Включайте свет! Съемка продолжается!

Включайте свет! Съемка продолжается!

Это было ранней весной. Я заканчивала озвучание роли в фильме «Возвращение Василия Бортникова» у знаменитого режиссера Всеволода Илларионовича Пудовкина.

Признаюсь, для меня эти съемки были трудными. Роман Галины Николаевой «Жатва» имел в ту пору большой успех у читателей. Пудовкина в Госкино уговорили снять фильм по роману. Как и почему он дал согласие на эту работу, я еще расскажу.

Меня Пудовкин пригласил на роль главного инженера МТС. Из всех ролей в фильме это была, пожалуй, самая плохая. Невыразительная, схематичная, сугубо производственная. Рассказывалась история женщины, которая отправилась с большого завода в село налаживать работу машинно-тракторной станции. А вот-вот должна начаться горячая пора – посевная.

Но у моей героини нет личной жизни, зрители не знают, что еще у нее есть, кроме тракторов и запчастей, какой она человек, какая у нее семья. Или у нее нет никого – она одинока как перст? Ведь от всего этого зависит характер героини, а зритель сам будет решать, симпатизировать ей, сопереживать ли ее заботам. Одна только производственная линия вряд ли кого взволнует. Ну, мечется она по МТС, перепачканная в мазуте, ломаются машины, посевная срывается. Конечно, ей можно посочувствовать, но вряд ли кого-нибудь эта история возьмет за сердце.

Я поначалу хотела отказаться от предложения, но потом подумала: сниматься у Пудовкина – редкая удача. Его весь мир признает как классика. Кто знает, выпадет ли еще раз честь работать со столь выдающимся режиссером?

Но согласиться на плохую роль? Не знаю… Получить радость от работы или быть все время в паническом состоянии, чувствовать свое бессилие, сознавать, что ничего интересного не получилось.

И все же первое пересилило. Не только любопытство, но и чувство достоинства. Пудовкин меня пригласил и надеется, что именно я эту роль вытяну, что именно я должна это сделать. Могла ли я не оправдать его надежду? Вот с этим смешанным чувством я поехала в экспедицию.

Фильм снимался в Урени, на нижегородской земле. Вокруг множество сел, природа необыкновенная. Застывшая русская красота. Маленькие речушки, ветви деревьев наклоняются над водой, листья пронизаны лучами солнца. Сказка!

В том крае жили удивительные мастера – ложкари. Они вырезали ложки, потом обжигали их, разрисовывали, вновь обжигали, чтобы закрепить узор. Их ложки – чудо.

Как-то, в перерыве между съемками, мы зашли в один из домов, чтобы попросить воды. Навстречу нам вышел старик с белой бородой, в домотканой рубахе, в лаптях. Будто он из леса, из сказки. Его жена степенно поздоровалась с нами. И на ней был национальный костюм, яркий, видно, ручной работы. Вынесли они нам воды ключевой и пригласили посмотреть, как ложки делают. Ложек было много, солнечные такие, краски золотые…

В Урени жили староверы. Поскольку гостиницы не было, нас разместили по частным домам. У староверов строгие правила. Из одной кружки пить с ними нельзя, посуда у них своя. Нам же полагалось иметь свою посуду. Люди были приветливые, хотя и суровые.

В тех местах прекрасная рыбалка, и это доставляло удовольствие актерам и особенно Пудовкину. Он был страстным рыбаком, но ужасно нетерпеливым: уж если забрасывает удочку, рыба должна попасться на крючок тотчас же. Если же рыба сразу не клевала, он начинал топать ногами, бросать удочку, хватать ее вновь, быстро насаживать червя и вновь забрасывать. Нервничает, суетится. Смотреть, как он ловит рыбу, все равно что смотреть спектакль.

