«Эпоха пользы»
«Эпоха пользы»
В Петербурге на первых порах я почувствовал себя чужим. Знакомых было много, но я уже много лет там не жил, приезжал на короткое время и, встречаясь со старыми приятелями, убеждался, что теперь общего между нами уже нет. Атмосфера, дух города за эту четверть века изменились до неузнаваемости. Прежде между людьми одного круга, одних привычек и воспитания было что-то общее, какая-то неуловимая связь. Теперь каждый был поглощен своими личными интересами, интересовался исключительно одним своим «я». Людей уже ценили не за их качества, а поскольку они могли быть полезны. Урвать кусок тем или иным способом, найти хорошее место, сделать карьеру — все руководились только этим.
Даже молодежь бывала в обществе не с целью просто повеселиться, потанцевать, поухаживать, а чтобы подцепить невесту с деньгами или связями, познакомиться с нужным человеком. Молодые женщины предпочитали обществу модные рестораны, театру — кафешантаны, концертам — цирк и балет. Общества больше не было, была шумная ярмарка, куда каждый для продажи нес свой товар. Общий уровень высшего света сильно понизился. Прежде читали, занимались музыкой, разговаривали и смеялись, иногда даже думали. Теперь интриговали, читали одни газеты, и то больше фельетоны, не разговаривали, а судачили, играли в винт и бридж и скучали, отбывая утомительную светскую повинность. Были люди богатые, знатные, сильные своим положением — но бар, в хорошем смысле этого слова, уже не было, разве еще редкие, чудом уцелевшие одиночки.
Познакомившись со светской жизнью нового Петербурга и его чудесами, я перестал в нем бывать. Делать визиты, на которых скучал, тратить время я бросил. Сперва меня осуждали, потом попривыкли и визитами те, которые ко мне хорошо относились, перестали считаться. В приятные мне дома, когда звали, ездил, от визитов в скучные под вежливым предлогом уклонялся, и обо мне мало-помалу забыли. Советую всем делать то же. Это единственный способ напрасно не налагать на себя никому не нужную тяготу.
В кружках так называемой интеллигенции я тоже отрады не нашел. Это был мир книжной теории, громких фраз, политического романтизма, иногда честного увлечения социалистической мякиною, но чаще того же культа своего «я». Разница с обществом, которое эти интеллигенты именовали «сферами», была лишь та, что в одном к своему собственному благу шли одним путем, в другом иным. Одни свое благополучие строили на преданности самодержавию, другие — на преданности грядущей революции. В «сферах» верили в силу Департамента полиции и охрану, в «интеллигенции» — в силу четыреххвостки, хотя формулы этой еще не выставляли.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.