Снова в Стратфорде

Снова в Стратфорде

Итак, Шекспир оставил шумный Лондон и суетливую жизнь в театре, чтобы вернуться в родной город.

Он подготовил для себя это возвращение в Стратфорд. Годами он сколачивал состояние, приобретал движимое и недвижимое имущество, обставил просторный дом. При доме было два больших сада, где в летнее время приятно было сидеть в тени деревьев.

Покидая Лондон и поселяясь в маленьком провинциальном, городке, Шекспир поступал так, как советовал его любимый Монтень. «Наступил час, когда нам следует расстаться с обществом, так как нам больше нечего предложить ему. И кто не может ссужать, тот не должен брать и взаймы. Мы теряем силы; соберем же их и прибережем для себя… Сократ говорил, что юношам подобает учиться, взрослым — упражняться в добрых делах, старикам отстраняться от всяких дел, как гражданских, так и военных, и жить по своему усмотрению без каких-либо определенных обязанностей».[128]

Так и стал теперь жить Шекспир — без определенных обязанностей.

В Стратфорде были его семья и земляки, с которыми он был связан многолетней дружбой.

В 1613 году его жене Энн Шекспир исполнилось пятьдесят семь лет. Ему было сорок девять. Они стали вместе доживать свой век.

Читатель не простит, если мы ограничимся этой краткой справкой. Он хочет знать, какими были отношения супругов Шекспиров. Неужели мы так ничего не узнаем о союзе этих двух людей, длившемся тридцать четыре года?

Не стану делать вид, будто в отличие от читателя мне это безразлично. Что же сказать по этому поводу?

Мне представляется, что Шекспир мог, перечитывая Монтеня, этого бесконечно мудрого и потрясающе человечного писателя, увидеть страницу, которая привлекла его внимание — «Удачный брак, если он вообще существует, отвергает любовь и все ей сопутствующее; он старается возместить ее дружбой. Это не что иное, как приятное совместное проживание жизни, полное устойчивости, доверия и бесконечного множества весьма осязательных взаимных услуг и обязанностей. Ни одна женщина, которой брак пришелся по вкусу, Монтень здесь останавливается, чтобы процитировать Катулла: — „…которую брачный союз соединил с любимым“, не пожелала бы поменяться местами с любовницей или подругою своего мужа. Если он привязан к ней, как к жене, то чувство это и гораздо почетнее и гораздо прочнее. Корда ему случается пылать и настойчиво увиваться возле какой-нибудь другой женщины, пусть тогда его спросят, предпочел бы он, чтобы позор пал на его жену или же на любовницу, чье несчастье опечалило бы его сильнее, кому он больше желает высокого положения; ответы, если его брак покоится на здоровой основе, не вызывают ни малейших сомнений».[129]

У нас тоже это не может вызывать сомнений. Смуглой даме досталось от Шекспира несколько десятков строк стихов, в которых мы видим, как она заставила его «пылать и увиваться вокруг нее». Энн Шекспир получила дом, два амбара, сады, десятинные земли, полные кладовые солода, платья, посуду, мебель — словом, тот достаток, который заставлял всех стратфордских горожанок низко кланяться ей, когда она проходила по улицам. Она растила и воспитывала дочерей и устраивала уют, которым муж пользовался, когда наезжал в Стратфорд. Она создала ему тот дом, в котором он решил жить, уйдя от работы в театре.

Энн Шекспир прожила с мужем четверть века, всю его нелегкую трудовую жизнь. Смуглянка доставила Шекспиру несколько мгновений радости и несколько лет страданий. Живые, они не были вместе, но в веках их краткий и мучительный для него союз стал бессмертным…

Вернемся к семье Шекспира.

Из двух дочерей старшая, Сьюзен, как уже рассказано, еще в 1607 году вышла за доктора Холла и переселилась к нему.

Младшая дочь Шекспира, Джудит, оставалась в родительском доме. Если Сьюзен была грамотной и, вероятно, даже образованной женщиной, то младшая, Джудит, по-видимому, совсем не умела писать. Едва ли, однако, это было причиной того, что она засиделась в девушках. Как бы то ни было, она жила в доме своего отца почти до его смерти.

