Градский = журналюга

Градский = журналюга

Общим местом являются заявы немолодых мужчин, что в душе они, мол, ощущают себя четырнадцатилетними. В случае с Градским вот какая вещь: он – реальный подросток. Невзирая на его заслуги, признавая авторитет подлинного Гения, я, тем не менее, всегда ощущал себя старшим, общаясь с ним (хотя Саша сел за школьную парту еще до моего рождения). Меня всегда восхищала его абсолютно мальчишеская сущность. Которая, берусь утверждать, лежит в основе его безусловного обаяния. Сашка – вечный мальчишка, это уже можно утверждать… После шестидесятилетнего-то рубежа… вряд ли произойдет трансформация личности.

У такого характера есть, естественно, не только плюсы. Его почти что детская непосредственность может быть бичом для соседа, склонного к занудству и неспособного восхищаться бурлением Сашиного темперамента в режиме non-stop. Помню, на улице Марии Ульяновой Градские дружно соседствовали с семьей Валерия Тодоровского, и молодой режиссер ощущал присутствие на своей территории матерого музыканта в те дни, когда последний не гастролировал: Саша мог объявиться в любое время суток с каким угодно вопросом и/или предложением.

Знаю по собственному опыту. Лето 1992 года мы решили провести вместе. Жили в соседних номерах эксклюзивного пансионата в Никитском ботаническом саду. Этот уютный ресорт для вельмож ВАСХНИЛ располагался на красивом скалистом пьедестале, обсаженном реликтовыми соснами, откуда открывался восхитительный вид на ленивую гладь Ялтинского залива. А на закрытый пляж для заслуженных «лысенковцев/мичуринцев» можно было попасть двумя непростыми маршрутами:

1) по-спортивному сбежать вниз по живописной полукилометровой лестнице, петлявшей среди ароматной зелени,

2) на экспресс-лифте и далее пешком через мрачный просторный тоннель, выбитый в крымском граните и напоминающий столичное метро.

Очевидно, что себестоимость этой по-сталински размашистой конструкции и ее эксплуатация не могли быть компенсированы, даже если бы над ней располагался многоэтажный отель с номерами по тысяче долларов за сутки. А ведь резиденты этого оазиса безмятежности не платили почти ничего. Я ездил каникулярничать в незабвенный Никитский ботанический сад с подачи Кости Эрнста, чей отец был вице-президентом ВАСХНИЛ. Райский оазис в бумагах академии, по всей видимости, числился как полигон для выращивания чудесных мегаперсиков, кража коих из-под носа недокормленных сторожевых овчарок и вооруженных дробовиками пьяниц охранников была одним (но, увы, не единственным) из наших экстремальных крымских развлечений. И ездили мы туда с Костей и его друзьями до тех пор, пока не рухнула страна, в которой только и возможно было существование столь нерентабельных и по-пелевински невероятных заведений, как дом отдыха в Никитском саду.

А потом пансионат начал переползать на коммерческие рельсы, и в первое постсоветское лето (1992) я сагитировал двинуть туда Ольгу Градскую с детьми (Маша была еще совсем крохой), втроем они навалились на главу семейства, и Саша, поворчав, решился на «элитный отдых». Он много лет ездит в Крым дикарем практически на одну и ту же, освоенную много лет назад, точку. Кстати, рукопись этой книги он вычитывал именно там, в Крыму. Добавил свои комменты и блиц-послесловие, которые, конечно, и являют собой самое ценное в данном манускрипте.

А то, что он умеет «включать публициста», я узнал именно в НБС. Возвращаясь к совершенно мальчишеским прихватам Маэстро… Саша в любой момент мог оказаться в нашем номере. В любой. Просто грациозно перемахнув через балконную перегородку с бутылкой вина и риторическим вопросом мальчика с сачком, «сквозного персонажа» из культового фильма Элема Климова «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен».

– А чё это вы здесь делаете, а?