Кто-то из актеров купил в магазине тараньку. Приходят актеры на рыбалку, у каждого две удочки. Одна с крючком и червячком, а на другой таранька. Как только Пудовкин повернет голову в их сторону, они – раз! И блестит рыба, вернее таранька. Что творится с Пудовкиным – невозможно передать. Он плакал, у него чуть ли не истерика: он ни одной рыбы не поймал, а здесь вытаскивают раз за разом!

Пудовкин по характеру просто ребенок. Наивный, непосредственный, темпераментный и бесконечно талантливый. Снимать «Возвращение Василия Бортникова» для него была мука мученическая. Ну ладно, любовные линии – Бортникова с его женой, любовный треугольник – это понятно. Но все, что касается производства, главного инженера, то есть меня, секретаря райкома (его Чемодуров играл) или директора совхоза (эта роль досталась Санаеву), — это для него было абсолютно чуждым.

Всю жизнь мечтал он снять фильм о Бетховене, сыграть Бетховена… Пудовкин – истинный художник, образованный человек, глыба. А сельское хозяйство и его проблемы были от него бесконечно далеки.

Но других сценариев не было, а не работать он не мог. А может быть, ему показалось или убедили в Госкино, что он этот материал вытащит. В особенности он нервничал, когда снимал мои сцены. И я тоже нервничала, каждый раз шла на съемку как на каторгу. Но ведь я шла на съемку к Пудовкину!

Моя героиня чуть ли не впадает в истерику. У нее слезы на глазах. Завтра утром начнется посевная, а трактор не работает…

И вот снимаем эту сцену. Конечно, плакать, страдать по поводу того, что не могут починить трактор, можно, но не в такой же степени, как поставил передо мной задачу Пудовкин. Будто это конец света.

Сняли один дубль, другой… Я уже чувствую, как ненавижу эту сцену, свою роль и все на свете…

Я, конечно, стараюсь скрыть это настроение, сдерживаюсь, молчу, сжав зубы. Пудовкин, надо отдать ему должное, тоже не хочет передо мной показать свое состояние. Он должен обязательно эту сцену снять достойно.

Идет между нами этакий молчаливый внутренний диалог: я молчу, и Пудовкин молчит. Но я прекрасно понимаю, о чем он думает. И он понимает, о чем думаю я.

И вот, когда мы сняли еще несколько дублей, Пудовкин говорит:

— Ну ладно. Всё! Хватит! Сняли. Все равно лучше не будет. Съемка окончена…

А у меня – истерика.

На столе стоял графин с водой, я налила воды, подношу стакан ко рту, чтобы выпить, успокоиться, а руки дрожат. Когда начала пить, зубы стучали о граненый стакан.

И тут вдруг Пудовкин повернулся, увидел эту сцену и закричал:

— Назад! Включайте свет! Съемка продолжается. Оператор! Снимаем! Вот сейчас она в том состоянии, которое нужно для этой сцены!

И вот в таком, чуть ли не полуобморочном, моем состоянии эту сцену сняли. И она действительно получилась.

Но радости у меня не было. Было обидно, что именно у Пудовкина я должна была играть такую роль. Я не чувствовала никакого внутреннего удовлетворения, я страдала.

Работа над фильмом закончилась, и я подумала: ну и слава Богу. Нет больше ни нервов, ни сил.

И вот я иду по студии в таком состоянии, а навстречу мне Сергей Иосифович Юткевич. До того я знала, что есть Юткевич, а он знал, что есть артистка Лучко, но как-то мы нигде не встречались. А тут он остановился и обращается ко мне как к старой знакомой:

— Клара, я вам хочу сказать очень приятное… Я думаю, для вас это будет хорошей новостью. Я только что из Госкино, вас включили в делегацию, которая поедет на Международный кинофестиваль в Каннах.

Я от неожиданности остолбенела, а он рассмеялся.

— Мне прочитали список. В делегации – Григорий Александров и Любовь Петровна Орлова, Акакий Хорава, грузинский актер, вы и я… А руководить делегацией будет Григорий Александров. Так что готовьтесь, едем в Париж в начале мая.