В доме на Хенли-стрит, где протекли детские и юношеские годы Шекспира, жила его сестра Джоан со своим мужем шляпочником Уильямом Хартом и тремя сыновьями: Уильямом, Томасом и Майклом.[130] В 1613 году племянникам Шекспира было, соответственно, тринадцать, восемь и пять лет.

Помимо родни, близким человеком к Шекспиру был юрист Томас Грин, обучавшийся некогда в Лондоне, где, возможно, он впервые познакомился с Шекспиром. С 1600 года он жил в Стратфорде и вел дела местной корпорации, избиравшей его на должности, где требовалось знание законов. С 1610 года он был городским клерком. Томас Грин долгое время жил в доме Шекспира, когда сам Шекспир находился в Лондоне. Близкая связь с семьей Шекспира была им воспринята, как право считать себя дальним родственником. В своих дневниках и письмах Томас Грин нередко употребляет выражение: «мой кузен Шекспир».

Среди стратфордских обитателей были также Гамнет Садлер и его жена Джудит, в честь которых была названа двойня, родившаяся у Шекспиров в 1585 году. Гамнет Садлер ответил своему старому другу тем, что одного из своих многочисленных детей он, в свою очередь, назвал Уильямом. Гамнет Садлер был одним из двух свидетелей, скреплявших завещание Шекспира. Шекспир завещал ему небольшую сумму денег на приобретение памятного кольца.

Вторым свидетелем наряду с Гамнетом Садлером был стратфордский торговец шерстью Джулиус Шоу, живший по соседству с домом Шекспира. Отцы Шекспира и Шоу были связаны делами и дружбой, унаследованной сыновьями. Видимо, среди ремесленников и торговцев текстильными товарами у Шекспиров были особенно большие связи. Поэтому среди близких стратфордских друзей Шекспира мы находим еще одного представителя этой профессии, Генри Уокера, сына которого Шекспир крестил.

Давней была у Шекспира близость с богатейшей стратфордской семьей Комб. У Томаса Комба был второй по величине дом в Стратфорде, лишь немного уступавший дому Шекспира. Его брат, Джон Комб, богатый холостяк, был крупнейшим ростовщиком в Стратфорде. Ростовщический процент был велик, но Джон Комб сдирал со своих должников проценты сверх меры. Шекспир осмеял его в сатирической эпитафии, которую пустил по городу:

Позволил дьявол десять с сотни брать.

Привык Джон Комб двенадцать наживать.

Хотите знать, кого прикрыл сей ком?

Ответит дьявол: «Это мой Джон Комб!»

Но не все Комбы были такими. Сыновья Томаса Комба пользовались расположением Шекспира. Одному из них, младшему, Томасу Комбу, Шекспир завещал свою шпагу. Обычно личное оружие завещалось старшему сыну, и то обстоятельство, что Шекспир подарил шпагу молодому Томасу Комбу, было свидетельством особенно большого расположения к нему. К кругу друзей Шекспира принадлежали родственники Комбов, Томас Рейнольдс и его семья. Уильяму Рейнольдсу, сыну Томаса, Шекспир завещал деньги на приобретение памятного кольца. Такие же кольца он завещал братьям Антони и Джону Нэш. Сын Антони впоследствии женился на внучке Шекспира.

Мы видим, таким образом, что круг друзей и знакомых Шекспира в Стратфорде состоял из горожан. Возможно, что у него были и кое-какие аристократические знакомые, но, несмотря на то, что Шекспир сам имел право именоваться джентльменом, он все же явно не тяготел к дворянам, сохраняя все старые семейные связи с ремесленниками и торговцами Стратфорда.