Бывало, что заставал совсем врасплох: на югах после обеда грех не погрузиться в негу курортной сиесты. Хотя мы с женой, как правило, во второй половине дня либо читали, либо сочиняли. Что и сподвигло нашего любимого соседа на газетный эксперимент, поскольку он уверен (не без оснований, опять же), что может «сделать лучше». Да, Градский, как и многие гении, полагает, что может взяться за всякое дело и все у него получится. А получается не все. Например, он, как и Пол Маккартни, смело берется за музыкальные киноработы, снимая клипы и фильмы о себе, но не для себя. И получается у него как… у экс-битла. Хотя из того материала, из которого Саше пришлось делать свой главный музыкальный фильм-концерт, никакие копполы ничего лучше не слепили бы, надо признать. И не надо, может, было браться. То есть лучше бы пел. По мне. То есть, повторю, не все получается. Хотя многое. Если бы он пожелал променять муздар Вседержателя на низкое искусство публицистики, точно преуспел бы. В том же 1992 году Саша от скуки курортной за пару часов на моих глазах наваял газетную полосу. Шедевр немедленно мною опубликован был в «Новом взгляде». Воспроизвожу по оригинальной рукописи, где текст несколько отличается от воспроизведенного на газетной полосе.

ГОЛОС ИЗ ЗРИТЕЛЬНОГО ЗАЛА (ГОЛОС С ГАЛЕРКИ)

Дело было на море. Совершенно случайно я изменил обыкновенному «дикому» отдыху и с легкой руки господина Додолева, соблазнившего мою жену горячей водой и сортиром, оказался в академическом пансионате, без каких-либо перспектив в очередной раз пообщаться с народом; разве только скудный ялтинский рынок обратил на меня внимание, да и то больше этнографическое, словно не веря, что «оно» вот так, запросто, «само» ходит за продуктами.

Давно известно, что море (а балкон моей комнаты нависает над ним, словно нос корабля) успокаивает человека, а заодно наводит на разные мысли, чаще всего аналитического свойства, которые я и предлагаю вам сегодня, предупреждая, однако, что как легко, при помощи южного ветерка, залетели они в мою голову, создав при этом музыкальную путаницу, так легко и вылетели, оставив лишь скромную надежду, что читатель сохранит их в своей памяти чуть дольше, чем его покорный слуга.

Ну, как говорил Юрий Гагарин: «Поехали!»… твою мать.

«Преступно не менять с течением времени своих убеждений». Эта цитата преследует меня все последнее время (это, напомню, 1992 год. – Е.Д. ); то есть не меняешь, дескать, их – преступник. Во как! И то правда, этих, не изменивших себе, – единицы, чаще всего это обыкновенные люди, работавшие на макаронной фабрике, или починявшие примуса, или включавшие световые приборы на киноплощадках, которые продолжают свое «грязное», то есть связанное с физическим трудом, дело, и только. Одна надежда теплит их усталые сердца, что наконец дадут им то, на что они давно имеют право, – собственность.

Вместо шоковой терапии, вполне русской по своему характеру, ибо дали бы раз по морде, зато потом тут же умыли и налили стакан, используется нечто садистски-иезуитское, типа: сломали ногу и танцуют на ней, приговаривая: ну как, еще терпишь?

«Ой, терплю, барин», – орет обыватель, ибо при этом в виде анестезии ему показывают (издалека, правда) различные предметы западного быта: шведскую водку за тыщу и китайские дерматиновые шлепки за две.

Рядом с работягами совершенно «преступные» ученые, которые вместо того, чтобы свалить на Запад, жить в миллионных виллах, жрать киви и заниматься любимым делом, сидят где-нибудь в Мухосранске-42 и куют нашу научную победу за две пары колготок в месяц.

«О, Русь!»

Итак, за жабры. Сейчас выдохну. Внимание! Все, что произошло с Россией за XX век, есть заговор международного капитализма против нее (что совершенно нормальное явление). А теперь расшифровочка. Да только моя собственная.

Да, заговор. Да, международного капитализма. Но против кого? Да против русского капитализма. Все на редкость просто, и никакого Канта не требуется, как говаривал Воланд. Могучая держава, силой и уговорами распространившая сама себя на одну шестую часть мира, обладающая громадным сырьевым и человеческим потенциалом, скрипя как несмазанная телега, с великим трудом начала разворачиваться в сторону мирового порядка. Помимо общеизвестных примеров богатства страны: устойчивости рубля, сильного товарного экспорта, неслыханного расцвета культурной жизни в начале века, что невероятно для России, – в ней появились первые, еще робкие признаки нарождающейся, чуть ли не парламентской демократии. К собственным проблемам Запада добавилась и эта головная боль. Россия все четче обозначалась как мощный конкурент на общем рынке, обладающий всеми качествами (при условии демократических преобразований) для мирового влияния. Этого-то и нельзя было допустить Западу, ибо, с его точки зрения (кстати, я считаю, что по-своему Запад был абсолютно прав), Россию надо всячески вывести из борьбы за мировое господство.

