«Он был Утёсов…» (Утёсов и Райкин)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

«Он был Утёсов…» (Утёсов и Райкин)

Предположение, что у Райкина были учителя, может вызвать сомнения. Он был знаменосцем жанра эстрады не в переносном, а в буквальном смысле этого слова. И все же Райкин называл имена актёров, которых считал своими учителями. Это Щукин, Тарханов, Москвин и… Утёсов. Сам Леонид Осипович по этому поводу написал: «Безмерно этим горжусь». Они познакомились в 1939 году в Ленинграде во время конкурса актеров эстрады, на котором председательствовали Дунаевский и Утёсов. Однажды они затеяли такую игру: обращаясь к Дунаевскому, Утёсов сказал: «Я по этому выступлению могу установить точный срок, уготованный на эстраде любому из выступающих». И он стал выносить вердикт каждому — кому два года, кому пять. Но потом на сцену вышел стройный молодой человек, казавшийся совсем юным. Он изображал разных людей: дворника, профессора и… Чарли Чаплина. И Дунаевский, и Утёсов были так увлечены тем, что происходит на сцене, что даже прекратили перешептываться. Райкин ушел со сцены, а Дунаевский спросил: «А этот на сколько?» — «Навсегда! — решительно ответил Утёсов и добавил. — Из него выйдет большой артист».

Свои воспоминания об Утёсове Райкин начинает так: «Если бы в 1939 году, во время конкурса, мне сказали, что вскоре мы с Утёсовым станем друзьями, я бы ни за что не поверил. Подумал бы, что надо мною подшучивают. Солдат не может дружить с генералом. Это противоестественно. А Утёсов для меня и для всех нас, молодых артистов, принимавших участие в конкурсе, был больше, чем генерал. Он был мэтр. Кумир. Он был Утёсов…»

Без преувеличения можно сказать, что для Райкина Утёсов в течение всей жизни был не просто мэтром и кумиром, но прежде всего и более всего — Учителем. Не образцом для подражания, а именно учителем. Может быть, первый «утёсовский» урок Райкин получил именно тогда, в 1939-м, во время конкурса. Наверное, Леонид Осипович не всегда соответствовал должности председателя жюри в общепринятом смысле этого слова. В своих воспоминаниях об Утёсове Райкин рассказал, как однажды стал свидетелем разговора Леонида Осиповича с одним из самых «занудливых» членов жюри — Николаем Павловичем Смирновым-Сокольским, требовавшим от жюри больше строгости в оценке конкурсантов (вот уж кто был официальным мэтром эстрады!). На это Утёсов среагировал так: «Мы уже заслужили право хоть кого-нибудь похвалить. Если вы такой большой художник, что не можете без мучений, отойдите, пожалуйста, в сторонку и мучайтесь там себе на здоровье. Не надо портить жизнь другим. Она и без вас не такая сладкая…»

О доброте Утёсова Райкин писал не однажды. И не только к нему самому, к его семье, но и ко всем людям, кому судьба даровала встречи с Утёсовым по разным поводам. В подтверждение этой мысли приведем отрывок из статьи Николая Кривенко «Доброе сердце Утёсова»:

«Утёсов был безгранично добрым человеком, и доброта его ощущалась во всем. В песнях, которые он пел, пробуждая своей песенной лирой чувства добрые. В книгах и статьях, всегда подкупающе искренних, доверительно откровенных. В его выступлениях по телевидению; когда казалось, что не с миллионами телезрителей, а только с тобой, с глазу на глаз, разговаривает этот мудрый, неравнодушный к добру и злу человек. У нас было и есть много хороших певцов. Но имена лишь немногих из них крепко-накрепко связаны в нашем сознании с теми песнями, которые они исполняли. Мы говорим „утёсовские песни“ и воспринимаем это как вполне определенное явление нашей художественной и общественной жизни, как яркую страницу отечественной музыкальной культуры. Песни Утёсова были с нами всегда, они звучали „во дни торжеств и бед народных“, в них ощутимо слышался пульс нашего беспокойного героического времени».