Могут спросить: неужели автор «Гамлета» и «Короля Лира» находил для себя удовольствие в общении с такими незначащими людьми? Да, находил. Если у него и были пороки, то высокомерие не было в их числе. Владелец поместья под Бордо, известный нам французский мыслитель, которого мы уже цитировали, рассказывал о себе: «Люди, общества и дружбы которых я постоянно ищу, — это так называемые порядочные и неглупые люди; их образ настолько мне по душе, что отвращает от всех остальных. Среди наших характеров такой, в сущности говоря, наиболее редок, и это — характер, обязанный своими чертами главным образом и чаще всего природе. Для подобных людей цель общения — быть между собой на короткой ноге, посещать друг друга и делиться друг с другом своими мыслями; это — соприкосновение душ, не преследующее никаких выгод. В наших беседах любые темы для меня равно хороши; мне безразлично, насколько они глубоки и существенны; ведь в них всегда есть изящество и приятность; на всем видна печать зрелых и твердых суждений, все пропитано добросердечием, искренностью, живостью и дружелюбием. Не только в разговорах о новых законах раскрывает наш дух свою силу и красоту и не только тогда, когда речь идет о делах государей; он раскрывает те же самые качества и в непринужденных беседах на частные темы».[131]

Последние годы жизни Шекспира в Стратфорде протекали отнюдь не без событий. Правда, то были события местного значения и происшествия, касавшиеся его семьи, но, вероятно, когда Шекспир расстался с театральной работой, эти события занимали место в его интересах.

Летом 1614 года Стратфорд жестоко пострадал от пожара, уничтожившего пятьдесят четыре жилых дома, не считая других строений. Городская корпорация приняла ряд мер для сбора средств на восстановление сгоревших жилищ. Вероятно, Шекспир принял участие в судьбе земляков-погорельцев. В том же году возникло другое дело, которое уже наверняка потребовало участия Шекспира.

Семья Комбов, одна из самых богатых в Стратфордской округе, решила огородить участки земли, которыми пользовались многие горожане. Против этого восстал совет корпорации Стратфорда. Между Комбами и большинством стратфордских граждан возникла тяжба. «Кузен» Шекспира Томас Грин, как городской клерк и знаток законов, должен был защищать интересы горожан. Принимая во внимание положение Шекспира как одного из самых состоятельных и уважаемых горожан, стратфордская корпорация неоднократно обращалась к нему за помощью в тяжбе против Комбов. В ноябре 1614 года Шекспир по каким-то делам уехал в Лондон в сопровождении своего зятя, врача Джона Холла. Грин, который в связи с тяжбой об огораживании, тоже поехал в Лондон, встретился здесь с Шекспиром. В его дневнике под датой 17 ноября 1614 года есть такая запись: «Мой кузен Шекспир прибыл вчера в город, и я посетил его, чтобы узнать, как он себя чувствует. Он сказал мне, что они (то есть Комбы) заверили его, будто они намерены произвести огораживание не дальше Госпил Буша, а оттуда, не захватывая части лощин, выходящих на поле, до ворот в ограде Клоптона, включительно до участка Солсбери; а также, что они намереваются в апреле обмерить землю, и только тогда они дадут ответ, не раньше. Он и мастер Холл сказали, что, по их мнению, вообще ничего не будет сделано». Грин еще несколько раз упоминает имя Шекспира в связи с историей огораживания стратфордских земель, но из его записей трудно вывести заключение о том, какую позицию занял Шекспир. Судя по сохранившимся документальным данным, Шекспир искал компромиссного решения, так как не хотел ссориться ни с близким ему семейством Комбов, ни со стратфордской корпорацией. Во всяком случае, известно, что Шекспир сумел договориться с Комбами о том, чтобы земли, арендуемые им, не подлежали огораживанию. Несмотря на противодействия горожан, обращавшихся за поддержкой в Тайный совет короля, Комбы действовали решительно и начали проводить огораживание. Нанятые ими землекопы стали рыть канавы на огораживаемых участках.

Горожане в сопровождении семейств отправились на место происшествия и засыпали вырытые межи, с бранью прогнав землекопов. В конце концов победа осталась за горожанами, которые добились от правительства запрета производить огораживание.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.