Все это вполне объяснимо. Природа человека – конкуренция, но во все века в задачу разумно мыслящих входило придать ей веселые и хитрые формы в противовес силовой империалистической манере, порождающей войны и катаклизмы. Идея дестабилизировать Россию сформировалась окончательно к 1905 году и укрепилась в сознании западных политиков как двойная стратегия.

Первое: втянуть Россию во внешний конфликт «Япония + Германия», и второе: используя внутренние проблемы и неуверенность первых шагов народовластия, создать силу, способную взорвать конкурента изнутри. Проба пера – революция 1905–1907 годов, как ни странно, привела общество к еще большей уверенности в необходимости демократических преобразований, но то, к чему призывал Чехов интеллигентов – болтунов и фразеров, – к полезной работе, осталось неуслышанным.

У России был шанс.

После Февраля к власти могла прийти подлинная демократия, но амбиции Временного правительства и его нечистоплотность, продолжение им войны (а значит, западной стратегии на стабилизацию России), всяческие затяжки с созывом Учредительного собрания сделали свое: к власти пришла коалиция марксистских партий. Но уже через месяц большевикам стало ясно, что их экстремизм общество добровольно не примет: 25 процентов мест в Учредительном собрании – это не власть. И большевики совершают истинный переворот, разогнав Учредительное собрание, который и был их приходом к управлению страной.

Подавляющее большинство мыслящей России приняло Февраль скрепя сердце, смирилось с Октябрем, надеясь на выборы в Учредительное собрание, но Март расколол общество. Стало ясно, что власть узурпирована кучкой мошенников, сумевших наврать народу с три короба и привлечь его на свою сторону.

И как следствие раскола – Гражданская война и полная победа стратегии Запада, ибо налицо продолжающийся внешний военный конфликт, а внутри страны также война, которой нет оправдания и объяснения, – русские убивают русских. Запад между тем проводит техническую революцию, перевооружает и развивает экономику, занимая выгодные места на общем рынке. Интервенция носит скорее театральный характер. При первых серьезных военных проблемах западные войска ретируются, оставляя на фронте одну лишь Германию (до поры до времени), и предпочитают активным военным действиям редкие денежные вливания в Белое движение, что подтверждает мою мысль о желании Запада в первую очередь дестабилизировать Россию, а не помочь победе белых.

По окончании Гражданской войны Россия в очередной раз удивляет мир. Несмотря на потери в науке, культуре и экономике, отъезд за границу или гибель многих талантливых людей, страна пусть вокруг нравственных уродов и политических негодяев, но консолидируется и превращается в мировую державу, правда с идиотской экономикой, консервативной армией и зашоренной культурой, но… но… и но… Первые робкие попытки Ленина вернуться в лоно мирового порядка (нэп и Бухарин) наталкиваются на противодействие ортодоксов-большевиков, происходит короткая схватка (опять же на руку мировому капитализму), и одна часть общества начинает следить, доносить, а затем и уничтожать другую. Продолжая двойную стратегию и ведя хитрую дипломатическую игру, Запад стремится втянуть Россию в новый военный конфликт. И опять с Германией, ибо после прихода Гитлера к власти, Германия – опасный военный и экономический конкурент.

Стравить два диктаторских режима – советский и германский, – выступив впоследствии на стороне ослабленного победой и навязав ему свою политику, есть главная цель международного капитализма на этом этапе. Отсюда все затяжки с открытием второго фронта и на редкость робкие военные действия на суше, напоминающие попытку не любящего мыться попробовать ногой, какова температура воды. Убедившись, что вода не горячая и ошпариться не грозит, войска Запада активно вступают в уже выигранную Россией военную кампанию, удачно разделив при этом все выгоды победы. Последовавшее за этим быстрое восстановление Советским Союзом народного хозяйства, попытка реабилитировать ту, вторую, гонимую ранее часть общества, а значит, консолидировать его и направить к демократии, преобразовать экономику на нормальный лад – все это не входило в планы мирового капитализма, ибо Россия, оставаясь одной из двух военных супердержав, могла приобрести и экономический, и политический вес, снова была бы конкурентом.

Отсюда и постоянное заигрывание Запада с коммунистами, его уступки СССР, всяческая (на словах) поддержка диссидентства, а на деле, пожалуй, лишь бойкот Олимпиады в Москве и частичная поддержка моджахедов как ответ на агрессию в Афганистане. Стратегия… И тут появление Горбачева в паре с Ельциным, сумевших в оптимально короткий срок повернуть нас, как слепых котят, к миске с молоком (к рынку то есть) и дать даже понюхать и лизнуть его.