Дружба Утёсова и Райкина возникла и окрепла на ленинградской почве. Леонид Осипович не раз, шутя, а иногда серьезно доказывал Райкину, что имеет право называть себя ленинградцем — здесь родился его джаз. Опасался только, что Одесса направит Ленинграду по этому поводу ноту протеста. И при этом не забывал предупреждать Райкина, что тот одесситом не станет никогда.

Для Райкина этот разговор был поводом для дружеского сарказма:

— Какого протеста?! Все вы, одесситы, немного «пикейные жилеты»…

— …И в этом наше счастье, — неожиданно заканчивал такие споры Утёсов.

Утёсов о Райкине написал не меньше, чем Райкин об Утёсове:

«Одно из самых неотразимых качеств его дарования — это необычное сочетание особого, райкинского юмора с человеческой скорбью. Глядя на Райкина, я всегда вспоминаю сцену из „Гамлета“ с могильщиками. В любом смешном образе Райкина есть что-то грустное. Он заставляет жалеть и дурака, потому что глупость — это тоже несчастье!» Он считал Райкина «Гоголем сцены» и видел в образах, созданных им на сцене, несчастного Акакия Акакиевича: «Я плакал, ибо видел за этим якобы юмористическим образом трагедию хорошего, доброго, любящего людей человека».

В своих воспоминаниях об Утёсове Райкин подробно рассказывает о «неформальном общении» артиста с его сыном Костей. Однажды Утёсов сообщил (это было во Внукове, на даче) Аркадию Исааковичу, что в поселке есть замечательная лошадь, но он никак не может с ней познакомиться — его некому представить. Маленький Костя, услышав этот разговор, сообщил: «Я знаком с этой лошадью! Но у нее есть хозяин — мусорщик. Он может рассердиться…» На следующее утро весь квартет (Утёсов, Райкин, Костя и Рома — жена Райкина) отправился знакомиться с лошадью. Утёсов, как всегда, нашел общий язык с хозяином. Беседа оказалась столь интересной, что наблюдавшие за ней не могли скрыть своего восхищения. Вскоре Костя уже сидел на козлах, и лошадь в честь него совершила круг почета. Когда Райкин спросил Утёсова, о чем он разговаривал с мусорщиком, тот сказал, что о Бернарде Шоу и еще о многом.

— Вы думаете, он вас понял?

— Ты еще спрашиваешь! Он сказал, что вообще-то предпочитает разговаривать со своей лошадью, но теперь убедился, что поговорить со мной также приятно.

С того дня жизнь на даче Райкина и Утёсова стала куда содержательнее. Образовалась дружная компания: Костя, Утёсов, мусорщик и лошадь.

Райкин был моложе Утёсова более чем на 15 лет, и хотя бы в силу возраста Утёсов позволял себе поучать его: «Нельзя так много работать, как ты. Пора уже щадить себя. Тебя надолго не хватит». Арадий Исаакович отмечает: «У Утёсова все было по-другому. Он работал легко. Он излучал эту легкость…»

* * *

Познакомились Райкин и Утёсов, как уже было сказано, в 1939 году, но до этого Райкин не раз видел Утёсова на сцене. Смотрел его знаменитую постановку «От трагедии до трапеции», слушал его на сцене, когда тот читал рассказы Бабеля, Зощенко, Шолом-Алейхема. Аркадий Исаакович не раз сожалел, что эту часть своего дарования Утёсов не развил в течение творческой жизни.

Многолетняя дружба этих двух людей никогда не прерывалась. Райкин был среди тех, кто выступил против нашумевшего переозвучивания фильма «Веселые ребята». Когда Райкин жил уже в Москве, Утёсов всегда посещал его выступления. Они встречались в любую свободную минуту, просто пообщаться. Райкин однажды сказал: «Я не был знаком с Соломоном Михоэлсом, Соломоном Мудрым, но в чем-то эту мудрость мне восполнил Леонид Осипович. Не знаю, почему я не перешел с ним на „ты“, хотя Утёсов не раз предлагал это, но друга более близкого у меня, пожалуй, не было».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.