6
6
Великую зиму
Я долго ждала,
Как белую схиму
Ее приняла.
И в легкие сани
Спокойно сажусь…
Я к вам, китежане,
До ночи вернусь.
За древней стоянкой
Один переход…
Теперь с китежанкой
Никто не пойдет,
Ни брат, ни соседка,
Ни первый жених, —
Лишь хвойная ветка
Да солнечный стих,
Оброненный нищим
И поднятый мной…
В последнем жилище
Меня упокой.
10–12 марта 1940
Фонтанный Дом
Если бы брызги стекла,
что когда-то, звеня, разметались,
Снова срослись – вот бы что
в них уцелело теперь.
20 августа 1963
* * *
Совсем не тот таинственный художник,
Избороздивший Гофмановы сны, —
Из той далекой и чужой весны
Мне чудится смиренный подорожник.
Он всюду рос, им город зеленел,
Он украшал широкие ступени,
И с факелом свободных песнопений
Психея возвращалась в мой придел.
А в глубине четвертого двора
Под деревом плясала детвора
В восторге от шарманки одноногой,
И била жизнь во все колокола…
А бешеная кровь меня к тебе вела
Сужденной всем, единственной дорогой.
18 января 1941
Ленинград
* * *
От странной лирики, где каждый шаг —
секрет,
Где пропасти налево и направо,
Где под ногой, как лист увядший, слава,
По-видимому, мне спасенья нет.
Осень 1944
* * *
Вслед за «Китежанкой» в Фонтанный Дом заявилась без спросу «Поэма без героя». Ахматова всегда говорила, что ее большие поэмы приходили незваными.
Первая версия «Поэмы без героя» (1940–1942) называлась более пространно: «1913 год, или Поэма без героя и Решка». В этом первоначальном варианте, широкому читателю неизвестном, она публикуется в настоящем издании.
* * *
…Я сразу услышала и увидела ее всю – какая она сейчас (кроме войны, разумеется), но понадобилось двадцать лет, чтобы из первого наброска выросла вся поэма.
Анна Ахматова. Из «Записных книжек»
* * *
Определить, когда она начала звучать во мне, невозможно. То ли это случилось, когда я стояла с моим спутником на Невском (после генеральной репетиции «Маскарада» 25 февраля 1917 г.), а конница лавой неслась по мостовой, то ли когда я стояла уже без моего спутника на Литейном мосту, в <<то время>>, когда его неожиданно развели среди бела дня (случай беспрецедентный), чтобы пропустить к Смольному миноносцы для поддержки большевиков (25 октября 1917 г.). Как знать?!
Анна Ахматова. Из «Записных книжек»
* * *
Когда в июне 1941 г. я прочла М<<арине>> Ц<<ветаевой>> кусок поэмы (первый набросок), она довольно язвительно сказала: «Надо обладать большой смелостью, чтобы в 41 году писать об Арлекинах, Коломбинах и Пьеро», очевидно полагая, что поэма – мирискусничная стилизация в духе Бенуа и Сомова, т. е. то, с чем она, может быть, боролась в эмиграции, как с старомодным хламом. Время показало, что это не так.
Анна Ахматова. Из «Записных книжек»
Данный текст является ознакомительным фрагментом.