Вековая мечта Украины о независимости, освобождение от российского диктата Средней Азии и Кавказа и, я уверен, последующее устремление всех этих регионов, но на добровольной основе, к прочному союзу с Москвой есть достижения, не видеть которые могут только все новые коммунисты и национал-патриоты. Не имея реальных шансов прийти к власти выборным путем, они пытаются втянуть Россию во внутренний конфликт («наши» против «ненаших») и внешнее противостояние, что есть полное повторение и продолжение двойной стратегии западного капитализма, чьими скрытыми агентами они, конечно не подозревая о том, и являются. Как часто бывает в таких случаях, вор громче всех орет о вреде воровства, а сексуальный маньяк рядится в одежды блюстителя нравов.

Отсюда и лозунги «наших» о западном капитализме и сионизме, кои отравили нашу жизнь, что полностью соответствует действительности, ибо западный капитализм и его политика сами за себя говорят, а сионизм как идея и теория – собрать всех евреев в Израиле, а значит, обескровить и обесталантить другие страны, в том числе и Россию, – конечно, яд для нас, только в другом смысле. Наоборот, не «Убирайтесь в Израиль», что есть идея сионизма, а «Евреи, оставайтесь в России» должны орать истинные патриоты. «Убирайтесь в Израиль» же есть сионистская пропаганда, и гг. Анпилов и К° есть сионисты, мать их так и разэтак. К слову, один из моих знакомых с характерной внешностью перед эмиграцией намеренно пристраивался к митингующим около Останкино, а другой «отъезжант» фотографировал его в позе загнанного кролика близ ревущей толпы с антисемитскими лозунгами. Небось теперь легко получит статус беженца в Нью-Йорке, а это приличная сумма ежемесячно. Да здравствует агент международного сионизма – ленинский Центральный комитет РКП! Ура! Кстати, об Останкино. Что есть сегодняшнее Останкино и почти вся «демократическая» и «патриотическая» пресса, как не агенты мирового империализма и сионизма. Постоянное нагнетание трудностей повседневной жизни, противоречивая информация с мест национальных конфликтов, которые подаются как репетиция к общероссийской гражданской войне, повсеместное приучивание людей к мысли, что Союз, то есть государство, развалился, что Россия больше не великая держава, а значит, воспитание комплекса неполноценности, всяческое разжигание агрессии в обществе есть основные «темы» дня. Когда же наконец мы победим в себе апокалиптичность?

Понятно, что поводов к здоровому оптимизму немного (егорояковлевские фонограммщики и суперзвезды с мордами дешевых проституток не в счет), но англичанину, немцу и французу не помешали стать богатыми их национальные черты. Соответственно: чопорность, сентиментальность и прижимистость. Что мы все время ноем? Ой, беда! Ой, завтра война! Ой, жрать будет нечего! (А это просто крик души, и чаще всего харя кричащего попросту не влазит в экран.) Да полноте, где же мы не великая держава? Что изменилось-то? Территория практически та же. Армия на месте. Даже лучше стала за счет отборных частей из Германии, Польши, Чехословакии. Размещать вновь прибывших военных негде, с границей никак не разберемся – так это от широкой природы нашей доброй и тупой души. Ничего, разместим, поставим заслоны, хрен проскочишь.

Культура? Культура в говне, столь же убогая, как и раньше, но есть перспективы роста.

Свобода? Но это просто смешной вопрос. Значит, мы еще более великая держава, чем прежде.

Да, согласен, власть была одна. Теперь – четыре: Верховный Совет, Президент, Суд и Пресса. Договорятся, разделят сферы влияния, как во всем цивилизованном мире. Мы сможем. Мы преодолеем. Вот какой основной лейтмотив должен быть. Вместо этого прислужники мировой буржуазии и сионизма, враги русского капитализма – «Останкино» заодно с митингующими вокруг него – призывают нас к конфронтации и дестабилизации, в который раз с начала века раскалывая российское общество и выводя его из конкурентной борьбы за мировой рынок и сферы влияния.

Запад до сих пор не оставил идею о втягивании России во внешние ссоры, но тут мы, слава богу, уже поумнели. Благодаря сдержанной политике почти улажены конфликты в Приднестровье и Южной Осетии, грозившие перерасти попросту в международную трагедию. Финансы кое-как стабилизируются, рубль, ранее шедший десять к одному украинскому купону, теперь стоит полтора купона. Эстонцы объявили крону в десять раз дороже рубля.

Ну-ну, поглядим, что будет через год.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.