, свари…

Алексей Иванович и раньше хромал, а испытания войны совсем подорвали его здоровье, сделали инвалидом (19).

Валентин Гагарин:

Особого голода в военные годы в селе не было: сперва были свои продукты; затем собрали урожай; в первую зиму немцы забрали у нас только овес и ячмень для своих лошадей, а рожь и пшеницу раздали населению по количеству едоков. Второй оккупационный год посеяли, посадили и собрали урожай, но во вторую зиму немцы начали уже безобразничать: отбирать и резать коров, свиней… Но нам все-таки не было голодно, так как хватало конины. Ведь снарядами с самолетов убивало много лошадей, и мясом мы были обеспечены (17).

К 24 января 1942 года войска 5-й армии Западного фронта очистили в своей полосе землю Московской области от фашистских захватчиков и вступили на территорию Смоленщины. До Гжатска оставалось около 20 километров. Однако прошло более года, прежде чем были пройдены эти тяжелые фронтовые версты (29).

На второй год оккупации Смоленска немецкие власти и сотрудничавшие с ними соотечественники «озаботились» школьным образованием. В июле 1942 года в Смоленске состоялись двухнедельные курсы для педагогов, которых оккупационные власти насчитали около 340. Детей же школьного возраста на всей захваченной территории оставалось более 12 тысяч.

На курсы из Смоленска и близлежащих районов прибыло свыше 200 педагогов. Немецкие власти не скрывали истинной цели мероприятия — сообщить учителям «принципиальные установки, учитывающие те особые условия, в каких придется вести преподавание в новой школе, создаваемой, по существу, сначала». Вести уроки предполагалось по старым советским учебникам, материал которых каждый учитель должен был «критически переработать». Помимо общеобразовательных предметов все школьники должны были проходить такие: «Новая Европа под руководством Германии» и «Новый порядок землепользования в освобожденных областях» (24).

В октябре 1942 года немецкая артиллерия обстреливает Клушино… После страшных боев Юрий и Валентин пошли осматривать леса. Там они нашли раненого русского полковника (15).

Валентин Гагарин:

Так вот, одна часть ушла, другая сменила ее. В нашем доме разместили мастерскую по ремонту аппаратов связи и зарядке аккумуляторов. Ведал всем этим хозяйством баварский немец, некий Альберт. Изверг из извергов был, но с особо изощренной жестокостью относился он к детям. Мы его сразу же нарекли Чертом. А Юра немедля начал против Черта тайную «партизанскую» войну.

— Идить… суда! — крикнул он мальчишкам.

Ребята прекратили игру, подошли медленно, не доверяя.

— Брать! — разрешил немец.

На ступеньках лежит сахар — в тот момент, когда Бориска уже прикоснулся было к желанному кубику сахара, Черт неожиданно наступил на него, тяжелым сапогом прихватил Борькину руку. Что-то хрустнуло под каблуком, Борис истошно заорал.

— Отпусти, — выкрикнул Юра, — отпусти!

Черт скалит зубы, вертит, вертит каблуком. Ребята стоят растерянные, а Борис уже заходится криком. Тут случилось что-то невероятное, неожиданное. Юра отошел назад, разбежался и головой что было мочи ударил немца в живот, ниже блестящей ременной пряжки. Тот ахнул, с маху шлепнулся на ступеньки, сел, оторопело, на крыльце (1).

Юра, которому тогда было восемь, разбежался и заехал головой Альберту между ног… Солдат взвыл, согнувшись в три погибели. Эта история могла бы закончиться трагически, но Юре повезло. Через пару минут подкатил автомобиль, загруженный аккумуляторами — в доме Гагариных немцы устроили пункт по их зарядке. Им заведовал Альберт. Ему пришлось заняться приемкой аппаратов (25).

Лишь меньший Юрин брат, Борька, никуда не побежал. Да и куда мог он убежать на своих слабых, кривоватых ногах, едва освоивших тихий, валкий шажок? В младенческом неведении он выедал мякишек из хлебной горбушки и радостно смеялся, сам не зная чему. Альберт схватил его и повесил за шарфик на сук ракиты. Борька выронил горбушку и ужасно закричал. Теперь пришла очередь веселиться Альберту. Он вернулся в сарай и со вкусом принялся за работу, поглядывая на подвешенного к суку, словно елочная игрушка, мальчонку, который сперва орал, потом хрипел, потом сипел, наливаясь свекольной кровью — захлестка постепенно затягивалась на горле, — и злое сердце Альберта утешалось…

Анна Тимофеевна ведать не ведала, какая стряслась беда, когда в землянку вбежал Юра:

— Мам, Борьку повесили!

Мать опрометью кинулась наружу.

Борька уже и сипеть перестал, снизу казалось, что в нем умерло дыхание. И пунцовое лицо с вытаращенными, немигающими глазами было неживым. Анна Тимофеевна не могла дотянуться до него, и от беспомощности, крупная, широкой кости, хоть и обхудавшая, женщина стала жалко прыгать вокруг ракиты (2).

Анна Тимофеевна Гагарина:

Выскочила наружу и обмерла: держит немец Бориску на весу за шкирку, как щенка. Я к немцу:

— Что творишь, ирод? Малец ведь…

Отпихнул меня немец, подошел к яблоне и подвесил Бориску на сук за воротник пальтишка (30).

В другой раз механик Альберт поддел маленького Бориску за шарфик и подвесил на сук (27).

Валентин Гагарин:

А тут немец выскочил из избы с фотоаппаратом в руках, оттолкнул Юру.

Когда Юра прибежал в землянку, слезы горохом катились по его щекам.

— Мама, Черт Бориса повесил!

Простоволосая, неодетая выскочила на улицу мать. Черт стоял близ яблони и щелкал фотоаппаратом.

— Уйди, уйди! — закричала мама и бросилась к Борису.

Фашист загородил ей дорогу.

— Ах ты, поганец!

Не знаю, откуда взялась у матери сила — оттолкнула она немца, рывком раздернула узел на шарфе, и Бориска упал в снег.

В землянку его принесла она почти безжизненного. После этого с месяц, наверно, Борис не мог ходить — отлеживался и ночами страшно кричал во сне (1).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.