2

2

В этот вечер Огюст не работал допоздна, как обычно. Он несколько изменил очертания фигуры «Вакханки», потом остановился и сказал, что Розе необходимо познакомиться с такими известными писателями, как Бальзак и Бодлер. Он читал ей отрывки из «Цветов зла» – он открыл, что Бодлер глубоко волновал его, а у Розы слипались глаза, и она выглядела утомленной.

Она находила чувственность этого поэта отталкивающей и грубой. Ей казалось, что она сама является предметом этой чувственности. И пока Огюст рассуждал о «трагическом восприятии мира» у поэта, она прикрыла свою наготу пальто. Когда она зевнула, не в силах больше сдерживаться, – Огюст уже час читал вслух, – он остановился и чертыхнулся. Потом взял себя в руки. Она смотрела на него непонимающим взглядом. Ее нежное тело тянулось к нему.

«Видимо, ее ничему не научишь», – подумал он, но сегодня эта мысль была лишена горечи. Он сказал нежно:

– Милая Роза, ты очень понравилась моим родителям.

– Они любят детей, – с неожиданным задором ответила она.

Роза удивительная, ради его блага готова на любые страдания. Он обнял ее с новой страстью. Но она – сама противоречивость. Ей не нравился Бодлер, а сейчас в его объятиях прижалась к нему в чувственном порыве, позабыв о стыдливости.

«Глупо заниматься ее образованием, это испортит всю непосредственность ее безудержных ласк, ее порыв, ее бесстыдную любовь», – думал Огюст. Она была прирожденной вакханкой и отдавалась ему, забывая обо всем на свете. Но когда он сказал, что в будущем создаст скульптуру по мотивам Бодлера, иллюстрацию к его поэмам, Роза воскликнула:

– Он нехороший!

Утомленные, они разомкнули объятия.

Огюст заснул. Она лежала, прислушивалась к его дыханию и думала, что хотя он ранил ее гордость своим отказом жениться, признать законным их сына, сегодня он заживил эту рану, дал ей вновь почувствовать себя женщиной, достойной любви. И что бы он ни говорил и ни делал, – а она знала, он всегда будет поступать так, как ему заблагорассудится, несмотря на все ее протесты, – ей одной он дарил свою любовь. В этом было ее призвание и искупление. И он был прав насчет «Вакханки». Она может так позировать ему, что скульптура действительно получится великолепной. Он повернулся к ней и в полусне прошептал: «Милая Роза, какой замечательный живот», словно она была одной из тех статуэток, которые он обожал.

Огюст поставил ей всего одно условие: пусть позаботится, чтобы у них не было больше детей. А когда он заметил ее огорчение, то объявил:

– Роза, если ты забеременеешь еще раз, знай, я швырну тебя в Сену!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.